Страница 32 из 81
свою поживу.
Кама Вараш быстро шел в угловую комнату. Царица разбила об пол чашу,
из которой Нуар пила вино с разведенным в нем дурманным зельем. Разбила и
стала, как разъяренная тигрица, носиться от стены к стене, бить по
зеркалам, в которых видела свое отражение. На миг остановившись, вдруг
принялась рвать на себе одежду, затем бросилась в комнату, куда только что
отправила Кама Вараша. Верховный жрец уже успел завернуть одурманенную до
бесчувствия Нуар в кусок красной материи.
— Это не та, не та, которую я отдаю тебе! — закричала царица. — Она
лишь похожа на ту, что должна стать жертвой, на ту жрицу, которую я
послала за тобой. Ее принеси в жертву.
Кама Вараш оторопел.
— Однако, царица!..
— Говорю, не та! — оборвала его Мари-Луйс. — Забери всю ее одежду,
обряди ту жрицу, что находится у тебя, пусть станет похожа на эту
девицу!..
— Что ж, будь по-твоему! — неохотно согласился верховный жрец.
И он вышел, унося в охапке всю одежду девушки и даже венок и гирлянду
из цветов, которыми она украсила себя, идучи к царице.
Мари-Луйс долго стояла над изголовьем обнаженной Нуар. Как же она
хороша...
Мари-Луйс крикнула свою жрицу-врачевательницу.
— Приведи в чувство это невинное дитя. Выпила немного вина, видно,
непривычно ей...
* * *
А в храме бога Шанта, тоже одурманенная, лже-Нуар без умолку
хохотала, и хеттские жрецы тем временем готовили обряд жертвоприношения.
Жрица покорно исполняла все, что от нее требовали. Она действительно была
очень похожа на дочь медника Миная.
Вот ее подвели к жертвеннику для священного омовения. В воду подлили
красного вина — это чтобы потом, когда прольется кровь жертвы, не очень
было видно...
Кама Вараш, обратившись к жрецу-вершителю, спросил:
— Деяние сие с волею твоею сообразно?
— Сообразно! — ответил жрец-вершитель и сам еще подлил вина в воду.
Верховный жрец положил в рот лже-Нуар живого жучка, который должен
вознести душу жертвы в небеса, открыть ей путь в пристанище богов.
Храмовые жрецы тянули ритуальные песнопения и били в барабаны. У
жертвенника горели свечи. Вокруг восседающего на пьедестале идола с
золоченой ветвью в руках ходили два жреца и воскуряли ладан. Из ниш на все
происходящее взирали неживые головы быков и буйволов, лошадей и собак.
Лже-Нуар все смеялась и радовалась, пребывая под действием зелья.
— Люди, я супруга бога Шанта! — твердила она. — Удостоенная счастья,
с небес гляжу на вас, горемык.
А дымная мгла вокруг нее все сгущалась, лики жрецов и идолов
двоились, троились и скоро совсем исчезли с глаз.
Ее уложили на жертвенник, заложили руки за голову и связали их.
Кама Вараш принял протянутый ему меч, обмакнул в чашу с маслом и,
трижды обойдя алтарь, вонзил его в грудь жертвы.
Дымная мгла поглотила все вокруг.
* * *
Рассвело.
С окрестных гор и лесов в Нерик вливаются ароматы росистых трав и
дерев. Все стены, крыша, врата храма Шанта украшены цветами, ивовыми
ветвями. Вокруг столпились хетты и армяне, плотно обступив все подходы к
храму. Хеттские жрецы окрасили свои бритые головы кровью жертвы.
У Арванда Бихуни голова умащена, а лицо все окрашено кровью.
Девяносто девять армянских жрецов стоят справа от врат храма. Девять
из них держат, перекинув через плечо, белых жертвенных овечек. Слева с
такой же ношей выстроились жрецы-хетты.
Прорицатели, колдуны, знахари держатся особняком. На поставце у
алтаря кружится каменный идол, изображающий бога Шанта. В белых его
глазницах тоже кружатся — то исчезают, то вновь появляются — каменные
зрачки.
