Страница 22 из 59
Мебель Тольского, экипажи и другое имущество были конфискованы полицией, и дворовым ничего не досталось, несмотря на письменное заявление Тольского.
В таинственном доме опять стало тихо, но сторож Василий и старик дворецкий не раз видели ночью свет от фонаря, проникавший в щели закрытых ставней.
Однажды Василию что-то не спалось, и он вышел на двор подышать свежим воздухом. Была тихая зимняя ночь с легким морозцем. Небесный свод был усеян миллионами ярких звезд; луна величаво посматривала с небесной выси на спавший город. Полюбовался Василий на царственную луну, на яркие звезды, а затем перевел взгляд на барский дом и ясно увидел, что из щелей закрытых ставней проникает свет.
"Ну, опять загуляла по пустому дому нечистая сила... Теперь ей воля, никого нет, мешать некому", -- подумал старик.
Он нисколько не испугался необычайного явления, чуть ли не каждую ночь повторявшегося в барском доме, спокойно подошел к окну, выходившему на двор, приотворил одну дверцу ставней и увидал, что прямо против окна на стуле сидит молодая красивая женщина с исхудалым, печальным лицом; на ней было черное платье, голова покрыта дорогой шалью, а плечи укутаны меховой шубейкой. На полу стоял зажженный фонарь, слабо освещавший и комнату, и находившуюся в ней таинственную незнакомку.
Василий испугался, принимая женщину за существо неземное, сверхъестественное, но скоро его испуг сменился любопытством. Он стал пристально всматриваться в бледное, но прекрасное лицо незнакомки, как будто старался припомнить что-то.
-- Это она, непременно она, -- шептали его губы. -- Как же ты здесь, барыня, очутилась?
Женщина встала со стула, взяла фонарь и не спеша вышла из горницы. В комнате сделалось темно.
Василий притворил ставню, отошел от окна и вернулся в свою горенку, однако уснуть он никак не мог, раздумывая о видении: "Это барыня... Она, она... Я помню ее хорошо... Только как же это? Одни говорят -- барыня наша умерла, другие -- что она пропала, скрылась неизвестно куда... Говорят по-разному, а только это -- наша барыня Надежда Васильевна... И если она умерла, то, видно, это ее душа странствует по земле".
Едва только проснулся дворецкий Иван Иванович, к нему в комнату вошел сторож и проговорил:
-- Я нынче ночью нашу барыню Надежду Васильевну видел!
-- Василий, да что с тобой? Ты не в себе! Что ты говоришь-то? -- с удивлением воскликнул дворецкий, быстро вставая с постели.
-- Правду говорю.
-- А где ты ее видел-то, где?
-- В нашем доме, в угловой горнице; она на стуле сидела, и фонарь на полу стоял...
-- Может ли это быть! Ведь барыня, говорят, умерла давным-давно.
-- Да мы с тобой ее в гробу не видали!
-- Точно, не видали... А ведь все говорят, что барыня наша скончалась в Питере, и ее смерть наш барин Викентий Михайлович почему-то скрывает...
-- Говорю тебе, жива его супруга... Сам подумай: зачем бы барин стал скрывать, если бы Надежда Васильевна умерла?
-- Но если наша барыня жива, то где же она находится? -- задумчиво произнес дворецкий.
-- Здесь, в доме. Я сам ее видел.
-- Может, ты и видел, только не живое существо, а призрак барыни, ее дух... Понимаешь?
-- Нет, что ни говори, я прошлой ночью видел барыню как есть, во плоти.
-- По-твоему, барыня Надежда Васильевна живет в мезонине?
-- Да, там... И не одна, а с прислужницей. Они-то и пугают жильцов под видом нечистой силы.
-- А зачем барыня стала бы делать это?
-- Зачем -- не знаю, а только это она в ночную пору разгуливает по дому. А ты нашу барыню-то помнишь, не забыл?
-- Ну как не помнить? Как теперь вижу ее, нашу голубушку, нашу заступницу...
-- Вот ночью пойдем к дому, я приотворю ставню -- ты и увидишь ее! -- стоял на своем Василий.
Теперь он был почти убежден, что в мезонине живет не нечистая сила, а жена их барина Викентия Михайловича.
Дворецкий согласился в следующую же ночь идти вместе с Василием к пустому барскому дому и подсмотреть, что там происходит.
