Лёка

- Ты чего делаешь? – спросила Лёка.

- Гимнастику, - ответила Снежанна и плюнула на пол.

Лёка постояла, пытаясь понять происходящее. Наконец губы ее растянулись в безжизненной усмешке.

- Ты что – выкидыш спровоцировать хочешь? – спросила она.

- Да! – бросила ей в лицо с Снежанна. – Все равно – рожать не буду! На зло тебе – не буду!

- Зря стараешься, - сказала Лёка равнодушно. – Если б ты хорошо училась в школе, то помнила бы, что раньше беременные и на поле работали, снопы вязали... И – ничего, если и бывали выкидыши, то - редко. Так что, дорогая, выкидыш нельзя спровоцировать, передвигая мебель. Тем более, что это всего лишь диван-малютка, а не дубовый шкаф!

- Да?! – лицо Снежанны исказилось от гнева. – А если – так?!

Она ударила себя кулаком в живот. Не очень сильно, а так, пробно. Было немного больно, но, в общем - терпимо.

Тогда Снежанна ударила себя снова – уже сильнее.

- А так! Что на это скажешь?!

Лёка пожала плечами.

- Не знаю – так может и получится. Только учти – выкидыши иной раз сопровождаются сильными кровотечениями. Гинекологическое кровотечение – страшная вещь! Без помощи врачей можно и не выжить. А я врачей в этом случае к тебе вызывать не буду – можешь мне поверить!

И вышла из комнаты.

Снежанна с ненавистью посмотрела в спину удаляющейся тюремщице, но бить себя в живот перестала. Она села на диван, потом с силой ударила диван кулаком. Диван заскрипел, закачался.

- Блин, блин, блин! – закричала Снежанна и заревела.

Ей было очень жаль себя. Она проревела не меньше получаса, а потом опять принялась придумывать, как бы ей посильнее достать Лёку.

Тем не менее, в живот она себя больше не била, и диван не поднимала. Умирать от потери крови ей не хотелось.

На следующие сутки похититель не позвонил вообще. Милиционеры не знали, что и думать. Тогда майором Шишкиным было высказано предположение, что звонивший – вообще не похититель, а шутник, вроде тех, которые звонят и сообщают о заминированных вокзалах и стадионах. О пропаже Снежанны Вороновой гудел весь Шахтерский, узнать домашний номер телефона Вороновых – совсем не проблема, короче говоря - мало ли кто мог позвонить!

Остальные согласились с тем, что похититель ведет себя как-то странно…

Вечером, в тот час, когда Снежанна вновь облила ненавистную тюремщицу мочей, в милицию принесли мобильный телефон. Телефон сердобольная и честная бабулечка нашла рядом с автобусной остановкой, и не сочла возможным оставить его себе.

Это был пропавший телефон Снежанны Вороновой. Но никакой ценной информации это не дало. С этого телефона в последний раз звонили еще перед похищением, и никаких отпечатков пальцев на телефоне обнаружено не было!

Таинственный похититель больше не давал о себе знать, и в сотрудниках горотдела крепла уверенность – никакого похищения не было, их просто глупо разыграли. Константин Воронов обещал премию тому, кто найдет шутника, и, в сердцах, обронил при подчиненных, что лично выбьет шутнику все зубы.

Но шутника так и не нашли.

На следующий день, когда Снежанна надумала несколько часов кряду стучать наручниками по трубе, в горотдел позвонили. Неизвестный голос сообщил, что женщину, похожую на Снежанну Воронову, он видел в автобусе, который направлялся в соседнюю область.

Связались с коллегами из соседней области – те обещали проверить.

Тем временем с другой области позвонили – у них был найден труп женщины, походившей по описанию на жену Воронова.

Константин Воронов вылетел на опознание. В час, когда Снежанна укусила Лёку за руку, в то время, когда та перестегивала на ней наручники, муж Снежанны добрался до морга. К счастью, оказалось, что погибшая – не его жена.

В это же время позвонили и сообщили – женщина похожая на Снежанну Воронову задержана в городе Донецке – она напилась в баре и буянила. Проверили. Это оказалась не Снежанна Воронова.

Так продолжалось десять дней – очень активные, но безуспешные поиски, бесконечные проверки, ложные версии... Майор Василий Шишкин еще и еще раз обходил «подконтрольный элемент». Приходилось ему бывать и в районе кладбища, все больше – вечерами. Это не вызывало ни малейших подозрений – ведь именно невдалеке от кладбища нашли брошенную машину!

