Страница 122 из 216
Умея хорошо владеть собой, она все же не могла скрыть
волнения, а возможно, и не хотела: пусть знает брат, как она
расстроена.
- Я сделаю кофе, у нас растворимый, - сказала Варя и
ушла на кухню.
- Что случилось, Люда? - Олег сел в кресло и
настороженно уставился на сестру, которая лихорадочно
затягивалась дымом, не спеша, однако, с ответом.
- Я знаю, у тебя есть приятель или хороший знакомый из
милицейского начальства, - начала она четко, с паузами,
низким, грудным голосом, в котором слышались боль и
негодование. Олег выжидательно молчал, и она продолжала
выпускать густые клубы дыма. - У Андрея в институте большая
неприятность. Собственно, дело выеденного яйца не стоит,
вообще никакого дела нет, но при желании из ничего можно
создать что угодно.
Вошла Варя, поставила на журнальный столик банку с
растворимым кофе, чайник с кипятком. Достала из серванта
чашки, ложки и сахарницу. Людмила Борисовна пересела в
кресло.
- Ну, а все-таки что произошло? - нетерпеливо спросил
Олег. Людмила Борисовна вмяла начатую сигарету в
пепельницу, посмотрела на Варю, затем на Олега долгим
страдальческим взглядом и ответила:
- В институте ребята, студенты-первокурсники, после
занятий затеяли разговор о событиях на Ближнем Востоке.
Кто-то начал хвалить Насера и ругать Даяна, кто-то, наоборот,
хвалил Даяна и ругал Насера. Ну, знаете, как это бывает у
мальчишек: одни "за", другие "против". Андрей тоже не остался
в стороне. Он такой: где дискуссии, споры, там и он. Назвал
Насера диктатором. В общем-то он прав: всем известно, кто
такой Насер.
- Что именно известно? - перебил ее Олег.
- Мне, например, известно, что Насер - национальный
герой арабов, - заметила Варя, уставив на Людмилу Борисовну
глубокий, пристальный взгляд.
- Так же как и Даян. Только один - побежденный, другой -
победитель, - язвительно обронила Людмила Борисовна и
быстро продолжала: - Но дело не в этом - история разберется,
кто герой, а кто не герой, и Андрею, конечно, не следовало в
данной ситуации употреблять это слово. Но он не дипломат и
не политик, он просто еще мальчишка и говорит, что думает.
- Погоди, я не понимаю, какой тут криминал, - снова
прервал сестру Олег. - Ребята поспорили, среди студентов
нашлись поклонники Моше Даяна, надеюсь, их было немного,
в их числе оказался Андрей Орлов. Но при чем тут милиция?
- Сначала спорили, потом увлеклись, разгорелись
страсти. Ну, знаешь, как бывает у мальчишек: Андрей кого-то
толкнул, тот неудачно упал, получил травму. Кто-то поспешил
вызвать милицию, составили протокол. Получилось дело.
Могут передать в суд. А там, чего доброго, отчислят из
института. Словом, большая неприятность. Александр
разговаривал с ректором и с товарищами из министерства.
Там обещали. Но нельзя допускать, чтоб этот в общем-то
мелкий инцидент превратили в уголовное дело. Поэтому
прошу тебя, Олег, поговори со своим приятелем из милиции.
Помоги.
Полная грудь ее вздымалась, а в глазах сквозило что-то
жестокое и холодное, большие ноздри ее раздувались.
- История, конечно, и забавная и неприятная, - сказал
Олег. - Но почему ты решила, что у меня есть какой-то
влиятельный приятель? Ты что-то путаешь.
- Я помню, ты как-то говорил, что он даже в гостях у тебя
был. - В гостях? - Олег удивленно раскрыл глаза.
- Начальник милиции из Подгорска, - подсказала Варя. -
Ты его, очевидно, имела в виду?
- Ну а при чем здесь Подгорск? - поднял светлые брови и
пожал плечами Олег. - Какое он имеет отношение к московской
милиции?
