Возвращение

Матильда говорила вполголоса, стараясь не смотреть на Лизон. Но старшей сестре хотелось услышать ответы на свои вопросы, а потому она сделала вид, что не поняла намека:

— Сегодня — праздник, мы собрались все вместе! У тебя вряд ли получится все время избегать нашего общества. Матильда, что с тобой? Мама очень беспокоится, да и я тоже. Скажи, что тебя печалит? У тебя такой спокойный и красивый малыш, и Жиль рано или поздно на тебе женится… Я в этом уверена! Ну, сестричка, ты можешь мне сказать, ведь я всегда выслушивала тебя и защищала…

Лизон присела рядом с Матильдой и обняла ее. Молодая женщина с удивлением смотрела на нее, стараясь прочесть в карих глазах сестры истинную причину такой заботы. Но увидела только тревогу, ласку и сочувствие. И тогда она прижалась к ее плечу. Подбородок Матильды задрожал, как у ребенка, который вот-вот заплачет. Губы ее приоткрылись, дыхание стало прерывистым, по щекам потекли слезы. Переполнявшие ее страдания наконец-то излились наружу, и Матильде стало легче.

— Лизон, мне так стыдно! Я даже тебе не могу сказать, что случилось! Ты такая правильная, такая чистая… И я всегда восхищалась тобой! Лизон, что со мной будет?

Молодая женщина дрожала всем телом. Лизон, испугавшись, обняла ее еще крепче, надеясь успокоить.

— Ману, не пугай меня! Успокойся и расскажи, что тебя мучит. Ничего не бойся. Все останется между нами. Клянусь! И потом, ты ведь не знаешь, какая я на самом деле! Я знаю о жизни намного больше, чем ты думаешь!

— О нет! Такое тебе бы даже в голову не пришло! Я с ума схожу, Лизон! Уже много дней я живу с этим, и это меня убивает… Мне страшно, Лизон! Я не знаю, что мне делать!

— Это связано с Жилем, правда? Что он натворил? Он ходит к проституткам? Видишь, я не боюсь произнести это слово! Ну же, скажи мне! Он обманывает тебя с Одиль, твоей ученицей? Я угадала?

Матильда закрыла глаза. Признание стоило ей огромных усилий, и она не осмеливалась посмотреть в ясные глаза старшей сестры. Надломленным, незнакомым голосом она пробормотала, запинаясь от отвращения:

— Да, он мне изменяет… Но с мужчиной, своим старым другом по лицею! Я застала их… в нашей постели!

***

— С мужчиной? — переспросила ошарашенная Лизон. — Боже милосердный! Я о таком слышала, но и подумать не могла, что Жиль…

Матильда плакала навзрыд, вцепившись в руку сестры. На смену кратковременному облегчению пришло бесконечное отчаяние. Она призналась Лизон, и ей было мучительно стыдно.

— Сестричка, милая! Ты так страдала и не могла никому рассказать! Матильда, ты должна с ним расстаться! От такого человека ничего хорошего не дождешься! Мама готова приютить тебя в своем доме вместе с Луизоном. Ты немного успокоишься и сможешь как следует все обдумать. Когда силы к тебе вернутся, все покажется тебе не столь ужасным, и ты будешь знать, что делать!

— Но я до сих пор люблю его! — простонала Матильда. — Я его люблю! Не знаю, как такое возможно, но я люблю его и схожу с ума от ярости и ревности! Представь, они стали надо мной насмехаться, когда я их застала! Жиль смеялся… О, у меня не хватит слов, чтобы описать эту сцену! Мне хотелось убить обоих! Меня рвало всю ночь — от отвращения и от горя. Счастье, что Луизон остался на ночь у своей няньки! Я теперь даже не решаюсь приносить сына в свою квартиру. Он, конечно, еще очень маленький, но мне страшно… Не хочу, чтобы его отец даже приближался к нему!

Лизон, конечно, готова была ко многому, но только не к этому! Больше всего ее потрясло то, что сестра до сих пор любила этого мерзавца. Увидев его за столь противоестественным занятием, она должна была испытать такое отвращение, которое убило бы ее страсть к нему! Невзирая на огромное желание понять и принять, Матильду она не понимала. И не находила слов, которые помогли бы залечить такую рану. Адриан нашел бы, что сказать… Ничто уже не удивляло его, сельского врача, который насмотрелся в жизни всякого. Лизон, сама не своя от волнения, наконец заговорила:

— Матильда, ты не можешь больше его любить! Он просто использует тебя. Соберись с силами и брось его! Ты не одинока, у тебя есть Луизон, есть мы. Однажды ты повстречаешь настоящего мужчину и он потеряет голову от любви к тебе. Жизнь покажется тебе прекрасной, и ты забудешь все эти гадости. Не убивайся так из-за этого типа, он не стоит твоих слез! Он тебя не достоин!

