Страница 27 из 30
Снежанна промолчала.
Молчала и Лёка. Она потирала поясницу. Сейчас почки болели не слишком сильно, но периодов без боли у нее уже не бывало.
Сейчас она немного посидит, встанет и пойдет. Ей нужно идти! Нужно готовить кашу.
Но Снежанна хотела поговорить еще.
- Лёка, а как ты думаешь, когда у них, - Снежанна посмотрела на свой живот, - появляется душа?
Лёка неопределенно пожала плечами и не ответила. Она сидела, терла свою поясницу и морщилась.
Снежанна подумала, что подруга не ответит ей. Но она ответила.
- Это только Бог знает, - сказала Лёка. – А мы не узнаем никогда. Душа она… Нам на философии читали, но я не помню правильного слова… В-общем – она не такая, как тело, и ее нельзя уловить приборами.
- То есть, может быть, что душа у ребенка появляется через месяц после зачатия? – спросила Снежанна. – Или – через два?
- Может через два; может - через месяц; может - через неделю; может - через час; а может - сразу после зачатия, - сказала Лёка. – Душе не нужно огромное тело, она и в двух клеточках может уместиться. Но именно поэтому его нельзя убивать ни на каком сроке! Вдруг душа у него уже есть? Тогда он – ничуть не меньше человек, чем я или ты. А людей нельзя убивать, Снежка! Теперь я это точно знаю!
- Может, ты и права, - сказала Снежанна и посмотрела на Лёку просительно. – Слушай, Лёка, отпусти меня, а? Ничего я ему уже не сделаю – ладно уж, пусть живет. Что я – зверь? Я не буду ребенка убивать, раз я его уже чувствую!
- Нет, - ответила Лёка без раздумий. – Я тебе не верю.
Снежанна заломила руки.
- Ну – пожалуйста! – заныла она. – Ну что ты за человек такой! Я уже тебе сказала – я больше не хочу делать аборт!
- Это ты сейчас не хочешь, - сказала Лёка. – А завтра можешь захотеть. Желания меняются быстро. А возможности – медленно. Лучше я тебя здесь подержу, Снежка! Здесь у тебя просто нет возможности его убить.
- Но Лёка!..
- Нет, Снежка! – ответила Лёка твердо. - Мне так будет спокойнее!
И вышла из комнаты.
Глава 9.
Жизнь почти каждого человека на земле похожа на бег по кругу. Звенит будильник – значит пора вставать. Потом - чистить зубы, завтракать, идти на работу; потом - с работы, ванная, телевизор, сон. И так – много лет подряд.
Но иногда Бог вырывает человека из этого привычного круга, и у человека появляется время подумать, а все ли правильно в его жизни? Действительно ли важно то, что он считает важным? И не стоит ли приглядеться к тому, что еще вчера важным не казалось?
В такой ситуации оказалась и Снежанна Воронова. Ее привычный бег по житейскому кругу прервался, у нее появилось очень мало свободного пространства, но очень много свободного времени.
С того дня, как у Снежанны забился ребенок, ее ссоры с Лёкой прекратились. Произошло это, конечно, не только из-за того, что Снежанна почувствовала ребенка. Просто она не обладала Лёкиной способностью долго идти к одной цели, и в состязании упрямств ей было Лёку не переупрямить. Снежанна родилась в семье большого начальника, и это разбаловало ее, но вообще-то она куда лучше Лёки могла смиряться с жизненными обстоятельствами, и ей было не слишком сложно покориться тому, кто в данный момент был сильнее ее.
К тому же, для ссоры необходим контакт, а именно его у Лёки и Снежанны становилось меньше с каждым днем. Психика Лёки не выдерживала напряжения, и Лёка постепенно уходила в свой вымышленный мир все дальше и дальше. С каждым днем она заходила к своей пленнице все реже, и общалась с нею все меньше. Да – она не забывала приносить Снежанне еду и воду (которую брала в колодце только вечером и только в половине десятого!), но теперь чаще всего делала это, не произнося ни одного слова. Если раньше она хоть изредка смотрела своей пленнице в глаза, то теперь ее взгляд был устремлен исключительно вдаль.
- Слушай, чего ты всегда куда-то смотришь? – не выдержала однажды Снежанна. – Там, – она показала пальцем, - стена! Что ты на стене можешь увидеть?!
