Страница 15 из 23
— Колян, а может пойти в ментовку и сдаться? — Потерянно спросил Димон.
— Дима, ну думай толковкой… В этом деле такие серьезные люди подвязаны, что нас просто успеют удавить в камерах, пока мы будем кричать свое: Слово и Дело. Там такие деньжищи вертятся, что за них десяток Димонов и столько же Колянов прикончат. Здесь дело должно быть под серьезным надзором, а это уж никак не ментовка.
На ВДНХ парни крутились по людным местам, как бы пытаясь оторваться от преследования и в тоже время старались посадить себе на хвост людей из конторы. Дима почувствовал, как за ними стали следить еще двое и сказал Николаю об этом.
— Дима их уже больше, потому сворачиваем с аллеи на тропочку и бежим, что есть духу, за тот кустарничек. Там ты падаешь на землю и не отсвечиваешь, пока я тебя не позову.
Дима едва успел упасть за березку, как на полянку ворвались три человека. Сначала выскочили двое и сразу разошлись в стороны, затем за кусты осторожно зашел еще один человек и внимательно осмотрелся вокруг, а затем достал пистолет с набалдашником на стволе. Глушителем, понял Димка. И в этот момент Николай будто взорвался — скрутил корпус влево и со свободно висящей, до этого, правой руки вырвалось лезвие и вошло в горло человеку поднимающему пистолет. Стоящий справа от нас, сунул руку под полу куртки и получил метательный нож в глазницу с левой руки Николая. И тут на поляну влетели еще люди и… зафиксировали ребят: уложили лицом вниз. Надели им наручники, завернув руки за спину и тщательно стали обыскивать. Трупы, как понял он, тоже. У человека с пистолетом вытащили удостоверение и тут же его отдали старшему, который внимательно наблюдал за Коляном.
Командир группы захвата внимательно рассмотрел удостоверение, положил его в карман и подошел к молча лежащему Коляну.
— Были еще, кто следил за вами?
— Нет, мы никого не заметили. Эдуард Олегович, на ваше имя послано, на Главпочтамт, ценное письмо. Когда ознакомитесь с ним, то это снимет много вопросов.
— Все сделаем, а сейчас подойдет медицинский автобус и всех на носилках перенесут в него. Так что, не дергайтесь. Мы на вас простыни накинем.
Так никто и не собирался дергаться, ребят приняли такие волкодавы… Когда добрались до места содержания, то Диму с Коляном развели по разным помещениям. Димону досталась одиночка с санузлом из унитаза и умывальника. В принципе нормально и он уже хотел прилечь на нары, однако не получилось. Вызвали на беседу, которая называется допрос. И так целую неделю Дмитрий говорил, писал, рисовал и снова по кругу… Сначала он волновался, обдумывал свои слова, а потом выдохся и говорил на автомате. Видно дознаватели и добивались этого эффекта перевозбуждения. Ловили его на противоречиях, неточностях, недомолвках… Но все когда-то кончается и он это понял, когда его привели в ставшую привычной комнату следователя. Только там сидел подполковник известный ему, как Эдуард Олегович Каюмов.
— Значит так… товарищ Кислицын, — сказал он и улыбнулся, когда Димка с шумом выдохнул.
— Показания по делу с тебя сняли, заявление о явке с повинной было приобщено. По результатам дознания постановили, что ты будешь проходить, как свидетель.
— А Колян, то есть Николай Медведев?
— С тем… — выдержал паузу Каюмов, — еще проще.
Он ухмыльнулся и объяснил Диме:
— Медведев, как оказалось — наш внештатный сотрудник.
— Колян, сексот? — Поразился Дима.
— Он, правда, этого еще не знает, — засмеялся комитетчик, — но деваться ему некуда. Два трупа, даже если ему суд признает адекватную самозащиту, то с морем будет покончено. Навсегда. А так оперативная работа… а здесь всякое бывает.
— Он здесь?
— А где ему еще быть, завтра вас отвезут в аэропорт. Пока не закончим с этим делом, тебе дома появляться нельзя. Николай сказал, что ты бы согласился поехать на Урал с минералогической экспедицией. Что думаешь?
— Поеду, только меня дома ждут.
