Сила Трех

— Завтракать будешь? — весело спросила Нелл.

— Ну… может быть. Нет. — Утвердившись в этой мысли, Рипли добавила: — Сначала хочу совершить пробежку. Вообще-то… Наверно, вчера вечером мне следовало позвонить и сообщить, что ночевать не приду.

— О, все в порядке. Мак звонил нам.

— Я просто не подумала… — Рипли по инерции потянулась к холодильнику за бутылкой воды, но застыла на месте. — Мак звонил?

— Да. Он думал, что мы станем волноваться.

— Он думал, — повторила Рипли. А она, выходит, идиотка беспамятная… — Что он сказал?

— Что вы с ним вовсю трахаетесь, так что беспокоиться не о чем. — Нелл оторвала взгляд от булочек, увидела испуганное лицо Рипли и захохотала в голос. — Он просто сказал, что ты у него. Остальное добавила я сама.

— Тебе что, смешинка в рот попала? — буркнула Рипли и сорвала крышку с бутылки. — Я не знала, что он звонил. Это следовало сделать мне.

— Не имеет значения. Ну как, хорошо провела время?

— Сколько сейчас? Без пятнадцати восемь? Могла бы и сама догадаться, что это значит.

— Я и догадываюсь. Но не могу понять, почему ты сердишься.

— Ничего я не сержусь! — Мрачная Рипли выпила половину бутылки. — Нет. Ты права. Он мог бы сказать, что собирается звонить вам, или предложить, чтобы позвонила я, но в любом случае это означало бы, что я собиралась остаться на ночь, а я не собиралась, но он явно решил, что я собираюсь, и если хочешь знать мое мнение, то это совершенно бессовестно с моей стороны, потому что он и не просил меня остаться.

— Что-что? — поразилась Нелл.

— Не знаю. Я сама не знаю, что сказала. О господи! — Рипли прижала холодную бутылку ко лбу. — Похоже, я схожу с ума.

— По нему?

— Да. Не знаю. Может быть. Мои чувства вырвались наружу, а я к этому не готова. Мне нужно пробежаться.

— Я тоже пыталась убежать, — негромко ответила Нелл.

— Я имею в виду, по берегу. — Увидев сочувственный кивок Нелл, Рипли вздохнула. — Да, да, я не сразу поняла твою аллегорию. Просто слишком ранний час. Мозги плохо работают.

А.

— Тогда позволь спросить прямо. Тебе хорошо с ним?

— Да. — Живот Рипли свело сладкой судорогой. — Да, хорошо.

— Раз так, тебе стоит пожить с ним какое-то время, а там будет видно.

— Может быть, я так и сделаю. Может быть. Но я поняла, что он всегда будет на шаг впереди меня. Хитрый ублюдок. — Она махнула рукой и села. — Думаю, я влюбилась в него.

— Ох, Рипли! — Нелл наклонилась и взяла ее лицо в ладони. — Я тоже так думаю.

— Я не хотела…

— Знаю.

Рипли удрученно покачала головой.

— Откуда ты все знаешь?

— Я сама прошла через это, и совсем недавно, если ты помнишь. Это весело, страшновато, но все вокруг сразу меняется.

— Мне понравилось. Только не говори Заку, — попросила Рипли, но тут же пожалела о своих словах. — Что я несу? Конечно, ты расскажешь Заку. По-другому не бывает. Но подожди несколько дней, ладно? Может быть, я справлюсь с собой.

— Ладно. — Нелл вернулась к своим подносам.

— А вдруг я слишком распалилась и потеряла голову?

— Кто знает?

— Если судить по событиям этой ночи, то через пару недель от нашей страсти могут остаться одни головешки.

— Такое случается.

Рипли постучала пальцами по столу.

— Грешно смеяться над больным человеком. Раз так, я переодеваюсь и иду на пробежку.

Когда Рипли вихрем взлетела по лестнице, Нелл, очень довольная собой, поставила булочки остывать.

— Беги, беги, — вполголоса сказала она. — Держу пари, он тебя догонит.

Несмотря на диагноз «невменяемость», у Ивена Ремингтона случались и просветления. В такие дни он казался вполне разумным, а временами даже очаровательным. Все зависело от того, какие картины пробегали перед его внутренним взором.

Если верить словам одной из медсестер, которых опрашивал Хардинг, бывали моменты, когда в Ремингтоне просыпался тот острый и хитрый ум, который сделал его одним из ведущих брокеров Голливуда.

