Страница 56 из 90
Телеграмма командующего СОР, направленная кроме Военного совета Закфронта также наркому ВМФ, заканчивалась так: «О тяжелом положении Севастополя и срочной необходимости оказания ему дальнейшей помощи прошу доложить т. Сталину»{24}.
В донесении старшим начальникам Ф. С. Октябрьский подробно охарактеризовал сложившуюся под Севастополем обстановку, стремясь дать исчерпывающее представление о ней. Как мы понимали, у высшего военного руководства возникли, очевидно, какие-то сомнения относительно правильности действий сухопутных войск СОР в первые дни отражения [202] декабрьского штурма. Военный совет флота никак не считал, что в создавшемся тяжелом положении повинны командование Приморской армии или лично командарм И. Е. Петров. Между тем на лидере «Ташкент», доставившем из Поти боеприпасы, прибыл и представился нам генерал-лейтенант С. И. Черняк, назначенный командованием Закавказского фронта вместо И. Е. Петрова.
Прямо надо сказать - момент был не очень подходящим для смены командарма. Условились, что сперва С. И. Черняк познакомится с обстановкой. Поскольку приказов или указаний о дальнейшем использовании генерала Петрова ни от кого не поступило, а он был согласен выполнять любые обязанности, Военный совет оставил Ивана Ефимовича в Приморской армии в качестве заместителя командарма, с тем чтобы обеспечить преемственность командования.
Но успокоиться на этом мы не могли. С Филиппом Сергеевичем Октябрьским вдвоем обсудили вопрос, решили поддержать И. Е. Петрова. Для этого существовал единственный путь - обратиться к Верховному Главнокомандующему. Тут же мы составили телеграмму:
«Товарищу Сталину.
По неизвестным для нас причинам и без нашего мнения, командующий Закавказским фронтом, лично совершенно не зная командующего Приморской армией генерал-майора Петрова И. Е., снял его с должности. Генерал Петров толковый, преданный командир, ни в чем не повинен, чтобы его снимать. Военный совет флота, работая с генералом Петровым под Одессой и сейчас под Севастополем, убедился в его высоких боевых качествах и просит Вас, тов. Сталин, присвоить генералу Петрову И. Е. звание генерал-лейтенанта, чего он, безусловно, заслуживает, и оставить его в должности командующего Приморской армией. Ждем Ваших решений.
24/XIII- 1941 г. Октябрьский. Кулаков»{25}.
На следующий день Военный совет Закавказского фронта телеграфировал вице-адмиралу Ф. С. Октябрьскому:
«Тов. Петрова оставить командующим Приморской армией. Тов. Черняк назначается Вашим заместителем по сухопутным частям»{26}.
Мы вздохнули с облегчением. Известие о том, что генерал Петров (фактически и не выпускавший из своих рук [203] боевого управления армией) остается командармом Приморской, было с удовлетворением встречено в войсках.
Талант командарма созревал в тяжелых для нас боях. Замыслы и предложения генерала И. Е. Петрова, направленные на укрепление сухопутной обороны, на уничтожение живой силы и техники противника, неизменно поддерживались Военным советом флота. Все мы высоко ценили военную эрудицию и исключительную работоспособность Ивана Ефимовича, его смелость и решительность, его тесную связь с личным составом и скромность в быту. Приморская армия, возглавляемая опытным военачальником, успешно взаимодействовала с силами флота, мужественно отстаивала город русской морской славы.
И пехотинцы и моряки сражались под Севастополем с присущей советским воинам самоотверженностью. Они действовали сообща, как говорится, в одной упряжке, жили одной боевой семьей, дорожили крепкой дружбой. Атмосфера подлинного братства и войскового товарищества, характеризующая отношения между моряками, летчиками и пехотинцами, всемерно поддерживалась Военным советом флота, командирами, политорганами, партийными и комсомольскими организациями, лично командующим флотом Ф. С. Октябрьским и командующим Приморской армией И. Е. Петровым, которые имели единые взгляды по коренным вопросам ведения боевых действий на севастопольском плацдарме.
Повышения в звании И. Е. Петров тогда не получил, а впоследствии, как известно, стал не только генерал-лейтенантом, но и генералом армии. Генерала Черняка командование фронта вскоре отозвало из Севастополя.