— Ничего, еще месяца три четыре подождут. Так будет лучше всем. Напишешь сейчас письмо и мы его через недельку отправим из Москвы. Пришедшие письма будут пересылать тебе по новому адресу, а ты будешь отвечать на наш московский адрес. И ситуация будет видеться такой: ты работаешь в Гохране, головы не поднять, но скоро приедешь. Правда, если не отошлют в срочную командировку. Это на случай, если кто-то к тебе заявится.
— Так я что, теперь тоже сексот? — Потрясенно спросил Димон.
— А тебе этого очень хочется?
— Нет, совсем не хочется, — с трудом промямлил тот.
— И не нужно парень, но вот если ты узнаешь о врагах страны и ворюгах обкрадывающих наш народ. Ты разве, не сообщишь об этом в органы?
— Не знаю, — честно ответил растерявшийся парень.
— А ты подумай над этим, Дима. На свободе и на досуге. Прощай. — И пожал ему руку.
А затем, у порога, повернулся и спросил, так как твои настоящие ФИО? — И заржал, скотина.
Понравился ему экслибрис, написанный Коляном на письме. Еще один псих. Московский.
В аэропорту Дмитрий долго силился выразить другу, всю свою благодарность и заверить его, что если нужно он…
— Ты это, Димон, не бери в голову, — заметил его метания Колян, — кто если не друг? Морской закон. Вот Псих, такой торжественный момент истины испортил. И Димка понял, что «здесь у самой кромки бортов друга прикроет друг…» для кого-то красивая песня, а для кого-то образ жизни. Не более и не менее.
Глава 5. «Если друг оказался вдруг и не друг и не враг…»
Веня Крученый. Вениамин Борисович Нудельман, заместитель директора рынка.
Колян ворвался в мою съемную однокомнатную квартиру, как ураган. «Может быть я забыл закрыть дверь по пьяни или он ее вышиб?» — с безразличием подумал я, с трудом выплывая из тяжелого похмельного сна.
А Псих вытряхнул меня из кровати и загнал пнями под холодный душ. Когда он посмотрел на меня, то я поразился взгляду обычно серых глаз друга, ставшими белесыми от бешенства, как и его словам:
— Ты, что творишь, сука, — сказанными холодным и спокойным тоном.
Вот тогда я всерьез испугался этого нового человека, про которого Федул, как-то сказал:
— А Псих уже убивал, поверь мне Крученный. Уж я, это могу определить — потому как, рыбак рыбака… вижу.
На мою недоверчивую усмешку, добавил:
— Нет, он не мочила и не мясник. Но груз на душе носит — рупь за сто.
Однако теперь, когда я смотрел в глаза Психа, то верил в это безоговорочно.
Аааа, — с пьяной лихостью протянул я, — теперь Псих заявился. Наставлять на путь истинный, а мне по и потому пошел на.
И тогда он меня избил жестоко и умело, не оставляя заметных следов на лице и не калеча. Я пытался защищаться, все-таки не раз участвовал в драках юности. Но это был явно не мой размер и в конечном итоге я сначала потерял сознание, а потом заснул на полу — в грязи, крови и блевотине.
Проснулся уже на чистой простыни, от запаха бульона и попытался рывком встать с постели, но тут же рухнул в нее назад. Все тело болело. На шум, из кухни выглянул Димон и помог мне дойти до стола, где меня ожидала кружка горячего куриного бульона. После недельной пьяной голодухи, это выглядело крайне аппетитно.
— Где этот, Псих? — вяло поинтересовался я.
— Решает проблемы. Поехал к Федулу, цыганам… у кого ты еще назанимал?
— Я сам разберусь со своими проблемами и…
— Разберешься. Своими. Проблемами? Ну ты и дрянь, Венечка. А твои родители, а твой брат, а мы твои друзья, нас это твое личное дерьмо не касается и не кусается? Ты бл… один живешь на свете — единственный и неповторимый гениальный комбинатор? — Тяжело выдавливал из себя фразы Димон. — Лучше заткнись, иначе я за тебя примусь и если Николай себя сдерживал — я не буду.
Это мне говорил самый младший из нас, тот самый Димка, который всегда был не от мира сего. Вечно погружен в себя, вечно о чем-то думает. Как сильно он изменился… Когда полгода назад, Дмитрий приехал из Москвы, то я его не узнал. Обветренное лицо, мозолистые руки, сухая поджарая фигура и главное — спокойный взгляд уверенного в себе человека.