Я жулика люблю

— Кое-как до папкиной машины меня доволокли, отец меня усаживает, а этот Василий Федорович все прыгает вокруг машины, извиняется. И тут ка-ак началось! Наверное, кто-то из этих придурков ручки зашел помыть или проверить — не облевала ли я их шикарную сантехнику, да и спустил сдуру водичку лишний раз. Короче, наверху заорали аж в два голоса, и как потечет прямо из-под дома на дорожку! По беленькому снежку… Все вопят, а дерьмо знай себе растекается по участку, да еще и пенится!

— У них трубу прорвало от твоих газет, да? — плача от смеха, спросила я.

— Наверняка. В доме-то техника «родная», а трубы? Те, что от Софьи Власовны достались! Вряд ли владелец дачи по всему поселку их выковыривал и менял, разорился бы просто. Так и остались основные коллекторы, или что там, совковые, на сопельках. Ну и вот… Ух, и зрелище было! Я бы ни за что не уехала, не дождавшись. И запах почище, чем на свиноферме! Отец только ахнул, прыг в машину и рванул с места, как Шумахер. А этот их босс так и остался стоять. Лысина дыбом, рот разинут, а под ноги ему ручейки текут, такого, знаешь, нежно-коричневого цвета… И текут, текут! Красота!

— Всем «мстям» месть, — я никак не могла отдышаться, — я бы не додумалась! Но ведь одних газет для такого катаклизма маловато?

— Так я же им кусок дрожжей туда бросила, — пояснила Юля, — нашла его в шкафу на полке. Вот дерьмо и «забродило»!

От смеха я уже не могла глотать, и пиво полилось на стол.

Рассказав мне эту веселую историю, Юля заявила, что ей пора отчаливать, и ушла, звеня колокольчиками, словно тибетский монах.

Выпитое пиво здорово ослабило мои умственные способности.

Вместо того чтобы срочно звонить Макару Захаровичу и излагать ему содержание нашей с Юлей беседы, я лежала на диванчике и тупо смотрела в пространство, пытаясь самостоятельно решить задачку, врала мне девчонка или нет.

Собственно, а зачем ей врать? Или она, как Вадим, с бухты-барахты решила, что я одна из тайных пружин в этой пирамидальной афере? Что-то слишком подозрительной я кажусь разным жуликам, и это при моей деловой и коммерческой непорочности.

Видимо, сильно я все же поплыла, поэтому совсем не удивилась, когда затрещал телефон. В полной уверенности, что это звонит Макар Захарович, я расслабленной рукой сняла трубку и лениво протянула:

— Слушаю.

— Милочка? Здравствуй.

Это был Вадим! Хмель слетел с меня, как бикини со стриптизерши. Как он посмел? После всего того, что устроил в моем доме! У меня моментально вылетело из головы, что я ждала этого звонка и уже не надеялась дождаться. Во мне вскипело справедливое негодование, подогретое алкоголем до критической температуры, и я немедленно закатила своему герою-любовнику грандиознейший скандал:

— Ах ты, негодяй! Как у тебя наглости хватило сюда звонить, да еще назвать меня Милочкой?

Он попытался перебить, но меня, по выражению Макара Захаровича, «понесло», и словесный шквал только набирал силу:

— Совсем меня идиоткой считаешь? «Ах, за мной гонятся, я умираю, погибаю! Ты — моя спасительница!» Это ты меня за свое спасение так отблагодарил, да? Всю квартиру мне разгромил, хорошо, хоть мебель в окно не повыкидывал и до поджога не додумался!

Неизвестно, что бы я еще успела выболтать. Например, что кое-что знаю о настоящих хозяевах квартиры на «Щелковской».

Но тут Вадиму удалось-таки вклиниться в поток моих обвинений, и он затараторил, боясь, что я вот-вот его перебью:

— Милочка, лапушка, я тебе все-все объясню. Я был вынужден на это пойти, отвлечь их внимание…

— Я тебе не лапушка! — рявкнула я так, что у самой в ушах зазвенело.

И тут Вадим вдруг спросил совершенно другим тоном:

— Кстати, а почему ты вообще подумала, что это я устроил у тебя погром?

— Почему, почему! Потому что я совсем не такая безмозглая, как тебе кажется.