- Они же все друг друга знают, связаны друг с другом. У
них контакт, - не сдавалась Людмила Борисовна, стараясь
вызвать в нем сочувствие, хотя и поняла, что Олег ей ничем не
поможет. - Возможно, у твоего приятеля из Подгорска есть
приятели на Петровке.
- Нет, Люда, ты не дело говоришь. Это несерьезно,
наивно, - замотал головой Олег. Он сочувствовал сестре и в то
же время в душе осуждал ее. И она, словно разгадав его
мысли, сказала с надрывом:
- Пойми, я - мать. Я не могу допустить, чтоб из-за какого-
то нелепого случая страдал мой невинный ребенок. - Глаза ее
ожесточились, лицо сделалось суровым и решительным. Она
отхлебнула глоток кофе, резким жестом хотела поставить
чашку на стол, но потом передумала и залпом выпила все до
дна. - Если он не виновен, то он не пострадает, - сказал Олег,
будучи уверенным, что племянник его все-таки виновен. Олег
не любил Андрея за его высокомерие, нигилизм, непомерное и
безосновательное самомнение, а порой и изысканное хамство.
Он считал, что в этом повинна в какой-то степени и сестра, и
ее муж, Александр Кириллович Орлов, - ответственный
работник Госплана.
- Конечно, Олег прав, там разберутся, - мягко и
доброжелательно заметила Варя, чтоб только успокоить
Людмилу Борисовну. Но Людмила Борисовна не нашла в ее
словах и, главное, в голосе искреннего сочувствия и
заговорила раздраженно:
- А вообще, если разобраться по существу, то черт бы их
побрал, и тех и других! И на кой леший они нам сдались! -
Темно-карие холодные глаза ее таили неумолимую ярость.
- Ты что-то не то говоришь, сестра, - возразил Олег, но
эти его слова только подхлестнули Людмилу Борисовну.
- Нет, то, именно то я говорю! - зло вскричала она, голос
ее принимал зловещий оттенок, и мягкий, податливый Олег
Борисович решил, что лучше не возражать и вообще сменить
тему разговора.
Варя предпочитала молчать; как женщина, как мать, она
понимала состояние Людмилы Борисовны и думала о своем
сыне: не дай-то бог нечто подобное случится с ее Игорем -
ведь мальчишка, совсем ребенок, и не всегда дает отчет своим
действиям и поступкам. Сначала делает, а потом уже думает.
4
Игорь Остапов стоял часовым на посту. Время шло к
полуночи, и ладья молодого чистого месяца медленно плыла в
морозном небе над западным горизонтом. Незаметно для
глаза она опускалась все ниже и скоро должна коснуться
темных зубцов настороженно затаившихся елей, а потом и
совсем исчезнет в лесной чаще. Тогда Игорю придет смена. А
возможно, и. раньше. Мороз заметно крепчал, в лесу то и дело
постреливали деревья, и в этой полуночной тишине их звуки
были единственными, резкими и потому непривычными. И хотя
Игорь знал, что это потрескивают подмороженные ели, все же
треск этот заставлял напрягать слух и зрение,
концентрировать внимание и, что греха таить, волноваться.
Игорь впервые нес службу часового у объекта. Два
месяца тому назад вместе со своими однополчанами -
молодыми солдатами, в канун пятидесятилетия Октября,
Игорь принял военную присягу. Теперь он был полноправным
солдатом Советской Армии. В руках у него был карабин с
комплектом боевых патронов. Игорь отлично понимал, какая
высокая ответственность возложена на него - охранять объект.
Что-то зашуршало в лесу, спугнуло мысли. Игорь
насторожился, предельно напряг слух. Нет, это не мороз
трещит в деревьях, что-то другое. Похоже, кто-то крадется.
Игорь крепче сжал в руках карабин, затаил дыхание. Теперь
уже не было сомнения, что по ту сторону проволочного забора
кто-то пробирается осторожно, делает частые остановки,
прислушивается. Судя по всему - не один. Выходит, на стороне
противника численное превосходство. Сколько их - двое, трое?
Чем вооружены, как будут действовать? Все эти вопросы
молнией пронзили мозг. Конечно же враги будут действовать