Сестра ничего на это не сказала. Она по-прежнему прижималась к Лизон и плакала. В этот момент дверь приемной тихонько открылась и вошла Мари.

— Ману, крошка моя! — выдохнула она.

— О нет, мам! Только не ты! — вырвалось у Матильды.

Мари быстро закрыла за собой дверь и, приложив палец к губам, подошла ближе.

— Не кричи! Не надо всех будоражить. Я с тобой, и я сумею тебя защитить. В Брив ты не вернешься. Этот человек день за днем разрушает тебя. Когда ты в последний раз смотрела на себя в зеркало? Ты ужасно выглядишь! Я не желаю видеть, как ты мучаешься! Мы с Адрианом поедем и заберем твои вещи, прихватим с собой и Поля, если понадобится. Этот мерзавец должен держаться от тебя и твоего сына подальше!

Матильда вскочила и повернулась лицом к матери.

— Не знаю, что ты успела услышать, мама, но я не хотела, чтобы ты это знала! Кто угодно, но не ты! Ты не должна мараться в такой грязи… Моя жизнь не должна вас…

Матильда внезапно побледнела и упала на пол. Спазмы сотрясали ее исхудавшее тело, дыхание стало прерывистым, глаза закатились.

— Лизон, беги скорее за Адрианом! И скажи, чтобы пришел один! Прошу, сделай так, чтобы остальные не знали!

Молодая женщина, шокированная нервным припадком, не сразу поняла, что от нее требуется. Спокойствие и решительность Мари помогли ей немного прийти в себя. Она пошла за отчимом.

Это было самое странное Рождество, которое знал гостеприимный дом доктора Меснье. По крыше стучал дождь, в печной трубе свистел порывистый ветер, но в столовой было тепло и спокойно. Вся семья, за исключением Мари и Матильды, собралась за столом.

Важно сохранить видимость благополучия и не испортить праздничный вечер… Детям Рождество должно запомниться прекрасным, как обычно.

Лизон была очень взволнована, но старалась казаться веселой и деятельной. Она зажгла свечи на елке, устроила Нанетт возле печи и каждому налила бокал белого вина. Она делала все, что раньше было обязанностью Мари, чтобы был соблюден праздничный ритуал. Адриан во всем помогал приемной дочери. Он пояснил остальным, пока те не начали задавать вопросы:

— Матильда наверху, ей нужно прилечь — она заболела. Мари посидит с ней немного, но обязательно спустится к десерту.

Венсан, обменявшись с женой взглядами, понял, что случилось что-то серьезное. Он подхватил игру Лизон и во время трапезы был чрезвычайно многословен, желая отвлечь Жана и Бертий, которые расстроились из-за того, что за столом не было бабушки. Детский смех стал им наградой за старания.

Камилла и Мелина были весьма озадачены, но воздержались от вопросов, поскольку тон Адриана говорил сам за себя.

Нанетт же была недовольна и хотела, чтобы все это поняли. Пригубив вина, она сказала громко:

— Плохо, что наша Ману заболела в Рождественский вечер! Скажи, мой зять, нет ли средства, чтобы быстро поставить ее на ноги? Нам будет тоскливо без нее на полночной мессе! И почему Мари так долго не спускается? Ману давно не ребенок!

Старушку раздражало малейшее нарушение традиций. Приезд Лизон с детьми так ее обрадовал, что она решила пойти в церковь со всеми. Ее огромный зонт, сохранившийся с двадцатых годов, ожидал ее в вестибюле.

— Поешь хорошенько, бабушка! — посоветовала ей Лизон. — Как только Матильда уснет, мама спустится. Кто еще хочет индейки? А картошки?

Адриан заставлял себя сидеть за столом, но аппетита у него не было. Перед глазами стояла страшная картина: Матильда на полу в приемной в полубессознательном состоянии. Он уколол ей успокоительное, но не состояние приемной дочери его волновало больше всего. Последние слова Мари, которые та ему шепнула, до сих пор звучали у него в ушах: «Мне нужно с тобой поговорить. Это важно!»