Возвращение

Адриану были по душе такие перемены. Жена больше времени уделяла ему и дому, а по вечерам, когда малыш засыпал, они удобно устраивались в гостиной и вели долгие и пылкие споры на ту или иную тему.

Раньше Мари редко выкраивала время на чтение газет, теперь же она получала удовольствие, обсуждая с мужем последние события, о которых рассказывала пресса. Их точки зрения не всегда совпадали, но это только «добавляло перца» дискуссии. Адриан живо интересовался политикой и следил за тем, что происходит в Советском Союзе после кончины Иосифа Сталина, который умер 5 марта 1953 года. Мари с удовольствием читала статьи о последних достижениях в медицине, о развитии социальной сферы и об эмансипации женщин. Теперешний образ жизни дал ей то, о чем она так долго мечтала, — возможность приобщиться к сокровищницам литературы. Она прочла последние произведения Колетт и начала «В поисках потерянного времени» Марселя Пруста. Романы помогали ей забыть о своем горе, она теперь часто мечтала и размышляла.

Луизон был ребенком спокойным и веселым. Он не протестовал, когда бабушка усаживала его в манеж. Нескольких кубиков, картонной книжки и деревянного поезда ему было достаточно для счастья. Он складывал свои сокровища друг на друга и звонко смеялся, когда вся эта шаткая горка рассыпалась. Вот и сегодня, видя, что малыш занят своими игрушками, Мари решила забрать маленькую этажерку из комнаты Камиллы. Она хотела поставить ее возле проигрывателя, чтобы складывать на нее пластинки.

«А вместо нее я поставлю ей красивый столик из красного дерева на одной ножке, привезенный из «Бори». Я знаю, что он ей очень нравится. Она часто мне это говорила, но, я уверена, просто постеснялась его попросить. Послезавтра Камилла возвращается домой на пасхальные каникулы. Для нее это будет приятный сюрприз!»

Мари еще раз посмотрела на Луизона. Малыш по-прежнему спокойно играл в манеже. Она поднялась по лестнице — уже не так быстро, как раньше. Теперь она поправилась, а вот после смерти Матильды у нее долго был плохой аппетит. Потом у нее начались жуткие приступы голода. Адриан посоветовал ей есть сколько хочется и что хочется. Мари стала настоящим гурманом и часами пропадала в кухне, готовя изысканные блюда, выпекая всевозможные пирожные и торты.

Вся семья только радовалась этому ее увлечению кулинарией. Родные не только получили возможность пробовать новые вкуснейшие блюда, но и были счастливы тем, что Мари нашла для себя увлекательное занятие. Всем известно: лучший способ противостоять горю — это действовать. Отчаяние перестает казаться таким беспросветным, когда ум и руки заняты. Лизон и Лора стали присылать ей оригинальные рецепты, а обазинский булочник даже поделился некоторыми секретами приготовления бриошей и другой сладкой выпечки.

Немного запыхавшись, она вошла в комнату Камиллы и стала быстро снимать с полочек этажерки вещи дочери. Она наведет здесь порядок позже, когда уложит малыша спать днем. На полках было множество бумаг, мелкие предметы, без сомнения, забытые здесь на годы. Увидев стопку писем, перевязанную розовой ленточкой, весьма объемистую — их было штук сто, — Мари удивилась. Она взяла ее и с любопытством стала перебирать конверты. Первый, чуть пожелтевший, был отправлен из Лиможа в августе 1951 года. И почерк отправителя был везде одинаковый. Она подумала: «Я не знала, что Камилла с кем-то постоянно переписывается! Однажды она что-то говорила о подруге из Эколь Нормаль, которая живет близ Лиможа. О чем пишут друг другу, ведь они столько времени проводят вместе? Поразительно!»

Сначала Мари владело банальное женское любопытство, но внезапно она ощутила смутное беспокойство. Причиной его были эти письма, однако она не могла понять, что именно ее беспокоит. Почерк на конверте притягивал к себе ее взгляд — плотный, угловатый, с легким наклоном влево… Он был ей как будто знаком. Ощущение дежавю помешало положить связку писем на ковер и продолжить освобождать этажерку. Внезапно Мари вскочила и бросилась в свою спальню.

