Царица Армянская

Таги-Усак решительно потянул царицу к себе.

— Иди за мной! — крикнул он.

Мари-Луйс и не подумала подчиниться ему. Тогда Таги-Усак сорвал с

себя плащ, накрыл ее с головой, цепко и сильно, как обручем, охватил одной

рукой и взвалил на себя, а другою, в которой был меч, стал расчищать путь

перед собой. Несколько воинов из телохранителей царицы помогали ему. Они

прорывались к дому властителя Нерика.

Военачальник хеттов Нуанза Вараш между тем, держа над собой герб

Нерика — медвежью голову, намалеванную на дощатом щите, — орал во всю

глотку:

— Отныне он наш! Нерик наш! И храм бога Шанта наш! Слава царю-солнцу

Мурсилису! Слава!..

Рядом с ним стоял Аванд Бихуни. Вынув из мешка окровавленную одежду

принесенной в жертву девушки, он протянул ее Нуанза Варашу и проговорил:

— Плати за жертву, верховный военачальник!.. Не мои бы старания, не

видать бы тебе неба над Нериком. Плати обещанное.

Нуанза Вараш зло отпихнул от себя окровавленную одежду.

— Скажи лучше, где армянская царица, красавица Мари-Луйс? Ты ведь

обещал доставить ее мне. Где она?

— И она будет в твоих руках, славный победитель, — пообещал Арванд

Бихуни. — Все въезды и выезды города охраняются надежными людьми. Рано или

поздно она будет у твоих ног.

Хеттские войска безжалостно вырезали нерикских армян.

Только к полуночи Таги-Усаку с трудом удалось вырваться из месива на

площади и достаточно далеко отойти, спасая царицу. И, надо сказать,

недавняя отвага и мужество совсем покинули Мари-Луйс. Она уже думала не

столько о себе, сколько о гибнущем городе и его жителях-армянах. Из

телохранителей с ней оставались только пятеро, не было и Арбок Перча.

— Хетты вероломно завладели твоим городом, моя царица! — горестно

причитала мамка. — Вероломство у них в крови. Куда вы смотрите, о боги?

Властителя Нерика убили. И дочерей его. Своими глазами все видала!..

Они пробирались пустынной улицей. Впереди шел Таги-Усак. В глазах

стояла наводящая ужас отрубленная голова девушки. Хетты обманули царицу?..

Как же им это удалось?..

Царица едва шла, от усталости ноги подкашивались. И она все думала:

«Что же сталось с Нуар? Не с той, которую принесли в жертву, а с

настоящей, что дома осталась?.. Спаслась она или вражий меч настиг ее? Что

сталось с Нуар, с Нериком? Что будет со мной? Сколько крови надо этим

ненасытным богам?! И куда делся Арванд Бихуни, почему его нет здесь?..»

Уже совсем близок потайной ход. Только его миновать — и выйдут на

берег Тер Мадона. А там спасение...

И вдруг, откуда ни возьмись, наперерез им появился отряд хеттских

воинов. Таги-Усак, выставив меч, прикрыл собою царицу.

— Отступите, хетты, перед вами царица армянская! Дорогу ей! Дайте

уйти, чтобы не лицезрела она больше вашего вероломства!..

Сзади тоже появились хетты.

Мари-Луйс успела заметить, как Таги-Усак наповал сразил двух вражьих

воинов. Она тоже занесла было свой нож и не почувствовала, как на нее

что-то набросили. Только прикосновение омерзительных, потных рук вывело

царицу из забытья.

Что это?.. Она в каких-то сетях?.. Ее волокут?.. Но куда?.. Боже, она

в плену!.. Какое унижение!.. О Эпит-Анаит, и это все, чем ты отплатила за

верное служение тебе?!.

Весь мир потонул во тьме.

В ночи осталось незамеченным, как некто в черном бросился с

крепостной стены в волны Тер Мадона и поплыл к противоположному берегу

реки.

* * *

Хеттам никак не удавалось подавить сопротивление Арбок Перча с его

небольшим отрядом.

Рассвет был кровавым.

Армяне, прибившись к крепостной стене, продержались весь день,

отбивая атаки врага.

С наступлением темноты Арбок Перч сумел наконец отыскать ведущий к

храму потайной ход. Они благополучно прошли им и забрались на крышу храма.