Лёка поставила перед своей пленницей тарелку с ненавистной кашей и сказала:
- Там не стена. Там – луг.
- Какой луг?!
- Обычный. С травой. Я смотрю на этот луг и жду.
- Кого ждешь, ты, больная?! – изумилась Снежанна.
- Даню, - ответила Лёка. – Он должен ко мне прибежать.
- Даню? Твоего сына?! – не поняла Снежанна. – Куда он должен прибежать? Когда?!
- Когда-нибудь, - ответила Лёка. – Но – обязательно должен! И я жду. Я долго ждать умею.
Снежанна притихла.
Это было не смешно. Совсем не смешно!
- И что – ты все это время – ждешь? – спросила она осторожно. - Ждешь – и все?!
Лёка неопределенно пожала плечами.
- Иногда я молюсь, - сказала она. – Прошу Бога принять его в рай. Я ведь даже не успела его покрестить, он ведь совсем маленьким умер. А я не знаю, принимает Бог некрещенных деток в рай, или – нет.
- Так сходи в Церковь и спроси, - сказала Снежанна. – Там батюшка есть – он тебе скажет. Я ради такого случая даже пообещаю никуда не убегать.
Лёка отрицательно покачала головой.
- Не пойду, - сказала она. – А вдруг он скажет, что некрещенные детки в рай не попадают? Тогда получиться, что я его убила дважды. И просто убила и своими руками в ад отправила! Как мне тогда жить? Уж лучше – не знать!
Она развернулась и вышла из комнаты. Теперь она всегда ходила полусогнутой – так меньше болели почки.
Снежанна посмотрела ей в след.
- Совсем плохая стала, - сказала она, глядя на свой живот. – Когда-нибудь просто забудет, что мы с тобой здесь сидим, и перестанет к нам приходить. Мы с тобой с голоду сдохнем, а она будет за стенкой сидеть, на лужок свой смотреть!
В последнее время она начала разговаривать со своим ребенком. В этом не было ничего удивительного - Снежанна была общительна. Сколько она себя помнила, ей было просто необходимо с кем-то говорить – чем-то делиться, кого-то обсуждать, над кем-то смеяться.
Сейчас она оказалась в вынужденном одиночестве, а ей так хотелось хоть изредка с кем-то поболтать! Говорить с Лёкой в последнее время стало совсем трудно, и Снежанна принялась разговаривать с существом, которое поселилось у нее в животе. Ребенок, естественно, не отвечал ей. Он временами барахтался, а чаще – не подавал признаков жизни. Спал, наверное.
Снежанна даже начала скучать, когда он не барахтался – говорить что-то спящему, казалось ей неправильным.
- Эй, алё, да проснись ты! – говорила она, и как могла, раскачивала собственный живот. – Мамка поговорить хочет, а ты спишь!
Существует мнение, что дети в материнской утробе как раз засыпают, если их качают, а вовсе не просыпаются, но Снежанна об этом не знала. Во всяком случае, она поняла, что заставить малыша двигаться по своему желанию она не может, и это было немного обидно.
В остальном, ребенок был хорошим собеседником – всегда выслушивал и никогда не перебивал! Ему можно было пожаловаться, даже и на него самого.
- Вот блин, навязался ты на мою голову! – говорила Снежанна. – Сижу теперь здесь из-за тебя. А если б тебя не было – не сидела бы! Это точно. Так что ты как хочешь, а я сделаю аборт.
Если в ответ на эти слова младенец затихал, то Снежанна говорила так:
- Ах, тебе, значит, все равно?! Так ты сказал бы своей защитнице, что тебе пофигу, и она меня бы выпустила. А так – я тут мучаюсь, света белого не вижу, а ему – пофигу!
Если же младенец, после слов об аборте, начинал усиленно трепыхаться, Снежанна старалась его успокоить.
- Ладно, ладно, не прыгай там! Я подумаю. Может, и рожу тебя, раз уж так получилось. Рожу и оставлю в роддоме!
Малыш не переставал буйствовать.
- Ладно – не сердись ты. Но – сам подумай – куда мне с тобой? Мы с твоим папашкой живем плохо, разведемся, наверное, скоро. И с детьми я ладить не умею. Я вот даже с Кристинкой ладить не научилась, а что будет, когда родишься ты? Вот разведемся мы с Вороновым - как я буду жить с вами двумя на руках – скажи?