В общем - никто не упрекнул бы милицию города Шахтерского в бездеятельности, но результата не было.

За это время никто ни разу вспомнил про странноватую садовницу, которую Снежанна Воронова уволила за несколько дней до своего исчезновения.

В тот час, когда в горотделе проводили собрание, и решали, как же им искать пропавшую Воронову дальше, у Снежанны забился ребенок.

Случилось это между завтраком и обедом, когда Снежанна была в комнате одна. Снежанна долго прислушивалась ко своим ощущениям, а потом позвала Лёку.

- Слышь, Лёка! Зайди на минутку! Я по нормальному поговорить хочу!

Лёка вошла.

- Чего тебе? – спросила она.

Снежанна лежала на диване и смотрела на свой живот.

- Слушай – у меня тут что-то в животе! – сказала она. – Похоже на то, как Кристинка во мне шевелилась. Вот здесь! – показала она. – Но ведь еще рано! Или – не рано? Как ты думаешь – это может быть ребенок?

Лёка прислонилась к косяку двери. В последние дни она чувствовала себя совсем обессиленной.

- А сколько недель? – спросила она.

- Четырнадцать. Или пятнадцать уже! – сказала Снежанна, не отрывая взгляда от своего живота. – Но ведь - это рано? Я как Кристинку носила, так почувствовала неделе на двадцатой, не раньше!

- Я Даню в шестнадцать недель чувствовать начала, - сказала Лёка. – Но это от многого зависит. От плаценты, например... Но вообще-то – четырнадцать недель это в пределах допустимого.

Она повернулась и собралась уходить.

- Слышь, Лёка, не уходи! – попросила Снежанна. – Сядь сюда! – она показала на угол дивана.

- Нет уж! – сказала Лёка и села на стул.

- Экая ты недоверчивая! – хмыкнула Снежанна.

- Мало ли, что тебе в голову придет! – сказала Лёка.

Но Снежанна отмахнулась.

- Слушай, я никогда не думала, что это будет так рано! – задумчиво проговорила она. - Такой маленький срок, а он там живет, вошколупится. Кувыркается, наверное! Это так странно!

- Да - странно, - согласилась Лёка, с тоской смотря вдаль. – Чужая жизнь внутри тебя – это вообще очень странно.

- А... – Снежанна замялась. – А какой он сейчас? Ну – ребенок. Ты можешь мне рассказать?

- Я не все помню, - пожала плечами Лёка. – Давно ведь учила. Знаю, что на 21-й день у малышей уже сформировалось сердце. 21 день – это ведь всего лишь три недели, а сердце уже есть! И уже бьется! И мозг, кстати, в это время уже формируется! Кишечник, почки, печень, начинают развиваться на четвертой неделе. Нос начинает формироваться к 35-му дню – я это хорошо запомнила.

- А ручки-ножки, когда? – спросила Снежанна.

- Их зачатки, появляются, кажется, на 4-й неделе, - припомнила Лёка. – На шестой неделе – это уже не зачатки, а настоящие ручки и ножки, только без пальчиков. Пальчики появляются на седьмой неделе. Тогда же у него оформляются ушки. И он уже двигается, но мать не может этого слышать – малыш еще слишком маленький!

- Ты еще говорила про глаза! – сказала Снежанна.

- Когда говорила? – не поняла Лёка. – Где?

- У меня во дворе, когда мы подрались, помнишь? – напомнила Снежанна, и Лёка удивилась тому, что подруга говорит об этом так спокойно, без гнева и обиды. – Так - когда у них появляются глаза?

- Когда появляются – не помню, - сказала Лёка. – Знаю, что на 10-й неделе они уже полностью сформированы, только закрыты веками. А мальчик или девочка решается еще раньше - на 8-й неделе. Вообще – к концу 8-й недели у малыша уже дифференцированы все основные системы органов.

- Дифф… Как ты сказала? – не поняла Снежанна. – Ты бы умными словами не ругалась – я человек простой, биофак не заканчивала!

- Дифференцированы. Это значит, что их можно увидеть и отличить друг от друга – вот ножка, вот печень, вот вилочковая железа… - пояснила Лёка. – То есть у них уже есть все органы, которые есть у нас! А ты говорила – одиннадцать недель это еще капля спермы!