Сторож почти весь день посвятил изучению барского жилья. В мезонин вели две двери: одна из коридора, а другая прямо со двора. Василий, подойдя к наружной двери, запертой изнутри, увидал на снегу следы, которые доходили до калитки; последняя вела на улицу и была снабжена большим висячим замком. Его никогда не отпирали ни сторож, ни дворецкий, они даже не знали, у кого хранится ключ.
-- Вот нашлась и отгадка... Стало быть, в мезонине живут люди, а не духи... Духи не запираются от людей на замок и не делают никаких следов, если вздумают куда идти, -- рассудил Василий. -- Как же я почти пять лет здесь при доме нахожусь и не знаю, что в мезонине люди живут?.. Чудно, право чудно... Не предполагал я, что наша барыня затворницей в мезонине сидит!
Занятый этими рассуждениями, Василий не слыхал, как к нему подошел дворецкий Иван Иванович.
-- Ты что тут делаешь, а? -- спросил он у сторожа.
-- Да вот на следы смотрю, что видны на снегу, -- ответил своему приятелю Василий, показывая ему на ясно видневшиеся следы человеческих ног.
-- И то, и то... Кто же тут ходил?
-- Кто живет в мезонине, тот и выходил оттуда на улицу. Видишь, следы прямо к калитке идут.
-- И то, и то... Только как же это, Василий?.. Ведь калитка-то заперта?
-- А разве отпереть замок нельзя?..
-- Знамо, можно... Только как же это, Василий, мы с тобой до сего времени не знали, что в мезонине живут?
-- Мы думали, что в дому нечистая сила, и нашу барыню принимали за привидение.
-- Да, да... Непонятно все это, как-то чудно, и, что ты ни говори, я не верю, что в мезонине находится барыня Надежда Васильевна. Ну зачем же она станет скрываться от людей? Да и как она станет жить в нетопленой горнице зимой, в трескучий мороз?..
-- Ведь мы не знаем, может, мезонин и отапливают.
-- Пустое говоришь, Василий!.. Где же дров они возьмут?
-- А разве у нас в сарае мало наготовлено? Дров из барской усадьбы навезли нам года четыре назад видимо-невидимо... Да кроме того, зачем тебе наш барин каждый раз пишет, чтобы дом, хоть и пустой, отапливать всякий день, не жалея дров?
-- Думаю -- затем, чтобы сырость не завелась.
-- Вот и не угадал... Ведь тепло-то из нижних печей в верхние переходит, а значит, и в мезонин; я всякий день топлю, посему и знаю.
-- Так ты точно говоришь, что в мезонине живет наша барыня? -- после некоторого размышления спросил старичок дворецкий.
-- Да, говорю, может, нынче ночью сам увидишь.
Оба старика с большим нетерпением стали ждать ночи. Старик Василий не ложился спать; он несколько раз выходил на двор, подходил к окнам пустого дома в надежде увидать сквозь рамы огонек, но тот не появлялся. Василий даже приотворил ставню, чтобы заглянуть внутрь, но там не было никакого признака огня. И днем и ночью окна мезонина были завешаны тяжелыми портьерами, так что через них не мог проникнуть свет.
Почти всю ночь Василий провел на страже, ждал, не появится ли в окнах пустого дома свет от зажженного фонаря или свечи, но свет все не появлялся, так что сторож хотел уже ложиться спать.
Пробило четыре часа; старик сторож в последний раз вышел на двор. Где-то звонили к заутрене. Василий снял шапку и стал истово креститься, потом подошел к дому, взглянул на окна и увидал сквозь неплотно притворенную ставню слабый свет.
Он поспешил разбудить спавшего дворецкого. Оба они подошли к окну, выходившему на двор; сквозь щели закрытых ставней действительно виднелся свет.
Сторож Василий приоткрыл немного ставню.
-- Посмотри-ка, посмотри... здесь, да не одна, а две... Только не видно лиц, к стене повернулись, -- робко проговорил он, обращаясь к дворецкому. -- Вот подойди к окну-то.
Иван Иванович подошел и не без робости взглянул в окно. Он увидал в горнице, слабо освещенной фонарем, стоявшим на полу, фигуры двух женщин: одна была в черном платье и в накинутой на плечи шубейке, а другая была одета по-крестьянски.