* * *
Начали прибывать на боевых кораблях и транспортах части 345-й стрелковой дивизии (командовал ею подполковник Н. О. Гузь, а военкомом был старший батальонный комиссар А. М. Пичугин). Прибыл также танковый батальон: два с половиной десятка Т-26, не очень грозных, с легкой броней, но для нас они явились существенной подмогой. Высаживались на севастопольские причалы маршевые роты, выгружались боеприпасы.
23 декабря стало первым с начала штурма днем, когда мы смогли перевести дух. Противник, явно ошеломленный вчерашней контратакой, по-видимому, подтягивал резервы. Атаки его были послабее прежних и везде успешно отбивались. Части левого фланга закреплялись на новом рубеже, где требовалось в первоочередном порядке организовать надежную [204] оборону подступов к 30-й береговой батарее, стоявшей теперь почти у переднего края. А бригада Потапова, поддерживаемая Чапаевской дивизией, нанесла дополнительный удар в направлении селения Камышлы и еще несколько продвинулась, заняв ряд выгодных позиций.
На следующий день натиск врага снова усилился. Гитлеровцы прорвались было в третьем секторе, на Мекензиевых горах, но положение удалось быстро восстановить контратакой введенного в бой свежего полка из дивизии подполковника Н. О. Гузя. А спустя несколько часов резко осложнилась обстановка левее по фронту, на участке уже совсем малочисленной 8-й бригады морпехоты. Однако и тут противник был отброшен назад. Контратаку, обеспечившую возвращение прежних позиций, возглавил сам командир бригады полковник В. Л. Вильшанский.
Назревавшие на различных участках прорывы врага стали особенно опасными вследствие того, что все левое крыло фронта обороны приблизилось к городу. А тяжелой артиллерии, так выручавшей нас в трудные моменты, стало меньше. Не существовала больше 10-я береговая батарея, на 35-й действовала лишь одна башня, нуждались в замене стволов орудия других батарей. Крейсера же с их мощной артиллерией пришлось снова отправить в Новороссийск - они входили в боевой расчет десантной операции, подготовка к которой продолжалась (морской частью операции руководил теперь на Кавказе начальник штаба флота контр-адмирал И. Д. Елисеев).
Остававшиеся в Севастополе корабли - лидер «Ташкент» и три эсминца - непрерывно получали от начарта Приморской армии полковника Н. К. Рыжи новые и новые целеуказания. В течение 24 декабря эти четыре корабля открывали огонь по силам противника перед восемнадцатью различными участками обороны. Буквально без отдыха поддерживали наземные войска севастопольские летчики.
День 25 декабря прошел в отражении очередных попыток врага прорвать не там, так здесь нашу оборону. Решительными контратаками, огнем всех видов артиллерии, штурмовками с воздуха были сорваны такие попытки, в частности, у Чоргуня и в районе Итальянского кладбища. Мы сознавали, как опасно где-то опоздать, что-то проглядеть. Но скоро севастопольцам должно было стать легче - на Кавказе уже изготовились к действиям силы десанта.
Рано утром 26 декабря началась высадка на Керченский полуостров частей 51-й армии Закавказского фронта. Сперва - на северное его побережье, со стороны Азовского моря, [205] где действовала военная флотилия под командованием контр-адмирала С. Г. Горшкова. А затем (по новому плану десант высаживался на различных участках неодновременно) - на восточное, на подступы к самой Керчи, куда корабли с войсками шли через пролив из Тамани и других ближайших кавказских портов.
Это был пока только вспомогательный удар крупномасштабной операции, включавшей высадку шести дивизий и двух стрелковых бригад на 250-километровом фронте. До главного удара, когда боевые корабли, в том числе крейсера, должны были ворваться с основными силами 44-й армии в порт Феодосии, а часть войск высадить восточнее, у горы Опук, оставалось еще трое суток. А штормы в Азовском море и Керченском проливе, как вскоре стало известно, задерживали доставку подкреплений на первые захваченные десантниками плацдармы. И все же гитлеровское командование не могло не понимать, что оперативная обстановка в Крыму начинает серьезно изменяться.