Страница 1 из 90
ВОЕННЫЕ МЕМУАРЫ
Кулаков, Николай Михайлович
Доверено флоту
Воениздат
Москва. 1985
Глава первая.
Накануне войны
Курьерский поезд Мурманск - Ленинград («Полярная стрела») подошел к перрону Московского вокзала. Встретивший меня капитан 2 ранга передал, что старший морской начальник в Ленинграде, флагман 2 ранга К. И. Самойлов просит прибыть к нему для срочного телефонного разговора с Москвой.
Кому и зачем я понадобился? Что могло случиться?…
Истекал апрель 1940 года. Полтора месяца назад закончилась непродолжительная советско-финляндская война. Военный совет Северного флота, членом которого я был, подведя итоги боевых действий в Заполярье, в целом успешных для нас, поднял перед Наркоматом ВМФ вопрос о том, чтобы ускорить пополнение нашего молодого флота новыми боевыми кораблями.
Соответствующее решение было принято, и группа кораблей готовилась в Ленинграде к переходу на Север по Беломорско-Балтийскому каналу. Начальник политуправления РККФ армейский комиссар 2 ранга И. В. Рогов поручил мне принять участие в комплектовании экипажей этих кораблей и организации их перехода, намечавшегося на вторую половину лета. Поскольку работать в Ленинграде предполагалось месяца три, я приехал с семьей.
С К. И. Самойловым встретились как старые знакомые: мы вместе служили на балтийской бригаде линкоров.
- Вот аппарат ВЧ, - сказал он. - В политуправлении ждут вашего звонка. Насколько я понял, вам предстоит сегодня же выехать в Москву. Билеты заказаны и на «Красную стрелу», и на самолет - выбирайте любой вариант.
Телефонный разговор с начальником оргинструкторского отдела политуправления дивизионным комиссаром В. А. Лебедевым подтвердил, что ехать в Москву надо немедленно. Лебедев, тоже мой сослуживец по Балтике, предупредил, что из Москвы я должен буду отправиться в Севастополь.
- И кажется, надолго, - многозначительно добавил он. А семью посоветовал оставить пока в Ленинграде. [4]
На следующее утро, 29 апреля, я был в Наркомате Военно-Морского Флота. Мне сообщили, что в Политбюро ЦК ВКП(б) рассматривалось положение дел на Черноморском флоте. (Это, как стало особенно ясно впоследствии, относилось к широкой системе мер по проверке и укреплению всех звеньев нашей обороны, осуществлявшихся партией в условиях нараставшей угрозы большой войны.) Не так давно на этот флот был назначен новый командующий - флагман 1 ранга Ф. С. Октябрьский, и теперь для обеспечения должной поддержки ему принимались дальнейшие меры по укреплению руководства флотом. Как выяснилось, ЦК ВКП(б) утвердил меня членом Военного совета Черноморского флота.
Начальник Политуправления РККФ И. В. Рогов, которого Центральный Комитет партии обязал лично контролировать выполнение принятых решений, находился в Севастополе. В тот же день выехал туда и я.
Говорят, что, когда едешь служить на новое место, первую половину пути думается о том, с чем расстался, а вторую - о том, что ждет впереди. Возможно, так оно у кого-то и бывает, но мне трудно было сосредоточиться на чем-то одном. В голове теснилось много разных мыслей, охватывали противоречивые чувства. Служба на Черноморском флоте, на теплом южном море всегда считалась заманчивой. Но расставаться с Севером, к которому начал привыкать, было все-таки грустно. Тем более - так внезапно, даже не попрощавшись с товарищами.
На Северный флот меня назначили летом 1939 года одним из членов Военного совета. Этот флот, лишь недавно созданный, быстро развивался. Оборудовались базы для кораблей, аэродромы для морской авиации, устанавливались береговые батареи. В условиях необжитого еще Заполярья, в суровом климате и при нехватке рабочих рук все это было сопряжено с немалыми трудностями. Но за строительством флота пристально следил Центральный Комитет партии, и нам помогали всем, чем только было можно. Не раз бывало, что, например, секретарь Архангельского обкома Г. П. Огородников получал телеграмму за подписью И. В. Сталина, требовавшую направить к нам в Полярный столько-то рабочих-специалистов, необходимых для строительства того или иного флотского объекта. Очень много внимания уделял североморцам член Политбюро, секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Жданов, являвшийся членом образованного в 1938 году Главного Военного совета ВМФ. [5]
Командовал Северным флотом флагман 1 ранга Валентин Петрович Дрозд. Познакомились мы с ним еще на Балтике, а в Заполярье крепко подружились. Человек волевой и решительный, истинный моряк, он самозабвенно отдавал службе все свои силы. И если требовалось, смело, не боясь отступить в чем-то от ведомственной субординации, ставил насущные для нашего флота вопросы перед Центральным Комитетом партии и правительством.
С теплым чувством вспоминал я и своего старшего товарища - другого члена Военного совета флота дивизионного комиссара Николая Константиновича Смирнова - очень энергичною, высокоэрудированного политработника, и начальника штаба флота капитана 1 ранга Ивана Федоровича Голубева-Монаткина - обаятельного старого моряка, великого труженика.
Службе в Заполярье я был обязан знакомством с командармом 2 ранга Кириллом Афанасьевичем Мерецковым, впоследствии Маршалом Советского Союза. Он командовал войсками Ленинградского военного округа, на территории которого были районы базирования Северного флота, что обусловливало тесный контакт в работе командования и штабов округа и флота.
Первый раз встретиться с К. А. Мерецковым мне довелось, когда он в сопровождении группы военных инженеров производил рекогносцировку побережья, высказав при этом ряд предложений об усилении нашей береговой обороны. Для перехода на полуостров Рыбачий командующему войсками округа был предоставлен сторожевой корабль, на котором пошли туда и мы с командующим флотом. В Мотовском заливе сторожевик встал на якорь, и армейские товарищи приготовились высаживаться на дикий, пустынный берег.
- А как моряки? - спросил Мерецков, обращаясь к командующему флотом и ко мне. - Останутся на корабле или пойдут с пехотой?
Мы с Валентином Петровичем с сомнением посмотрели на свои начищенные флотские ботинки, однако отставать от армейцев не захотели. На берегу с интересом и пользой наблюдали, как Мерецков и сопровождавшие его инженеры (их группу возглавлял известный впоследствии фортификатор А. Ф. Хренов, который тогда был еще в звании полковника) определяли места будущих укреплений, как намечались в полярной тундре и среди скал, с учетом особенностей местности, оборонительные рубежи. Но тундра есть тундра, и для хождения по ней наше морское обмундирование явно не годилось. Часа через четыре мы настолько промокли и продрогли, [6] что перестали сопротивляться настойчивым советам Мерецкова возвратиться на корабль.
Армейцы вернулись на борт сторожевика лишь к ночи и теперь не меньше, чем мы, радовались корабельному теплу, возможности принять душ, переодеться. А после ужина в кают-компании еще долго шел оживленный разговор о нашей общей работе по укреплению обороны заполярных границ страны.
В дальнейшем нам неоднократно приходилось прибегать к содействию командующего войсками округа в решении важных для флота вопросов, и К. А. Мерецков всегда относился доброжелательно, подходил к делу по-государственному, с большой дальновидностью.