В остальное время он просто сидел и пускал слюни.

Тяга Хардинга к этому человеку граничила с манией. Ремингтон был богат, принадлежал к высшему обществу, считался весьма авторитетным в своей области, но стал ничтожеством благодаря женщине.

Эта женщина — загадка. Тихая, послушная мышка, если верить словам многих людей, знавших ее после замужества. При этом феминистские журналы превозносили ее, как героиню, сумевшую вырваться из кошмара.

У Хардинга собственного мнения не было. Однако ему хотелось верить, что и та и другая характеристики неполны.

В этом деле было слишком много белых пятен. Красавица и чудовище, уничтоженное любовью. Зверь под маской.

У него уже были горы заметок, магнитофонных лент, копий полицейских и медицинских отчетов. И, конечно, имелись наброски книги, которая, без всяких сомнений, принесет ему богатство и славу.

Чего у него еще не было, так это достоверных личных интервью с главными героями.

Ради их получения Хардинг не жалел ни времени, ни сил. Идя по следу Нелл, протянувшемуся через всю страну, накапливая впечатления и добывая факты, он регулярно летал навещать Ремингтона.

И каждый раз сталкивался со все большими амбициями, целеустремленностью и скрытым гневом, который сбивал его с толку. Гнев утихал, но с каждым разом становился все сильнее.

Эти путешествия изрядно уменьшили банковский счет Хардинга, и хотя он время от времени публиковал статьи в журналах, но знал, что день расплаты придет. Он уже залез в свой пенсионный фонд: искушение было слишком велико.

Хотя когда-то работа в журнале приносила ему удовлетворение и даже наслаждение, теперь Хардинг жалел о каждом часе, который у него отнимало выполнение профессиональных обязанностей.

В конце концов, эта история стала его манией.

По иронии судьбы, впервые достучаться до Ремингтона ему удалось в День святого Валентина.

— Они считают меня сумасшедшим.

Ремингтон в первый раз говорил с ним как разумный человек. Хардингу понадобилось все его самообладание, чтобы не вздрогнуть. Ивен говорил совершенно спокойно. Репортер покосился на диктофон, стремясь удостовериться, что тот работает.

— Кто так считает? — задал он вопрос.

— Люди, которые здесь работают. Моя сестра-предательница. Моя неверная жена. Мистер Хардинг, вы познакомились с моей женой?

Услышав свою фамилию, Хардинг ощутил холодок под ложечкой. Он представлялся каждый раз, но сильно сомневался, что Ремингтон его слышал и понимал.

— Нет, еще не познакомился. Я надеялся, что вы расскажете мне о ней.

— Что я могу рассказать об Элен? — Раздался вздох, и на лице Ивена появилась горькая усмешка. — Она обманула меня. Эта женщина — шлюха, мошенница, лгунья. Но она моя шлюха. Я дал ей все. Сделал ее красавицей. Элен полностью принадлежит мне. Она пыталась соблазнить вас?

У Хардинга пересохло во рту. Это было смешно, но казалось, что Ремингтон заглядывает ему в душу.

— Я еще незнаком с… вашей женой, мистер Ремингтон, но надеюсь на такую возможность. Когда я это сделаю, то буду счастлив передать ей весточку от вас.

— О, мне нужно многое сказать Элен. Но только лично. — Последнее слово он произнес шепотом; при этом его губы раздвинулись в улыбке. — Муж и жена должны разговаривать друг с другом наедине, верно? Мой дом — моя крепость. Что происходит за его стенами, никого не касается.

Хардинг сочувственно кивнул.

— Но человеку, занимающему высокое положение в обществе, трудно сохранить уединение, не правда ли? — спросил он.

Ледяные глаза Ремингтона затуманились, а потом вдруг он разъяренно завопил:

— Мне нужен телефон. Куда я положил свой телефон? Где этот чертов консьерж?

— Я уверен, что он сейчас придет… Вы не могли бы рассказать, что вас привлекло в миссис Ремингтон при первом знакомстве?

— Она была чистая и простая, как глина, ждущая, когда ей придадут форму. Я сразу понял, что Элен предназначена для меня. Я вылепил из нее, что хотел. — Его руки как будто свело судорогой. — Я не знал, что в глубине души она порочна. Не знал, что для ее исправления потребуется много работы. Я посвятил себя ей.