Страница 3 из 38
Рассказывали, что еще в 70-х годах, когда экспедиция журнала «Вокруг света» только начинала изучение каменоломен, некоторые участники обороны, приходя на раскопки, с большей или меньшей степенью уверенности показывали место, где, по их мнению, был захоронен Ягунов. Этот подземный зал находился недалеко от выхода к Царскому кургану. Именно здесь и открыли захоронение в 1987 году. Почему же его не нашли раньше?
Почти пятнадцать лет назад, в 1973 году, молодые поисковики настойчиво искали останки командира подземного гарнизона. На их рабочих картах и в раскопочных дневниках этот район уже тогда был обозначен как «Могила Ягунова». Участник той экспедиции — военный историк В. В. Абрамов вспоминает, что в этом месте было сделано несколько шурфов, но в них оказалась лишь чистая тырса и никаких следов боевой или хозяйственной деятельности. Уже теперь стало ясно, что подземный зал, где похоронили Ягунова, был для защитников Аджимушкая как бы священным. Иначе и быть не могло... Смущало и другое обстоятельство: очевидцы утверждали, что на стене, прямо напротив могилы командира, бойцы выбили или процарапали его фамилию. Такой надписи обнаружить не удалось.
Спустя месяц после телефонного звонка в редакцию пришло письмо от директора Керченского историко-археологического музея В. П. Разумова. Найденные останки, как сообщал Валентин Павлович, исследовали в Керченском отделении судебно-медицинской экспертизы.
Предварительное заключение специалиста гласило: «Предположительно останки принадлежат мужчине в возрасте 40—42 лет, рост 172—174 сантиметра, крепкого телосложения. Обнаруженные при исследовании множественные переломы нижних отделов локтевых костей и костей голени могли явиться следствием осколочного ранения конечностей». Это не противоречило рассказам аджимушкайцев: Ягунов склонился над трофейным оружием. Гранату или мину полковник держал в тот момент ниже колен.
Врач-судмедэксперт А. Б. Звягин при осмотре обнаружил сильно изорванные взрывом сапоги, петлицы со следами четырех прямоугольников (шпал), что соответствовало званию полковника. На одной из шпал сохранилась эмаль. Уцелело и несколько пуговиц со звездочками. В гробу оказались также истлевшие документы, но разобрать написанное не удалось.
Данные первоначальной экспертизы подтвердили и специалисты Крымской областной судмедэкспертизы. Эксперт высшей категории с тридцатилетним стажем В. Н. Кавтык дал заключение: «С учетом результатов краниометрии, фотосовмещения и антропометрического исследования представленные костные останки принадлежат полковнику Ягунову».
В Керчи в конце мая традиционно отмечают День партизана. Это праздник керчан, боровшихся с врагом в годы гражданской войны и фашистской оккупации. В этот день приезжают сюда и ветераны всех частей и соединений, которые участвовали в боях за город. В День партизана обычно происходят встречи оставшихся в живых защитников Аджимушкая, съезжаются и родственники погибших в каменоломнях.
Нынешняя встреча аджимушкайцев была особой: предстояло перезахоронить останки П. М. Ягунова и 30 неизвестных бойцов подземного гарнизона, которые были найдены в ходе последних экспедиций (См.: «Вокруг света», 1986, № 7.).
По заданию редакции я прибыл на эту печально-торжественную церемонию. Приехали и многие участники последних экспедиций — студенты и молодые рабочие из Ростова-на-Дону, Одессы, Москвы.
Накануне события вестибюль гостиницы «Керчь» стал штабом ветеранов. На стойке портье лежала стопка аккуратно переписанных детским почерком планов мероприятий, которые предлагал Совет ветеранов войны приехавшим на церемонию. Седовласые люди в орденах и медалях входили и выходили из гостиницы, курили у стеклянных дверей, беседовали, собираясь небольшими группами.
Аджимушкайцы выделялись среди всех какой-то особой сосредоточенностью. У большинства из них не было боевых наград: они просто не успели их заслужить до того, как ушли в каменоломни. Лишь орден Отечественной войны, врученный много лет спустя, матово серебрился у многих на лацканах пиджаков.
