Сила Трех

— Иными словами, тебя волнует, что если ты будешь с ним, то уже не сможешь стать прежней. Не сможешь вернуться к своим былым мыслям и чувствам.

— Вроде того.

— И поэтому ты собираешься всю жизнь ходить по кругу на цыпочках. Ха! — Лулу покачала головой. — Суетиться и переживать вместо того, чтобы прыгнуть в седло и узнать, что там, за горизонтом.

— Я не хочу мучить тех, кто мне дорог.

— Когда сидишь сложа руки, это часто приносит больше мучений, чем любое действие. Говорят, полную гарантию дает только страховой полис. Но полис — это дерьмо, а не гарантия.

— Ну, если ты так считаешь… — Никто лучше Лулу не умеет прочистить человеку мозги, думала Рипли. — Похоже, в ближайшее время мне предстоит что-то сделать. Но я ничего не делаю, и это сводит меня с ума и заставляет чувствовать себя набитой дурой, — добавила она.

— Ну что, теперь ты решишься?

Рипли постучала пальцами по столу и вздохнула.

— Скажем так… Я сделаю один шаг и посмотрю, что из этого выйдет. Можно воспользоваться твоим телефоном?

— Для чего?

— Хочу заказать пиццу.

На ремонт у Мака ушел почти целый день, но прибор работал еле-еле. Запасные части можно было получить лишь через день-другой, а пятница приближалась неотвратимо…

«Я не знаю, чего ждать от пятницы, — писал он. — Может быть, оно и к лучшему. Не следует проводить опыт, заранее ожидая от него больших результатов. Это сужает кругозор. У меня возникла гипотеза, объясняющая то, что произошло в гроте Логанов. Гэльская фраза, вырезанная на стене грота, переводится как „Мое сердце — твое сердце. Ныне, и присно, и во веки веков“. Для определения возраста надписи потребуется время (не забыть послать соскобы и образец почерка в лабораторию). Я продолжаю считать, что она сделана не позже, чем двадцать лет назад. Учитывая местонахождение грота и реакцию Майи Девлин на присутствие там меня и Рипли, логично предположить, что грот много значит для нее лично. Я считаю, что надпись сделана либо ею, либо для нее.

У Логанов был сын Сэмюэл, также выросший на острове. Никто не говорит, что у него была связь с Майей. Это сознательное, намеренное умолчание заставляет меня сделать естественный вывод, что Сэмюэл и Майя, скорее всего, были любовниками до того, Ц как он покинул остров.

Это, в свою очередь, могло стать основанием для заключительной части легенды, которая зеркально повторяется в судьбах наследниц трех сестер.

Нелл и Зак — это первая часть; Майя и Логан — возможно, последняя.

Следовательно, на долю Рипли выпадает средняя. Рипли и…»

Мака не слушались пальцы. Он остановился, откинулся на спинку стула, снял очки и протер глаза. Потом, не глядя, потянулся за кофе и сбросил со стола кружку. Пришлось волей-неволей заняться уборкой; за это время он успел прийти в себя.

«Я тоже являюсь участником событий, — продолжил он. — Я чувствовал это еще до того, как прибыл сюда. Документы, о содержании которых я еще не сообщил остальным, позволили мне выдвинуть одну гипотезу. Но, во-первых, гипотезы не всегда совпадают с реальностью; во-вторых, они по-разному воспринимаются участниками событий. В том числе мною. Сохранить объективность оказалось труднее, чем я думал. Тяжело быть наблюдателем и летописцем, когда…

Я не могу выкинуть ее из головы. Отделить чувства от профессиональных интересов достаточно тяжело, но как узнать, что эти чувства не диктуются профессиональными интересами ?»

«Или железами внутренней секреции», — подумал он, но писать этого не стал.

«Чем меня притягивает помощник шерифа Тодд? Колдовским даром трехвековой давности ? Или тем, что она в высшей степени привлекательная женщина?

Я начинаю думать, что и тем и другим. К тому же я слишком сильно увяз, чтобы задумываться о причинах своих чувств».

Мак откинулся на спинку стула и только тут обратил внимание на звонки и гудки оборудования, стоявшего в гостиной. Он вскочил, ударился коленом о крышку письменного стола, выругался и, хромая, вышел из кабинета.