Там, как знамя на древке, на ветру колыхалась наброшенная на палку

окровавленная сорочка принесенной в жертву девушки. Арбок Перч сорвал

сорочку, уткнулся в нее лицом, затем поднял над собой, растянул во всю

ширь и сказал:

— Теперь у нас есть знамя, армяне! Сейчас эта окровавленная сорочка —

наш бог, наша вера!

Они спустились с крыши, прошли к крепостной башне и, изрубив хеттских

охранников у входа, по каменным ступеням взбежали на самый верх башни.

Дул теплый несильный ветер. Арбок Перч набросил сорочку на копье и

взвил над разрушенным городом.

— Есть у нас свое знамя!

* * *

И еще один рассвет зачинался в кровавой мгле.

К башне подступил полк Нуанза Вараша.

Хеттский военачальник восседал на колеснице вооруженный до зубов и

весь в броне. Шлем его венчал бычий хвост, в ушах сверкали золотом крупные

серьги. Ему помогли сойти с колесницы.

Непомерно высокий, бритоголовый, он грозно возопил:

— Ты почему не идешь покориться мне, раб Арбок Перч?!

Арбок Перчу хотелось плюнуть на вражьего пса, но, считая и это

унижением своего достоинства, он в тон ему резко крикнул:

— Я не твой раб, чтобы кидаться тебе в ноги. Это ты пришел ко мне и

стоишь там внизу.

— Сразу видно, что армянин. Спесивости не занимать.

— Зато не бесчеловечный и не вероломный, как твой нечестивый царь

Мурсилис и его подручные, воровски пробравшиеся в наш город. Зачем пришел

сюда?

— Чтобы взять тебя в плен вместе со всем твоим войском и угнать к

себе!..

— Что ж, попробуй.

Нуанза Вараш велел привести армянского верховного жреца Арванда

Бихуни, чтобы тот уговорил гордеца покориться.

Тут уж Арбок Перч не сдержался и смачно плюнул в жалкого жреца.

— Это ты распахнул врата Нерика перед хеттами, мерзкий хищник! Пес

шелудивый!

Нуанза Варашу так и не удалось покорить горстку армянских храбрецов,

прорвавшихся на вершину крепостной башни. Оставив своих воинов в осаде, он

вынужден был ни с чем удалиться вместе с Арвандом Бихуни.

Люди Арбок Перча, едва завидев на близлежащих улицах кого-нибудь из

хеттов, метали в них камнями из пращи и почти каждого убивали.

Ночью Арбок Перч велел привязать к башенным зубцам крепкую длинную

веревку и сбросить ее вниз. Бесшумно и ловко они все незамеченными

спустились вниз и вплавь переправились на другой берег Тер Мадона. Про

знамя они тоже не забыли. Арбок Перч обмотал окровавленную сорочку вокруг

шеи. «Я изведу всех богов вместе с их храмами! — поклялся он памятью

безвинной жертвы. — Эта окровавленная сорочка обернется морем крови,

которую я выпущу из врагов моей земли! Клянусь тебе, мое единственное

божество!..»

Они вошли в лес и стали быстро продвигаться к востоку Вскоре небо

заалело. Всходило солнце.

* * *

После трехдневного пребывания в Бойлакане войска Каранни,

объединившись с полками Багарата Дола, выступили в юго-восточном

направлении. Каранни намеревался вторгнуться в пределы разбойных племен

Егимаис-Ерана и так их поприжать, так укротить, чтобы навсегда присмирели

и даже приблизиться не смели бы к границам его земли.

В этот поход царевич взял только боевые колесницы. Все пешее воинство

осталось в Бойлакане.

Ночь выдалась жаркая. Лошади взмокли.

На плотах переплыли через разлившийся, но спокойный Ерасх и ступили

на равнинные земли южного побережья Каспийского моря.

Дыхание чужой земли словно ожгло Каранни. Вдруг подумалось: «А

вернусь ли я отсюда домой?..»

Зной стоял нестерпимый. Небо было необычно высокое и какое-то странно

мглистое, хотя и пронизанное лучами восходящего солнца.

Целую неделю шли они по безлюдным степям, не увидав ни живой души, ни

признаков человеческого жилища. Иногда навстречу попадались табуны диких