Страница 55 из 90
Некоторые части на северном направлении, ослабленные потерями, вновь были потеснены. А на юго-востоке, в районе Чоргуня, противник ввел в наступление прибывшую с Керченского полуострова 170-ю пехотную дивизию, усиленную танками. Это было еще одним напоминанием о том, что направление вспомогательного удара может стать главным - особенно если у врага обозначится там какой-то успех.
В такой обстановке поджидали мы отряд кораблей с войсками, который командующий флотом вел из Новороссийска. И от одного сознания, что помощь идет, становилось как-то легче. Но все, кто знал о движении отряда, тревожились за корабли, приближавшиеся к последнему, самому опасному участку пути.
Ждать и тревожиться пришлось дольше, чем думали. К сроку, сообщенному раньше, корабли не поспевали. Сперва их задержал шторм, разыгравшийся в районе Керченского пролива, затем - туман, стоявший над морем у берегов Крыма.
Отряд надо было вывести на фарватер, проложенный среди минных полей. Но после выхода из полосы шторма у штурманов не могло быть полной уверенности в точности счисления. Тральщик, высланный навстречу, из-за тумана кораблей не обнаружил (радиолокаторов флот еще не имел). Некоторое время корабли выжидали улучшения видимости, однако туман все не рассеивался. Получив затем от Ф. С. Октябрьского радиограмму: «Будем заходить фарватером № 2», на ФКП поняли, что командующий решил приблизиться к берегу, находящемуся в руках врага, чтобы сориентироваться по выступающим из тумана вершинам гор.
Решение воспользоваться запасным, прибрежным фарватером оказалось верным. А туман в конечном счете даже помог отряду: поздно обнаружив его, противник не успел организовать массированный воздушный налет, когда корабли были наиболее уязвимы. Появились лишь небольшие группы фашистских бомбардировщиков, а наши «ястребки», уже находившиеся в воздухе, мешали им выходить на цель.
Но на последних милях, после поворота у Херсонесского маяка (тут видимость была уже хорошая) кораблям угрожали еще и немецкие дальнобойные батареи, стоявшие на Мекензиевых горах. Наша береговая артиллерия, поддержанная [199] тяжелой полевой, старалась их подавить, однако противник все же обстреливал фарватер. Не имея возможности применить в узком коридоре между минными полями противоартиллерийский маневр, корабли выжимали из своих машин самый полный ход. Головным шел лидер «Харьков» (в составе отряда был он, а не лидер «Ташкент», ошибочно названный в телеграмме, которая приводилась выше).
Еще никогда не видел я, да, наверное, и никто другой, чтобы крупные корабли так стремительно, не сбавляя хода, врывались на севастопольский рейд и в бухты. Особенно эффектно выглядел резкий, с сильным креном, поворот, сделанный перед Павловским мыском крейсером «Красный Крым» (его вел искуснейший командир капитан 2 ранга А. И. Зубков), направлявшимся к Каменной пристани Южной бухты. Остальные корабли, как было заранее предусмотрено, ошвартовались у причалов Сухарной и Клеопальной балок в Северной бухте, с тем чтобы высадить доставленное подкрепление ближе к тому участку фронта, где предстояло вводить его в бой. Сухарная балка была выгодна и тем, что ее обрывистый берег защищал корабли от артобстрела.
Прорыв в Севастополь обошелся без потерь. Лидер и один эсминец имели небольшие повреждения материальной части в результате близких разрывов авиабомб и попадания осколков. Сразу после выгрузки войск, проведенной очень быстро, Военный совет флота объявил от имени всех защитников Севастополя благодарность командирам кораблей Л. И. Зубкову, А. М. Гущину, П. А. Мельникову, П. А. Бобровникову, В. М. Митину и их экипажам за отличное выполнение ответственнейшего боевого задания.
Прибывшая 79-я морская стрелковая бригада (так она официально именовалась в отличие от частей морской пехоты) насчитывала около четырех тысяч бойцов. Это была одна из бригад, которые осенью 1941 года формировались на флотах, но не полиостью из моряков, и передавались армии для использования, как правило, на трудных, особо важных участках фронта. Бригада, пока не поступил приказ перебросить ее в Севастополь, предназначалась в готовившейся десантной операции для захвата Феодосийского порта. Командовал ею полковник А. С. Потапов - тот, что четыре месяца назад, еще в звании майора, возглавлял самый первый отряд моряков-добровольцев, посланный на помощь Одессе. А военком 79-й бригады полковой комиссар И. А. Слесарев известен читателю как военком морского полка, который в сентябре высаживался у Григорьевки. [200]
Бригада Потапова, выведенная прямо с кораблей на позиции в районе кордон Мекензи - станция Мекензиевы Горы, вступила в бой следующим утром, 22 декабря. Она начала действия под Севастополем с контратаки, которую поддерживали огнем все пришедшие накануне корабли, группа береговых батарей и полевая артиллерия двух секторов, а также бронепоезд «Железняков». Одни корабли в тот день выпустили почти две тысячи снарядов.
К контратаке были подключены и другие части, но основной, ударной силой являлась 79-я бригада, и эти ее действия определили достигнутые результаты. А они были значительными, несмотря на труднейшие условия, на то, что одновременно пытался наступать и противник, и наша контратака вылилась во встречный бой.
Пересилив врага, сломив его сопротивление, потаповцы к вечеру достигли высот перед Камышловским оврагом, вернув почти полностью позиции, оставленные за последние дни 388-й дивизией. Но не только в самих позициях было дело. 79-я бригада нанесла неожиданный для гитлеровцев, срывавший их планы удар по флангу группировки, пробивавшейся к Северной бухте. Не будь у нас - и именно в тот день! - силы для такого удара, положение на северном направлении могло оказаться непоправимым. День, который мог бы тогда быть трагическим, стал радостным, и его героям воздавалось должное.
Однако одна свежая бригада, как ни доблестно она сражалась, не могла полностью снять угрозу прорыва врага к Северной бухте, коренным образом изменить общее положение под Севастополем. Оно оставалось тяжелым. Не сумев овладеть городом в намеченные сроки, гитлеровское командование отнюдь не отказалось от своих целей и продолжало штурм.
22 декабря еще более усилился натиск врага в районе Чоргуня, где приходилось опасаться прорыва его по Чернореченской долине. Шли упорные бои за высоту с Итальянским кладбищем. Вторично за время декабрьского штурма был окружен на удерживаемых им позициях 241-й стрелковый полк дивизии генерала Воробьева. И особенно резко осложнилась обстановка на нашем левом фланге. Там возникла угроза прорыва противника вдоль долины Бельбека к морю, к Любимовке.
Предотвратить этот прорыв мы практически не могли. А тогда оказались бы отрезанными части, сражавшиеся за Бельбеком, - подразделения 8-й бригады морпехоты и 40-й кавдивизии, 90-й стрелковый полк майора Белюги, занимавший [201] самый далекий от города участок фронта. Поздно вечером Военный совет вынужден был принять решение об отводе этих частей из-за Бельбека в течение ночи. Таким образом, фронт на левом фланге значительно сокращался и появлялась возможность уплотнить здесь боевые порядки, а наиболее ослабленные части вывести на доукомплектование. Но это означало ликвидацию 10-й береговой батареи (к тому времени сильно поврежденной), а также группы дотов, расположение которых оставалось за новой линией фронта. Рискованно близко к переднему краю оказывалась - мы еще надеялись, что ненадолго, - тяжелая 30-я батарея, занимавшая особо важное место среди наших огневых средств.
В связи с возвращением в Севастополь Ф. С. Октябрьского обсуждалось общее развитие событий, начавшихся без него. Поскольку десант на Керченский полуостров был отложен и, следовательно, не мог изменить обстановку в Крыму так быстро, как еще недавно ожидалось, требовалось как бы заново оценить ближайшие перспективы борьбы на фронте СОР.
Основной вывод, к которому пришли, состоял в том, что усиление наших войск 79-й бригадой, 345-й дивизией и батальоном танков позволит удержать Севастополь, но этих подкреплений недостаточно для восстановления прежних позиций (от них противник оттеснил нас на некоторых направлениях на 5-7 километров). Чтобы вернуть утраченные рубежи, расширить оборонительный район и создать плацдарм для последующих активных действий, нужны были еще две хорошо оснащенные дивизии. И мы решили просить Военный совет Закавказского фронта экстренно прислать, как минимум, одну дивизию, желательно кадровую, и два горнострелковых полка.