Страница 36 из 64
Когда горячие губы Мака алчно сомкнулись, она вскрикнула.
Она судорожно хватала ртом воздух, пальцы впились в простыню; переход от ленивого наслаждения к отчаянному желанию оказался слишком быстрым — все равно что открыть заслонку печи.
Этот жар мог бы поглотить его, и все же он продолжал желать большего. Мак расстегнул ее лифчик, стал ласкать груди, почувствовал, что она напряглась под ним, вся сжавшись, и вздрогнул, услышав ее сдавленный крик.
Рипли обмякла. Ее стройное, сильное, тренированное тело было великолепно. Ему хотелось ласкать его вечно. «Как я мог жить без этого?» — думал Мак.
Она была совершенно беспомощна. До сих пор такого не случалось. Ею еще никогда не овладевали с таким бесконечным терпением. Слаще всего было осознавать, что она позволяет делать с собой все, что ему нравится. Осознавать, что это доставляет ей наслаждение.
Ее кожа была горячей и влажной. Казалось, он знал все нервы ее тела и по очереди заставлял дрожать каждый из них. Она потянулась к нему и раскрылась, ощущая свободу, которой не ощущала никогда прежде.
Каждое движение казалось до невозможности медленным, как в воде. Его тело дрожало, сердце скакало галопом. Руки Рипли ощущали его напрягшиеся мышцы.
Когда чувства Мака насытились ее запахом, вкусом и ощущением прикосновения к коже, он лег на нее. И ждал, пока не открылись ее глаза, потемневшие от наслаждения.
Потом он вошел в нее. Глубже, еще глубже!
Мак овладевал ею длинными неторопливыми толчками, пока Рипли не всхлипнула. В ее жилах закипела кровь. Он следил за жилкой, бешено пульсировавшей на ее шее.
Обессилевшие руки Рипли соскользнули с его тела.
— Не могу…
— Доверься мне, — ответил он, снова прижимаясь губами к ее рту. — Доверься мне.
Вскоре изумленная Рипли вновь ощутила жгучее желание.
— Давай вместе. — Она стиснула его бедра и застонала, ощутив новый оргазм.
На этот раз Мак кончил вместе с ней. Зарывшись лицом в темные пряди ее волос, он забыл обо всем на свете.
Рипли чувствовала себя… чудесно. Словно ее кожа превратилась в бархат, присыпанный золотым порошком. Последние следы напряжения и тревоги исчезли. Беспокоиться было не о чем.
«Грандиозный секс — лучшее лекарство от всех болезней», — подумала она.
Рипли не была охотницей до телячьих нежностей и не любила постельных клятв после окончания акта. Но тут все было по-другому. Она уютно прильнула к Маку, уверенная, что так и должно быть. Их ноги переплелись, ее голова лежала на его плече, ее рука обвивала его шею.
Но приятнее всего было другое: Мак обнимал ее так, словно не собирался отпускать года два-три.
— Ты изучал сексуальные привычки дикарей? Мак потерся щекой о ее волосы.
— Льщу себя мыслью, что я их усовершенствовал.
— Хорошо получается.
— У тебя не хуже.
— Я бросила твои очки на пол. Смотри не наступи.
— Постараюсь… Я забыл тебе что-то сказать.
— Что?
— Ты прекрасна.
— Брось. Это тебе сослепу показалось.
— У тебя такие густые волосы… Мне все еще хочется кусать твою пухлую верхнюю губку. Добавь к этому умопомрачительное тело, и получится полный набор для сведения с ума кого хочешь.
Рипли подняла голову и уставилась на него.
— Что? — спросил Мак.
— Хочу вспомнить, когда мое тело в последний раз называли умопомрачительным… Ты чудной, Мак. Ужасно милый, но чудной. — Она слегка укусила его в плечо. — Мой организм нуждается в топливе. Хочу пиццу.
— Хорошо. Сейчас принесу.
— Нет. Я сама ее принесла, мне и идти. А ты лежи. И не смей одеваться, — добавила она, сползая с кровати. — Кстати, тело у тебя тоже умопомрачительное.
Обнаженная Рипли вышла в соседнюю комнату и сладострастно потянулась. Потом отправилась на кухню, взяла две бутылки пива, пачку салфеток и задумчиво уставилась на буфет, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Никогда в жизни ей не было так хорошо.