Рипли стояла в дверях и хмуро смотрела на его приборы.

— Ты никогда не выключаешь эти штуковины?

— Нет. — Он боролся с желанием потереть живот, который сводило при одном взгляде на прекрасную ведьму.

— Я стучала.

— Я был в кабинете, работал и ничего не слышал.

— Скажи спасибо, что я упрямая. — Она помахала картонной коробкой, которую принесла с собой.

— Это пицца. Огромная, как и требовалось. У тебя есть настроение?

У Мака потекли слюнки, в паху напряглось.

— Я ждал этого несколько недель.

— Я тоже. — Она поставила коробку на крышку прибора, стоившего несколько сотен тысяч долларов. Сняла пальто и бросила его на пол. Стащила с себя шапочку, отправила туда же и шагнула к нему. — Проголодался?

— О да.

— Отлично. Я умираю с голоду. — Она подпрыгнула, обхватила ногами талию Мака и прижалась к его губам.

Бук по инерции отступил на два шага. Все мысли разом вылетели из его головы.

— Сейчас секс, — с трудом вымолвила Рипли, покрывая поцелуями его губы, щеки и шею. — Пицца потом.

— Отлично. — Мак, шатаясь, пошел к спальне, но та казалась страшно далекой, и ему пришлось прислонить Рипли к косяку двери. — Только… позволь мне… — Страстный поцелуй, и Рипли гортанно застонала. — Я все время чувствую вкус твоих губ. — Он коснулся зубами ее шеи. — Все время. Это сводит меня с ума.

— Меня тоже. Я хочу раздеть тебя. — Рипли начала стаскивать с него майку.

— Подожди. Не торопись.

— Почему? — Рипли засмеялась и лизнула его ухо, заставив Мака застонать.

— Потому что… О боже… Потому что я долго думал об этом. — Пальцы Бука впились в ее бедра; он шагнул к кровати. — Как будто прошли века.

Я не хочу спешить. — Он потянул Рипли за волосы, заставив ее закинуть голову и посмотреть ему в глаза. — Я хочу насладиться. Насладиться тобой. Хочу… — Он наклонил голову и прильнул к ее губам. — Заниматься с тобой любовью целый год. Прикасаться к тебе, — продолжил Мак, опуская ее на кровать. — Смаковать тебя. — Он бережно завел руки Рипли за ее голову.

Она нетерпеливо заерзала.

— Слишком хорошая игра для такого чудака, как ты…

— Посмотрим, что из этого выйдет. — Когда свитер приподнялся, Мак коснулся ее обнажившегося живота. — При наличии командного духа…

Он наклонил голову и провел губами по ее подбородку.

Ее тело напряглось, излучая волны энергии. Мак не возражал против этого. Но сначала она должна была сомлеть, ослабеть и застыть от наслаждения.

Сердце Рипли безудержно колотилось; она жадно отвечала на его поцелуи. Этого было достаточно, чтобы распалить Мака. Она предоставляла выбор ему.

Рипли могла сделать ему такой щедрый дар. На это ее толкнула страсть. Что ж, он покажет ей, насколько дорожит подарком.

Еще никто не мог до такой степени разжечь ее одними движениями губ. Рипли жаждала прикосновения его рук, но ее тело и так уже превратилось в воск. Она вздохнула и сдалась.

Ее пульс бешено зачастил, мозг окутался туманом.

Когда Бук выпустил ее запястья, руки Рипли стали ватными. Она с трудом сняла с Мака очки, положила их на пол, обняла ладонями за щеки и снова прильнула к его губам.

Свитер подавался дюйм за дюймом. Прикосновения Мака были легкими и волнующими. Он провел пальцами по ее выдававшейся из лифчика груди и щелкнул передней застежкой.

Рипли стащила с него майку и наконец-то дала волю рукам.

Мак снова припал к ее губам, заставив негромко застонать от наслаждения. Рипли потеряла ощущение собственного тела. Когда рот Мака коснулся ее плеча, Рипли вздрогнула от ожидания. Затем она ощутила прикосновение языка к шее и застонала, когда этот язык проник под лифчик и начал дразнить ее сосок. Она просто плавилась и сгорала от нетерпения.