Герцог полуночи

Когда герцог вышел к гостям, собравшимся у руин аббатства, до Артемис донеслись голоса. Голоса стали громче, потом затихли, и воцарилась такая тишина, что Артемис на мгновение представилось, что она находилась здесь совсем одна.

Но она прекрасно понимала, что должна взглянуть в лицо реальности — и гостям герцога.

Сделав глубокий вдох, Артемис пригладила волосы и быстро, чтобы не передумать, направилась к аббатству.

Все было не очень страшно — не так страшно, как в то утро, когда арестовали Аполло. Тогда ей пришлось идти через деревенскую лужайку, чтобы купить у мясника немного мяса. Но он закрыл перед ней двери, сделав вид, что не заметил, и она была вынуждена возвращаться домой с пустыми руками, под звучавший в ушах громкий шепот людей, которых она считала своими друзьями.

Когда она вышла из рощи, гости, повернувшись, вопросительно уставились на нее. А леди Оулдершо и миссис Джиллетт о чем-то зашептались, склонив друг к другу головы. И только Феба дружелюбно улыбнулась, увидев ее.

— Где ты была? — спросила Пенелопа, когда Артемис подошла к ней. — И где твоя косынка?

Артемис почувствовала, как жар заливает ее щеки и слишком открытую шею, и ей оставалось лишь одно — держаться дерзко. Она осторожно коснулась пальцами шеи — и, сообразив, что цепочка с изумрудной подвеской и кольцом Максимуса тоже видна всем, постаралась незаметно убрать и то и другое под лиф платья. Заметил ли Максимус свое кольцо? Если и заметил, то не подал виду. Кольцо было обыкновенным перстнем-печаткой, каких немало в Англии, и она надеялась, что никто его не узнал.

— Артемис, так что же? — Пенелопа ждала от нее ответа. — Где ты была?

— Я увидела бородатую синицу, и мне захотелось получше рассмотреть ее.

— Вместе с герцогом Уэйкфилдом?

— Он любит природу. — На сей раз она не солгала.

— Хм-м-м… — нахмурившись, протянула Пенелопа, но ее отвлек Скарборо, что-то шепнувший ей.

Минуту спустя гости уже собирали вещи, готовясь возвращаться в Пелем-Хаус. Феба же шагнула к Артемис, но мисс Пиклвуд взяла свою подопечную под локоть и направила ее к мисс Ройял.

На милом личике Фебы промелькнула обида, но она тут же, изобразив светскую любезность, взяла под руку мисс Ройял.

— Мисс Грейвс, не составите ли мне компанию? — спросила мисс Пиклвуд строгим тоном, звучавшим как приказ.

— Да, конечно, — пробормотала Артемис, взяв под руку пожилую даму.

— У нас с вами совершенно не было возможности хотя бы немного поговорить, — тихо сказала мисс Пиклвуд. Они шли позади всех, и Артемис была уверена, что ее спутница устроила это специально. — Надеюсь, вам понравился этот загородный прием?

— Да, миледи, — ответила Артемис.

— Это хорошо, очень хорошо… — пробормотала мисс Пиклвуд. — К сожалению, некоторые люди, приезжающие на такие загородные приемы, оставляют свои… хм… моральные принципы в Лондоне. Знаю, вы не поверите, дорогая, но я действительно слышала о таких скандальных историях!

— Неужели? — Артемис считала себя нечувствительной к подобным намекам, но проблема заключалась в том, что ей нравилась мисс Пиклвуд и она уважала ее мнение. Поэтому от слов пожилой леди у нее покраснели уши.

— О да, моя дорогая, — кивнула мисс Пиклвуд. — И, конечно же, в сети сплетен на самом деле попадаются самые невинные. А вот замужняя леди — особенно если она титулованная — может делать все, что ей вздумается. Не стану говорить, что именно, потому что это не предназначено для ваших ушей. Но благовоспитанная молодая дама, которая, возможно, не имеет титула или весомого положения в обществе, должна быть очень и очень осмотрительной.

Мисс Пиклвуд сделала паузу, потом вновь заговорила:

— И, конечно же, для незамужней леди абсолютно недопустимо поведение, которое со стороны может выглядеть непристойным. К тому же такое поведение может привести к плачевным результатам… Она потеряет место, которым, по-видимому, очень дорожит.

— Да, я понимаю… — пробормотала Артемис.

— Правда? — Тон мисс Пиклвуд был любезным, но в нем чувствовались металлические нотки. — Мир так устроен, что в подобных случаях всегда обвиняют леди, но никогда — джентльменов. И еще мир таков, что у герцогов — какими бы благородными они ни были в других отношениях — нет иных помыслов, кроме бесчестных, когда они уединяются в укромных местах с молодыми незамужними леди с малым достатком. Так что вы не должны питать иллюзий.

— Да, конечно. — Артемис тихонько вздохнула. — Я все понимаю.

— Поверьте, мне хотелось бы, чтобы все было по-другому, — продолжала мисс Пиклвуд. — Да-да, это правда. Но думаю, что таким, как мы с вами, следует быть исключительно практичными. Ничего другого нам не остается.

— Таким, как мы?..

— Конечно, дорогая, — ответила мисс Пиклвуд. — Вы полагаете, я родилась с седыми волосами и морщинами? Когда-то я была такой же, как вы — молодой и хорошенькой. Мой дорогой папа любил играть в карты, но, к сожалению, ему всегда не везло. У меня было несколько предложений от джентльменов, но я чувствовала, что из этого ничего не получится, поэтому решила жить со своей тетушкой Флоренс. Очень привередливая старая леди, к сожалению, но в то же время с доброй душой. А после тети Флоренс я переехала в дом моего брата. Вы, возможно, думаете, что кровное родство делает отношения более сердечными, но поверьте, у нас с братом все было не так. Возможно, наша взаимная неприязнь еще усилилась из-за моей невестки — ужасной скряги, которую возмущал лишний рот у них в доме. И я была вынуждена вернуться к своей тетушке. А потом…

Они уже почти подошли к Пелем-Хаусу, и тут мисс Пиклвуд остановилась и с грустью посмотрела вверх, на величественный особняк.

— Остальное вы знаете. Бедняжка Мэри умерла вместе с герцогом, своим мужем. Вот так-то. Знаете, наше родство было дальним, очень дальним, но в детстве мы с Мэри были близкими подругами, поэтому я, как только узнала о трагедии, сразу же приехала. Вначале был период, когда вокруг толпились юристы и поверенные, и тогда я думала, что меня выгонят и найдут другую женщину для воспитания Геро и Фебы. Но потом Максимус снова стал разговаривать. Знаете, даже в четырнадцать лет у него были манеры герцога. Я показала ему письма, которыми обменивались мы с его матерью, и он принял решение, что воспитывать его сестер буду я.

Мисс Пиклвуд сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и некоторое время обе леди молча смотрели на Пелем-Хаус. Наконец Артемис, не выдержав, проговорила:

— Вы сказали, что он… «снова стал разговаривать»?

— Да-да, — закивала мисс Пиклвуд. — Полагаю, теперь не многие это помнят, но Максимус был так потрясен смертью родителей, что на целых две недели лишился способности говорить. Несколько шарлатанов, которые приходили осматривать его, сказали, что трагедия повредила мозг и что он больше никогда не будет говорить. Вздор, конечно. Просто ему понадобилось время, чтобы прийти в себя. Он был совершенно нормальным мальчиком, просто очень ранимым.

«Мальчиком, который, придя в себя, уже был не просто мальчиком, а герцогом Уэйкфилдом», — подумала Артемис.

— Наверное, для него это было ужасно.

— Да, конечно, — согласилась мисс Пиклвуд. — Знаете, он ведь был свидетелем их убийства. Страшное потрясение для такого чувствительного подростка.

Артемис с любопытством посмотрела на пожилую леди. Ей казалось, что «чувствительный» — не самое подходящее слово для того, чтобы охарактеризовать герцога. Но, возможно, до трагедии он был совершенно другим человеком.

— Боже мой! — воскликнула мисс Пиклвуд. — Я совсем сошла с ума! Прошу прощения, дорогая. К сожалению, я иногда говорю не подумав. Я только хотела, чтобы вы поняли: между вами и мной не такая уж большая разница, просто мы находимся на разных этапах жизни. Я уже могу понимать соблазны нашего положения, а вы должны научиться не поддаваться им — ради собственного же блага.

— Спасибо, — поблагодарила Артемис, так как знала, что совет был дан из добрых побуждений.