Страница 18 из 102
2 В Орцхали вцепились друг в друга Две разных Арагви. Выходит Навстречу из бражного круга К нам пшав и беседу заводит: «Привет, молодцы из долины, Зарей освещенные люди! Примите и тост мой недлинный И выпейте горное луди. Мы тут, как отара овечья, В расселину сбиты и сжаты, Но чуем, что время далече Ударило в бубен набата. В глазах ваших вижу, как будто Неведомой азбуки слово На радость хевсурам оттуда По горной тропе привело вас». Он молвил и, выгнувши локоть, Как жахнет в ущелье двустволкой! Откликнулась пропасть. И охать Пошло в ней отчетливо долго. У неба в глазах потемнело. Завыла гора, убегая. Покрытая пеной, как мелом, Гремела Арагви нагая, Зачатая за ледниками, Сгибалась волною горбатой По этой стране, где стихами Усердствуют даже ребята. Брюхатые овцы пыхтели, Столпясь на отвесной дорожке, И шустрые шуртхи слетели И взмыли с откоса сторожко, И, смутную ночь карауля, Виднелась тропа еле-еле, Где Чаргали, Мигриаули В Арагвином горле гремели. И ночь, рассыпавшая щедро Дары свои, дальше вела. Врезаясь в скалистые недра, Ломала река удила. 3 Арагви вцепились в Орцхали Друг в друга и рвут на куски. И пшав повествует нам дале Преданье хевсурской тоски. Нам зверь подвывает, ощерясь, За щебнем пробитого русла, Где ветер стихает в пещере, Туманы сползаются тускло. Как девушка мчалась по круче, Забывши адат родовой. Как луч издалека зыбучий Луна протянула ей свой. Как мчалась по следу беглянки, Стреляя, родня женихова, Как билась у дикой стоянки Арагви от стона глухого. Несла она девушку мертвую, От холода остервенев, В стремительном беге наверстывая На кручах растраченный гнев. Нам пшав эту сказку рассказывал Над кручей, над пеной Орцхали. Он рану свою перевязывал И хмуро оглядывал скалы. «Там некогда сросся оплечьем Со скалами Синдауридзе, И высох костяк, искалечен, И жаждет в долину спуститься. Но в голые зубья расселин, Где сумрачен быт бедняка, Врезается, ясен и зелен, Свет, видимый издалека. Деревни, висящие в тучах, Влачили безвыходно ночь. Но там быть приветливым учат И слова там ведают мощь. И ждем мы сегодня такого Рассказа иль песни такой, Чтоб нам объяснили толково О жизни долин городской», — Так, руша гнездовья адата, Сказал нам приветливый пшав. Арагви неслась, как когда-то, Столетьями в лица дыша. И ночь разверзала нам щедро Созвездья и дальше вела. Врезаясь в скалистые недра, Ломала река удила. 1931
18. Вечер застает в Хахмати. Перевод Н. Тихонова
Вот уж на тропах видим: хевсуры. Значит, в предгорьях конец пути. Завтра возьмем мы хребет темно-бурый, — легче сказать о нем, чем перейти. Вечер навстречу — идем, нахмурясь, усталость качает, шли дотемна. В Хахмати стали у Алудаури, Кудиа будет хозяин наш. Плоская крыша. Овчины горою. Хахмати! Водкой полощем рот. Об этом гнездовье древнем героев достойную Кудиа речь ведет. Хвтисо зовут одного, и Хвтисо кличут другого, и третий еще Хвтисо сидит, и в лесные выси солнце уносит румянец щек. И, от людей как бы отпрянув, утесы взвились — столбовики, только кружит тропа неустанно за извивами дикой реки. Кудиа, шрамами битв темнея, о замке хахматском поведает быль: пустынна крепость, в ней и над нею лишь раскаленная тишь да пыль. Кудиа дружески спрашивать будет: «Как с барантой у вас, как покос?» К нам, из долины пришедшим людям, он обращает тихий вопрос: «Как я шофером хочу быть! Смогу ли? Сердце мое никак не легло к косности сельской, к дикости… Пули, меч — вот они опекали село». Путает сумрак деревья, осыпи… Лишь в опадающей в тьму крутизне луч застревает в плече утеса, словно стрелы отбитой конец. Подумайте, Кудиа кинуть жаждет лесами обвитые гор бока, выйти из облака горных стражей в автомобильные облака. Мчаться долинами… Судьба любая этой, трущобной, всё ж веселей. Знает ли город, бушуя, сияя, какая по нем тоска на селе?