В день приезда я увидел знакомых аджимушкайцев, о которых уже писал наш журнал: Михаила Петровича Радченко из Керчи, Николая Федоровича Татарникова из Омска. Познакомился и с теми, о ком не раз слышал, но видел впервые: Львом Ефимовичем Кряжевым из Калининской области, Николаем Дмитриевичем Немцовым из-под Горловки Донецкой области, Андреем Лукичом Пилипенко из города Бельцы Молдавской ССР, Семеном Меркуровичем Тимофеевым из Среднеуральска, Илией Полиактровичем Джибладзе из Батуми». У каждого из них была трудная военная судьба. Кряжев, например, чудом сумел сберечь, пронеся через Аджимушкай и фашистский плен красноармейскую книжку, которую вручили ему в 1941 году; Немцов хранил партизанское удостоверение, выданное ему итальянскими антифашистами после побега из плена.
Приехали в Керчь и вдовы погибших в 1942 году. Жена батальонного комиссара Карпекина — Фаина Федотовна Карпекина-Юркевич, живущая ныне в Ленинграде, и Вера Кирилловна Фоминых-Загурская — жена капитана А. С. Фоминых, о котором писал наш журнал (См.: «Вокруг света», 1986, № 11.), приехали две дочери старшего политрука А. Н. Манукалова, дочь участницы обороны Е. Ф. Валько и другие...
Беседы с аджимушкайцами дают немало для поиска, который ведут в каменоломнях молодежные отряды. Вот лишь несколько записей из моего блокнота: «24 мая утром была общая атака,— рассказывал Немцов.— Меня с пулеметами поставили недалеко от выхода, чтобы в случае успеха атаки я мог выбежать и поддержать огнем, но атака захлебнулась. У выходов скопились люди, затем произошли взрывы, и многие были погребены под завалами. Предлагаю открыть при раскопках каменоломен выход с восточной стороны. Штаб обороны тоже держался восточной стороны...»
«Могу дать зацепочку к поиску имен погибших,— поделился Л. Е. Кряжев.— Об этом факте я узнал недавно от одного товарища, с которым был в плену после захвата фашистами Аджимушкайских каменоломен. Там он оказался в пленной похоронной команде и при погребении погибших вынул из обмундирования солдат, по его словам, около пятисот медальонов. Три противогазные сумки со «смертниками» он незаметно закопал в одной из воронок в надежде, что кто-нибудь после освобождения Керчи их отыщет и даст весточки родным».
Как знать, может быть, по имеющимся приметам удастся найти сумки с медальонами, а значит, восстановить имена многих пропавших без вести в сорок втором... Каждый из защитников Аджимушкая хотел, чтобы о нем, о его судьбе в каменоломнях узнали.
— Не могу забыть,— вспомнил в разговоре со мной Андрей Лукич Пилипенко,— как в нашем подразделении двое пожилых бойцов делились своим скудным пайком с молодым бойцом. Они говорили ему: «Ты должен выжить и рассказать нашим, что мы погибли, но не сдались».
— Их фамилии помните?
— Нет... Только лица врезались в память...
Участники обороны и поисковики долго обсуждали детали, связанные с захоронением полковника Ягунова. Рядом с гробом были найдены другие останки. Участник обороны Н. А. Ефремов из Ташкента в своих воспоминаниях, написанных сразу после войны, отмечал, что в момент взрыва гранаты в руках Ягунова рядом с ним находился майор, которого убило осколками. Некоторые участники обороны утверждали, что погиб при взрыве не майор, а лейтенант. Аджимушкаец С. Д. Рыкунов называл фамилию погибшего с Ягуновым — Лозинский. Но об офицере с такой фамилией у нас никаких сведений нет. Как он попал в каменоломни, где служил раньше — неизвестно. Даже имя его пока установить не удалось. Необходим архивный поиск. Живы ли родственники пропавшего без вести на Крымском фронте офицера Лозинского?
24 мая у главного входа в Музей Аджимушкайских каменоломен собрались тысячи керчан, военнослужащие Керченского гарнизона, участники войны. Шел проливной дождь, дул сильный холодный ветер, но никто не тронулся с места, пока из музейных пилонов солдаты выносили обтянутые красным кумачом гробы.