«Нет, это невозможно! Я должна проверить!»

Мари открыла ящик своего секретера, в котором хранила все письма с соболезнованиями. Она быстро их вынула и нашла искомое послание — то самое, подписанное Гийомом Гереном.

— Я была права! Это тот же почерк… — прошептала она, совершенно потерянная.

Мари не знала, что и думать. Удивление и непонимание заставили ее забыть о сидящем в своем манеже Луизоне. Крик, а за ним плач вернули ее к реальности. Сломя голову она кинулась на первый этаж, все еще сжимая в руке конверт.

— Мамочка идет! — крикнула она. — Бедный малыш, я о тебе совсем забыла!

Мари пришлось подождать, пока Луизон уснет, чтобы получить ответы на мучившие ее вопросы. Адриан, который сделал все возможное и невозможное, чтобы приехать домой пообедать с ней, нашел свою супругу озабоченной и рассеянной. Он решил, что она думает о своих умерших родных, а потому не стал расспрашивать.

Когда супруг уехал, Мари, убедившись, что внук крепко спит, вернулась на второй этаж. Она перенесла этажерку в гостиную и прибрала выложенные из нее вещи, а потом присела на канапе со стопкой писем в руках. Она не знала, что и думать. Камилле, ее серьезной и ласковой дочери, в июне должно было исполниться двадцать. Мари полностью ей доверяла. Но эти письма, перевязанные розовой ленточкой, поставили ее в тупик. Уважая право на личную жизнь своих дочерей, она никогда не позволяла себе читать их переписку, однако теперь она наугад взяла из стопки письмо.

«Только одно! Просто посмотрю, кем оно подписано!»

Мари быстро нашла искомую строчку. Действительно, это были письма Гийома. По воле случая ее взгляд упал именно на то место послания, где мелькнуло слишком хорошо знакомое имя — Элоди. И она стала читать:

[…] я вам уже объяснил, Камилла, каким образом я оказался участником этой отвратительной истории и как я об этом сожалею. Но на прошлой неделе мне пришлось встретиться с мужем Элоди, Фирменом, сам вид которого отныне мне ненавистен. Он снова оскорблял меня, клялся отомстить за мое «предательство», как он выразился. Я все рассказал моей бедной матери, и она умоляла меня попытаться в будущем получить прощение вашей матери. А пока скажу, что счастлив быть вашим другом посредством нашей переписки.

С наилучшими пожеланиями,

Гийом

У Мари было ощущение, что она упала с небес на землю. Тон письма был по-настоящему приятельским, и, судя по всему, молодые люди были настолько близки, что обменивались мнениями по самым разным поводам. Мари снедало любопытство. Забыв о приличиях, она стала читать другие письма. Гийом часто упоминал в них, и в весьма лестных выражениях, всех членов семьи Меснье — Лизон, Бертий и Жана, Лору и Люси, иногда — Нанетт, но чаще других ее, Мари. Выходило, что Камилла подробно рассказывала ему в своих письмах об их жизни…

Она проследила развитие этой дружбы от лета 1951 года до самого последнего письма, датированного вторым марта 1953 года. Из него она узнала о встрече Камиллы и Гийома в Тюле, в общественном парке. Молодой человек с чувством вспоминал о сладости их поцелуев.

В этих письмах Мари нашла много деталей, которые ее очень заинтересовали. По мере прочтения ее все больше охватывал праведный гнев, заставляя, наконец, вернуться в свое нормальное состояние после долгого оплакивания Матильды и Нанетт.

— Адриан был сто раз прав! — воскликнула она, качая головой. — Я действительно слишком наивна! Ну почему я не хотела его слушать, когда он предупреждал меня, что за девочками нужно присматривать? Господи, какая же я глупая!

***

Камилла стояла перед Мари, скрестив руки на груди. Удивленная холодным приемом матери, девушка спросила у нее, что случилось. Мелину услали в кухню присматривать за Луизоном.

Мари направилась в комнату дочери, и та молча пошла следом. Едва за ними закрылась дверь, Мари перешла в атаку: