Страница 37 из 81
письмом: «Ты, — пишет царь, — совсем зарвался, Нуанза Вараш. Как смеешь
держать у себя армянскую царицу?! Какой уж день не шлешь ее ко мне. Она,
как и я, царского рода, а значит, и принадлежать должна мне. Немедленно
отправь ко мне Мари-Луйс!»
Бесновался Нуанза Вараш, а делать было нечего. Он понимал, что на
этот раз боги бессильны помочь ему.
А Мари-Луйс, наблюдая за его безумством, мысленно благодарила богов.
Это именно она в день, когда была взята в плен, послала к царю хеттов
письмо со своим человеком. В нем она писала: «Отважный Мурсилис, твой
верховный военачальник подлый вор. Я, осиянная богами, должна принадлежать
только тебе, и это совпадает с моим желанием. А Нуанза Вараш насильственно
удерживает меня при себе!..»
С этим письмом она послала царю еще и свой талисман. Не дождавшись
ответа, на другой день Мари-Луйс вновь писала Мурсилису: «Знай, о
царь-солнце, о божественный, что мой супруг, престолонаследник Каранни,
желая вызволить меня из плена, вернет тебе всех твоих подданных, бежавших
в разное время в нашу страну, а их бессчетное множество. И еще он отдаст
тебе тридцать рек и долин и многое другое, что пожелаешь. Ну, а не
пожелаешь, так стану я тебе женой и осчастливлю как сумею...»
И вот исполнилось. Она предотвратила дальнейшее продвижение Нуанза
Вараша в страну армян, а теперь и царь Мурсилис требует немедленно
переправить Мари-Луйс к нему, в его столицу Хаттушаш.
— Неужели ты и впрямь хочешь отправиться к Мурсилису, о царица?! —
сокрушалась мамка.
Ерес Эпит ничего не говорила, только плакала.
«Ну, а почему бы мне и не отправиться к нему? — думала про себя
Мари-Луйс. — Я ведь в ловушке, как овца среди волков. Отдавая себя на
съедение, спасу своих детенышей. О Эпит-Анаит, внуши моему супругу, что я
невинна перед ним. Предаваясь плотью своею его врагам, я чиста душою.
Стремясь как могу одолеть врагов, я мечтаю увидеть их однажды в оковах у
ног моего светоносного супруга!..»
Мамка запричитала в голос:
— Да простят и помогут тебе боги, царица моя!..
— Нет со мной отныне бога! — воскликнула Мари-Луйс и ощутила вдруг в
душе облегчение.
Ерес Эпит нежно ластилась к своей высокой покровительнице.
— О родник моей радости, Мари-Луйс, царь-солнце Мурсилис отнимает
тебя! — входя, воскликнул Нуанза Вараш. — Боги отступились от меня!..
Царица, с трудом скрывая отвращение, погладила его по плечу и
принялась утешать. Человеку, даже такому, как Нуанза Вараш, в трудную
минуту и ложное участие в радость.
Он попросил Мари-Луйс замолвить о нем доброе слово перед царем. Она
пообещала воздать ему должное...
В сопровождении отряда своей личной охраны Нуанза Вараш отправил
Мари-Луйс к царю Мурсилису.
Едва выехали из Нерика и вступили в пределы Хеттского царства,
Мари-Луйс приказала военачальнику охраны поднять знамя Хайасы.
Военачальник на миг заколебался, но в страхе перед своим царем подчинился
приказу Мари-Луйс. Знамя Страны Хайасы было при них — мамка прятала его на
себе. Она с помощью Ерес Эпит развернула и натянула его на древко, и знамя
армянского царя вознеслось над землей и войском хеттов.
Путь им предстоял неблизкий и нелегкий. Мари-Луйс смотрела вокруг, и
не столько от качки, сколько от унылого однообразия ей было очень не по
себе. Дни шли за днями в дорожной пыли, под немыслимым зноем. Ерес Эпит
как могла старалась облегчить страдания царицы. Привалы они делали за
пределами сел и городов, в основном у речек или у родников.
Уже и счет дням потеряли, когда наконец показались высокие стены и
круглые башни хеттской столицы Хаттушаша.
Большой город раскинулся над ущельем.
Дорога к нему теперь вилась вдоль реки Ализон. Мари-Луйс с тоской
вспомнила родные горы. Именно там, в их вершинах, берет свое начало эта
река. И там ее воды прозрачно чисты. А здесь она широкая и мутная. Дыхание
пустыни, ее ветры добираются до Ализона.
Ворота Хаттушаша раскрылись медленно, со скрежетом. На разукрашенных
колесницах пленную царицу встречала свита царя Мурсилиса.
Хетты изумились, увидев армянское знамя. Высокий юноша в сверкающих
доспехах спросил:
— Как это понимать — Мари-Луйс явилась покорять мой город?..
Мари-Луйс откинула полог и поприветствовала гарцующего юношу.
— Может, ты и прав, красавец! — сказала она, улыбаясь. — Боги
возлюбили меня от рождения. А своих избранников они наделяют силой
покорять. Однако кто ты?
— Я сын царя Мурсилиса и его старшей жены царицы Тагухепы. Зовут меня
Наназити.
— Встречаешь пленницу своего отца? — стараясь казаться веселой и
приветливой, спросила Мари-Луйс — Не так ли?
— Меня гнало сюда нетерпение лицезреть твою божественную красоту!
— Вот как? — усмехнулась царица. — Ты хорош собой, наследник
Наназити. Хотелось бы знать: меня привезли в Хаттушаш для твоего отца или
для тебя?
Царевич на миг опешил от такого неожиданно прямого вопроса, но тут же
пришел в себя и по возможности учтиво проговорил:
— А разве не все равно, кто теперь будет владеть твоим прекрасным
телом?
— Да, но мне хотелось бы изведать, чья кровь горячее — твоя или
царя-отца?..
Так они перекидывались вопросами-ответами, пока рабы не пересадили
Мари-Луйс с колесницы на носилки и не двинулись под палящими лучами к
воротам, которые тут же затворились за ней. На что Наназити не преминул
заявить:
— Никогда отныне эти ворота не откроются перед тобой!
Царица усмехнулась, но ответа ей было не занимать.
— Если, конечно, они вдруг не рухнут! — сказала она.
Сидевшая у царицы в ногах Ерес Эпит восхищалась тем, как уверенно и
бесстрашно вела себя ее покровительница.
Хаттушаш бушевал. Люди заполнили все проезды и проходы, желая видеть
царственную пленницу из Страны Хайасы. Мари-Луйс щедро одаривала всех
улыбкой.
Из дворцового окна за ней наблюдал и царь Мурсилис. Красота царицы
поразила его: словно сама богиня сошла к нему с небес. Воистину волею
богов свершилось это чудо — и ее пленение, и то, что сейчас она здесь и
что, кто знает, может, она будет здесь целую вечность.
* * *
Войско Каранни спешно возвращалось на родину. В горах выпало необычно
много снега, а потому пришлось отклониться чуть к югу и продвигаться к
долине Ерасха.
Каранни держался с достоинством и величием. Горем своим ни с кем не
делился. Подробностей падения Нерика и пленения жены у Нуар не
выспрашивал.
Миновали Ерасх и подошли к стенам Бойлакана.
У небольшого озерца царевич спешился.
— Давайте смоем здесь с себя пыль дальних странствий и все наши
грехи. Благо вода в озере теплая от горячих подземных источников.
Уже в воде он вдруг спросил у Нуар:
— У кого там моя царица?..
— У хеттского верховного военачальника Нуанза Вараша. Я узнала об
этом перед самым бегством из Нерика. Однако боюсь, что ее отправят в дар
царю Мурсилису...
— Довольно! — остановил Каранни. — Не продолжай...
Въехали в Бойлакан. Каранни приказал срочно сформировать полк
арцахской конницы и отправил гонца в Сисакан к шурину Татану с требованием
немедленно прибыть со своим войском в Тайк. Действовал он спокойно и
решительно, без тени растерянности, хотя в душе очень тяжело переживал то,
что случилось с любимой женой.
Выехав в дальнейший путь, царевич с полдороги велел сопровождающему
его Багарату Дола вернуться обратно, укрепиться в Бойлакане и в случае
возможного нападения с востока любой ценой остановить врага.
Арцахская конница и оба сына Багарата Дола остались с Каранни.