Верховный жрец армян Арванд Бихуни, в сопровождении еще девяти
жрецов, с горящей свечою в руках приблизился к жертвеннику, девять раз
обошел его вокруг, после чего собственноручно заколол у подножия идола
всех жертвенных овечек. Затем к нему подошел верховный жрец хеттов Кама
Вараш.
Арваид Бихуни шепнул ему на ухо:
— Голову принесенной в жертву девушки из храма не выноси.
— Невозможно! — так же шепотом ответил Кама Вараш. — Жертвоприношение
не будет считаться исполненным. Голову жертвы надо вынести и всем
показать. Это полагается по обряду.
— Так ведь узнают? — испуганно сказал Арванд Бихуни. — Все может
обернуться большим скандалом.
— Ничего нельзя поделать. А ты, если хочешь, можешь уйти, пока не
поздно. Мне ваши люди не страшны, я готов им противостоять.
Прибыла Мари-Луйс. Вид у нее был мрачный и озабоченный. Ее
сопровождали Таги-Усак, властитель Нерика с шестью своими братьями, с
женой и дочерьми и двенадцать рабов.
На крыше храма появился жрец-хетт. Вознося молитву и размахивая
окровавленной женской сорочкой, наброшенной на палицу, он громогласно
возопил:
— Жертвоприношение свершилось! Исполнена воля бога Шанта!
Толпа на площади на миг словно онемела. Затем начали раздаваться
отдельные голоса:
— А жертва подобающая?..
— Все свершилось по канону?..
Царицу забил озноб. Жрица была такая юная и такая кроткая,
услужливая! Вспомнилось, как сияли ее глаза...
Окровавленная сорочка развевалась на ветру.
— А хетты, кажется, несмотря ни на что, принесли в жертву человека,
великая царица? — проговорил Таги-Усак.
— Пусть тебе не кажется! — взъярилась Мари-Луйс — Это был белый
теленок. Я знаю!.. Белый и чистый. Боги приемлют только чистую жертву!..
Кама Вараш воздел руки к небу и заголосил:
— О бог Шант! Покровитель и благодетель наш! Угодное тебе свершилось!
Вот!.. — и он поднял над собой голову принесенной в жертву девушки. — Вот,
прими, наш бог!..
Мари-Луйс снова прошибло ознобом. Но душа невольно всколыхнулась
торжествующей злобой. Забыв все, что двигало ею до этой минуты, она
вскричала:
— Смотрите, армяне! Хетты принесли в жертву человека!.. Человека!..
И армяне ринулись туда, где стоял Кама Вараш.
— Покарать ослушников воли богоравной царицы нашей!..
— Покарать принесших в жертву человека!..
Хетты стали волнами приливать ближе и ближе к храму. А их жрецы все,
как по команде, вдруг выхватили из-под жреческих своих хитонов скрываемые
под ними мечи. И тут армяне поняли, что никакие это не жрецы, а самые
настоящие хеттские воины, только переодетые для маскировки.
Неожиданно все окрест огласилось душераздирающим криком:
— Это голова моей дочери!..
Кричал Минай, медник, а теперь и оружейник, отец Нуар. Он выхватил
меч из ножен и тоже бросился туда, где стоял Кама Вараш. Хетты преградили
ему путь. Минай тщетно пытался прорваться вперед и с отчаянием все
повторял:
— Будьте прокляты, о боги!..
Площадь бушевала. Армяне-ремесленники заволновались.
— Да что же это творится?..
— Дочь Миная принесена хеттами в жертву!..
— Бейте хеттов! Бейте!..
Армяне группами и в одиночку ринулись на хеттов. А из храма тем
временем выплеснулись новые массы вооруженных хеттов. Там и тут
разгорались стычки.
Мари-Луйс едва сдерживала рыдания. Она горько раскаивалась, проклиная
себя за слабость, за то, что допустила жертвоприношение человека. Что
теперь будет?!
Властитель Нерика потянул ее за руку:
— Надо уходить! Оставаться здесь опасно!..
Мари-Луйс выхватила из-за пояса свой маленький нож.
— Крушите хеттов, армяне! Не давай им пощады!..
На площади уже развернулся настоящий бой. Мари-Луйс рвалась туда. В
ней словно бес взыграл, душа ее жаждала испытания мученичеством.
Хеттов становилось все больше и больше. Но вот подоспел и Арбок Перч
со своим отрядом.