«Дело не в сексе, — подумала Рипли с мечтательным вздохом, который в былые времена заставил бы ее смутиться. — Дело в Маке. Он такой милый, такой умный, такой увлеченный работой… Но не хвастун и не зануда».
Ей нравилось слушать его, нравилось видеть его улыбку, чуть кривоватую — левый уголок рта чуть выше правого. Нравилось то, какими туманными становятся глаза Мака, когда он задумывается. Нравились его вечно растрепанные густые волосы цвета платины и очаровательная серьезность, уравновешенная легким юмором.
Рипли пришлось признать, что она впервые в жизни увлеклась человеком умным и отнюдь не легкомысленным. Он был непрост и не ждал простоты от нее.
Ну разве не замечательно?
Весело позвякивая бутылками, она вернулась в гостиную за пиццей. И тут у нее упало сердце.
— О боже!
Все приборы, которые были в коттедже, словно взбесились.
У нее зазвенело в ушах. Свистки, кваканье, гудение, жужжание… Стрелки метались, лампочки мигали. Изумленная Рипли застыла на месте.
Мак вскрикнул, голым соскочил с кровати, споткнулся о брошенные тапочки и рухнул на пол. С трудом поднявшись, он выругался и заковылял в гостиную.
— Что ты сделала? К чему прикасалась?
— Ничего. Ничего. — Рипли держалась за бутылки как за спасательный круг. Вспоминая эту сцену, она удивлялась тому, что не расхохоталась до слез.
Но сейчас она стояла и хлопала глазами, следя за тем, как Мак бегал от одного прибора к другому, считывал показания и хлопал себя по голому телу, словно искал на собственной коже карман и спрятанный там карандаш.
— Боже мой! Ты только посмотри! — Он вынул какие-то листы бумаги и поднес их прямо к носу. — Грандиозные события. Первое — почти час назад. Ни черта не вижу… Куда запропастились мои очки? Проклятие, сгорел еще один прибор… Это потрясающе!
— Мак…
— Сейчас, сейчас… — Он замахал руками, как будто Рипли была надоедливой мухой. — Я хочу перемотать ленту видеомагнитофона и посмотреть, есть ли какие-нибудь видимые проявления…
— Лучше бы ты надел что-нибудь, поскольку в данный момент ты… ну очень смешно выглядишь.
— Да? А что такое? — рассеянно спросил он.
— Давай оденемся, а потом я уйду и не буду отвлекать тебя от работы.
«Только идиот может отвернуться от обнаженной женщины, чтобы играть своими игрушками, — подумал он. — Особенно от такой женщины, как помощник шерифа Рипли Тодд».
Доктор Макаллистер Бук идиотом не был.
— Нет. Давай есть пиццу. — Мак снял крышку. Запах пиццы и Рипли снова пробудил в нем аппетит. — Сниму показания завтра. Они никуда не убегут. — Он подошел к Рипли и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. — И ты никуда не убежишь. Во всяком случае, мне так хочется.
«Что ж, — подумала она. — Мои дела тоже могут подождать до завтра».
— Только смотри под ноги. Я не хочу, чтобы ты упал на коробку и оставил нас без обеда, — усмехнулась Рипли и вместе с ним вернулась в спальню.
— Откуда у тебя этот шрам на бедре? — спросила она.
— А, ерунда… Свалился со скалы.
— О боже, Мак! — Они сели на кровать, поставили пиццу между собой, и Рипли протянула ему пиво. — Такое может случиться только с тобой.
Оставаться она не собиралась. Переспать с мужчиной — дело одно, а спать с ним — совсем другое. Ночь, проведенная вместе, слишком ко многому обязывает.
И все же, как ни странно, на следующее утро они вместе принимали душ.
В тесноте, да не в обиде…
Когда Рипли подошла к собственному дому, она была смущена и слегка растеряна. Она собиралась тихонько пробраться наверх, переодеться, совершить пробежку, а потом вести себя так, словно ничего особенного не случилось. Но все надежды рассеялись, когда из кухни донесся голос Нелл.
— Это ты, Рипли? Кофе готов.
— Проклятие, — пробормотала Рипли себе под нос и неохотно сменила курс.
Она смертельно боялась предстоявшего разговора, но понятия не имела, как его избежать.
Нелл, трудившаяся на кухне, полной вкусных запахов, была свежа, как весенний нарцисс. При одном взгляде на нее Рипли почувствовала себя грязной, неуклюжей… и ужасно голодной.