Преследуемый (ЛП)

Провести ночь на газоне было необходимо, чтобы полностью излечиться к утру. Особенно после того, как я сдал три бокала донорской крови Лейфу. Контакт с землей и ее энергия — все, что мне было нужно. Стоило ли оно того? Еще как.

Я сел, проверяя рану на животе — немного тянет, но боли нет, и шрам едва заметен. Плечо, как новое, вот спина правда побаливает, но позвонки, кажется, все на месте. На лице появилась глупая улыбка. Даже после двух тысяч лет использования, магия для меня, как новая игрушка.

Оберон поднял голову, когда я встал, зевнул и сладко потянулся.

— Доброе утро, Аттикус.

— Доброе утро. Хочешь, чтобы я почесал тебе живот? Предлагаю один раз.

— Давай.

Он подбежал и растянулся передо мной, распластав лапы, чтобы мне было удобней. Я присел на корточки и несколько минут с энтузиазмом чесал его, пока хвост Оберона отбивал радостный ритм о мою ногу.

— Что тебе сегодня на завтрак?

— Сосиски.

— Я мог бы и не спрашивать.

— Потому что они всегда вкусные.

— Мне они надоели. Как насчет ребрышек?

— Не знаю. А Чингисхан ел ребрышки?

— Сомневаюсь. Так их начали готовить недавно. Ему обычно подавали целый кусок свинины или другого мяса, которое целый день пекли на костре слуги.

— Можно мне такое?

— Запросто. Нужно только найти целую свинью и время, чтобы ее приготовить. Может, обойдешься ребрышками? Притворишься, что мясо только что с вертела.

— Хорошо. Но тогда сразу после завтрака отправимся завоевывать, например, Сибирь.

— Как-нибудь в другой раз, Оберон, — усмехнулся я в ответ. — Договор с ведьмами — штука серьезная. Придется выполнять. А еще сегодня кто-то обязательно нападет снова. И вдову надо проверить. Вчера, как помнишь, мы едва успели уйти вовремя.

Я поднялся и отряхнул траву с джинсов.

— Давай, пошли завтракать.

— Идем. Я тут подумал, нам надо начать набирать войско пехотинцев и отправить его в степи Монголии. А весной мы к ним присоединимся и отправимся завоевывать славу по всему миру.

— И где прикажешь искать добровольцев? — спросил я его, когда мы вернулись в дом.

Фрагарах лежал на кухонном столе, где я и оставил его прошлой ночью.

— Откуда мне знать. Ты же древний мудрый друид, не я. Но можем пока начать с моего гарема французских пуделих. Вот их можно легко найти в соответствующем разделе утренней газеты. Погоди, сейчас принесу одну.

— Стой, нет, не выходи наружу, — остановил я. — Ты все еще «потерялся», помнишь? Я схожу за ней.

Все равно стоит проверить, как там дела снаружи. Я рассеял чары во дворе и взглянул на последствия вчерашней битвы. Осталось еще несколько пятен крови, которые я пропустил, особенно в восточной части двора. Я пошел за садовым шлангом. Вдруг удастся смыть?

Большинство из них услужливо исчезли под напором воды, но кое-где трава приобрела странный розоватый оттенок. С этим так просто не справиться — безуспешно пытаешься смыть одно, как замечаешь еще одно рядом. Надо придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, на случай, если кто спросит. Может сказать, что красное вино разлил? Ага, литров десять разом.

Но, кроме этих розовых пятен на траве, ничто не указывало на то, что вчера здесь разрубили девять огромных чудовищ. Я подобрал утреннюю газету и вернулся в дом, где в нетерпении ждал Оберон.

— Ну что? Есть пуделихи на продажу? — спросил он с надеждой в голосе.

— Я даже открыть газету еще не успел, — засмеялся я.

Пока мы обсуждали стратегию захвата Сибири и все, что нам для этого потребуется, я успел сварить кофе и приготовить два вида завтрака: целую сковороду ребрышек в топленом масле для Оберона и омлет с зеленью себе. А на десерт — пшеничный тост, щедро намазанный маслом и черничным вареньем.

Я искренне наслаждался прекрасным утром, запахом аппетитной еды, чириканьем птиц на заднем дворе и разговором, который уже больше смахивал на состязание в глупости. Способность Оберона с легкостью отвлекать меня от жизненных передряг — одна из причин, почему я его так люблю. Но потом я устроился за столом, заглянул в газету и все тревоги вернулись.

Новая статья о смерти рейнджера. Заголовок гласил: СМОТРИТЕЛЬ СКОНЧАЛСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ СОБАЧЬИХ УКУСОВ. Ниже — у полиции имеется несколько подозреваемых. Я механически жевал завтрак, которым намеревался насладиться этим утром.

Результаты вскрытия показали, что Альберто Флорес, убитый смотритель парка Феникс, скончался в результате не ножевых ранений, как считалось ранее, а в результате многочисленных укусов собаки.

Доктор Эрик Меллон, патологоанатом полицейского участка графства Мантикопа, обнаружил рваную рану на горле убитого, указывающую на нападение животного. Тесты ДНК выявили наличие в ране собачьей слюны.

Опираясь на улики, в числе которых также ворс, найденный под ногтями смотрителя и «другие весомые улики», как сказал детектив Карлос Хименес, занимающийся этим делом, полиция пришла к выводу, что на господина Флореса напала крупная собака, предположительно, породы ирландский волкодав.

— Что-то слишком быстро они все исследования провели. Даже породу собаки смогли определить, — сказал я вслух, и Оберон поинтересовался, о чем это я. — Мы у них на крючке, приятель, — указав на газету, ответил я. — Они знают, что на рейнджера напала собака. Вот как они определили породу, понятия не имею. Насколько мне известно, таких тестов еще не придумали. Могу поспорить, кто-то ведет их по нашему следу.

Внезапно Оберон насторожился и повернулся к входу.

— У двери кто-то есть, кажется, собирается постучаться, — сказал он.

— Не лай, — мысленно ответил я, — Веди себя бесшумно, не выдай свое присутствие. Я снова сделаю тебя невидимым.

Четыре громких стука эхом разнеслись по дому. Я быстро создал заклинание, чтобы скрыть Оберона, намеренно топая громче обычного, прошел к двери и заглянул в глазок. Там стояли двое мужчин в строгих костюмах и галстуках. Я включил «фей-радар», но не увидел ничего необычного. Просто люди — либо копы, либо миссионеры. Так как сегодня воскресенье и все миссионеры были на пути в церковь, я ставил на копов.

Рывком распахнул дверь и быстро вышел, захлопнув ее за собой. Мужчины, несколько ошарашенные, отступили, а я вообразил самую приветливую улыбку, на которую был способен.

— Доброе утро, джентльмены, — начал я. — Могу чем-то помочь?

Руки на виду, никаких резких движений — самый обычный безобидный парень. Потом немного отступил влево — так они будут спиной к пятнам «розовой» травы на газоне.

Полицейский справа от меня был в белоснежной рубашке и темно-синем галстуке в светлую полоску. Пиджак он надел, чтобы скрыть кобуру, но у меня появилось такое чувство, что будь его воля, пистолет он прятать не стал бы. Латиноамериканец, лет за тридцать, пара лишних килограммов, на мой взгляд.

Второй был этаким «плохим полицейским», косившим под Майкла Мэдсена. Он лениво прислонился к крыльцу, скрестив руки на груди, и рассматривал меня через зеркальные стекла очков. Очевидно, говорить он много не будет. Будучи моложе своего напарника, одевался он соответственно — простая белая рубашка, без пиджака, и узкий черный галстук, из тех, что не завязываются, а готовыми крепятся к резинке, которая прячется под воротником. Как у Тарантино в фильмах. Он немного скалился в мою сторону, потому что я успел выйти за порог раньше, чем они спросить разрешения войти в дом. А ведь это их главный метод «давления» на подозреваемого. Если я начну бегать по дому, как и полагается добродушному хозяину, у них появится шанс тайком осмотреть дом.

Тот, что в костюме, поинтересовался, как и полагается.

— Мистер Аттикус О'Салливан?

— Да, это я.

— Я детектив Карлос Хименес из полиции Феникса, а это детектив Даррен Фэглс из полиции Темпе. Можем мы пройти в дом и поговорить?

Ха! Он все же пытается проникнуть в дом. Зря стараешься, приятель.

— Да вы только полюбуйтесь, какая сегодня погода. Давайте останемся здесь и поговорим на свежем воздухе, — ответил я. — Что привело вас ко мне?