Страница 19 из 102
Как темны еще эти выси, за душу держит гор закон. «Ты о шофере? — скажет Хвтисо. — В Хахмати что будет делать он?» «Лягут дороги по Хевсуретн, так по-иному дела пойдут. Мы перед новой жизнью в ответе, — Кудиа молвит Хвтисо тут.— Там, у реки, поставим школу, листы газетные развернем, святыни не впрок нам, войдем в веселый Военно-Грузинской дороги гром». Но Хвтисо-третий на это слово грозно взглянул на нас из-под бровей, словно он диском метнул свинцовым, слово метнул нам серпа кривей: «Что вы стараетесь понапрасну?» Поднял меч — и сейчас же вниз. Кудиа удалый отвел опасность, Хвтисо — все трое — опомнились. «Это же гости! Мужи, как Важа, они о хевсурах сложат песнь…» И взяли мы роги и пили важно. И здравицам слов не хватало здесь. И первый Хвтисо, и Хвтисо двое пили за нас; мы пили, клянясь союзом гор и долин травою, и пели песни, объединясь. Птичьим гнездом село висело. Вдаль устремив над пропастью взор и бормоча о глуши без предела, с мечом и щитом сидел шофер. Тьма поглотила скалы, ставни, рукам своим волю дряхлым дав, тупо река колотила камни, замыслы Кудиа угадав. В сон нас влекло осторожный, турий, спало село, как одна семья. Тихо сказал нам Алудаури: «А все-таки буду шофером я!» 1931
19. Стада в Рошке. Перевод Н. Гребнева
1 Минуя шаткий мост через ущелье, Стада, стада брели по склонам гор, Пастух, играя песню на свирели, Вел с ними свой нехитрый разговор. С древнейших лет корова для хевсура Единственной надеждою была. Медлительная, мелкая, понуро Она брела на зорьке из села, Траву щипала по альпийским склонам, Шел молодой пастух за нею вслед, И прыгал около нее теленок, Счастливый тем, что он рожден на свет. Но мир был шаток. И когда темнело И полз туман лениво, как стада, Из-за далеких гор зелено-белых На пастбище хевсура шла беда. Стада пугая топотом и свистом, Свалившись, словно на голову снег, Разбойничий отряд соседей-кистов Скакал вершить свой воровской набег. …Я вижу, как по бурой бычьей шкуре Из рваной раны кровь бежит ручьем, Я слышу звон пастушьего пандури, Расколотого вражеским мечом. Я вижу, как копыта бьют о камень, Я слышу звон металла средь камней, И бугаи с опущенными лбами, Ревя, бегут на взмыленных коней. Встречал людское горе ветер свистом, По тропам и дорогам пыль мело Туда, где в котловине каменистой Окаменело мирное село. А утром с гор, зловещих и туманных, С остатком стад, усталы и тихи, В рубахах, окровавленных и рваных, В селенье возвращались пастухи. Так жил хевсур. Свой славил труд суровый, И горный край и солнце славил он. И снова тень теленка и коровы Ложилась на крутой зеленый склон. И снова шли стада под звон свирели Щипать траву и пить из родника, И тяжелело вымя, и звенели О днище ведер струи молока. 2 Хевсур любил свой труд. И труд хевсуру Давал, что мог: одежду и еду. На плоских крышах просыхали шкуры Быков, убитых старшими в роду. Ноябрь. Детишки мал мала и меньше У очага садились в полукруг. Внимало пламя причитанью женщин И завыванию ветров и вьюг. Сухой кизяк, тепла давая мало, Скорее душу согревал, чем плоть, Но всё же это пламя помогало Озябшим людям стужу побороть. Приготовляли женщины хинкали, Вскипала медленно вода в котле. Коровы в хлеве каменном мычали, Тоскуя о весне и о тепле. В зубах хевсура трубка догорала, Молился он за свой очаг родной, Чтобы его несчастье миновало И чтоб прошли обвалы стороной. 3 Но вот к столу хинкали подносили, Из полных мисок жадно брали их, Старик цветистыми словами были Рассказывал о временах былых.