Нет, от него так просто не отделаешься. Ах я, дура пьяная! Язык мой — враг мой, причем самый коварный. Ну и как я ему все это объясню? Заявлю, что с генералом КГБ в отставке общаюсь и он меня бесплатно консультирует? Вот влипла!

— Ну а все же? — не отступался этот негодяй.

Придумывать правдоподобную ложь было некогда, и я брякнула правду:

— Потому что ты дверь за собой запер. А мои ключи висели на гвоздике.

— Ну и что? У бандитов всякие приемы есть, в том числе и технические.

И тут меня осенило. Не могла же я сказать: знаю, мол, милый, что это ты в моих вещичках рылся тогда, в пансионате, и ключики мои «слепил». Он ведь сразу спросит, клещ настырный, чего я молчала так долго, из-за чувств-с?

— Вадим, — устало спросила я, — ты помнишь, чем я занимаюсь?

Он озадаченно молчал. Пришлось излагать дальше:

— Я, Вадимушка, уже пять лет редактирую всякого рода книжечки. Ты меня слушаешь?

— Слушаю, — осторожно подтвердил он.

— И вот среди этих книжечек, — не торопясь, завела я свою сказку про белого бычка, — довольно-таки часто мне попадаются детективные романы. Не самые лучшие, к сожалению, не Чейз, не Агата Кристи и не братья Вайнеры. Но все-таки кое-что я из них почерпнула. И вот что я почерпнула…

Вадим не выдержал моего изложения в восточном стиле, с союзом «и» в начале каждого второго предложения и с бесконечными повторами, и перебил:

— Мила, я, может, не вовремя? Ты, похоже, спала, а теперь какой-то тягомотный сон мне пересказываешь.

— Потерпи. Это не сон. Сейчас я закончу. И вот, что касается технических приемов, о которых ты что-то начал мне говорить. Тебе, разумеется, хорошо знакомо такое техническое понятие: отпечатки пальцев? Я могу повторить по слогам: от-пе-чат…

— Не надо! — Вадим буквально взвыл, и я с готовностью заткнулась. Он помолчал и спросил: — Ты вызвала милицию?

— А как же! — радостно подтвердила я. — Это ж в первую очередь положено делать. Я вообще до ужаса законопослушная.

— И это они тебе сказали…

— И они установили, что в квартире на тот момент наличествовали два типа отпечатков: мои собственные и еще какого-то гражданина. Только одного гражданина! А не толпы бандитов! Или ты сейчас скажешь, что твои преследователи были в перчатках?

— И ты поняла… — Похоже, к Вадиму тоже прилип стиль «Тысяча и одной ночи».

Я подхватила:

— И я поняла, что, во-первых, ты сам дал себе по носу. Или ты просто пальчик расковырял? «Тады пардон», как выражается моя тетка. Во-вторых, ты сам перекопал и раскидал мои вещи, скотина! В-третьих, сам, своими ножками, вышел и, в-четвертых, сам же аккуратненько запер дверь! Вот так-то.

— А если все же нет? А если меня лупили и тащили действительно бандиты в перчатках?

— Ага, и в масках с прорезями для глаз. А ключи сами собой просочились через замочную скважину и вползли на гвоздик! Я тебе русским языком повторяю: милиция установила… ты смысл-то этого слова улавливаешь? У-ста-но-ви-ла, что у меня побывал только один человек. И громил мою квартиру один человек. И этот человек — ты! Уж тебе-то должно быть знакомо, что такое следственная экспертиза? Вот и я имею некоторое понятие.

— Ладно-ладно, все, сдаюсь. Да, это был я. Честно говоря, не думал, что ты все же вызовешь моих бывших коллег.

— Почему это? — очень искренно удивилась я. — На мой дом совершили, извините, настоящий налет, а я должна это скрыть от широко раскрытых глаз общественности? А вдруг у меня пачки долларов были спрятаны в вентиляции, и у меня их украли?

— А у тебя что, правда валюта была?

— Увы! Нету уже. Всю пожертвовала в фонд помощи бывшим сотрудникам милиции, вроде тебя. Чтобы они могли свои частные агентства пооткрывать.

— Милочка, ты все такая же остроумная.

Ах он, подлиза! Ну, погоди.

— Ага, я такая. Кстати, мне в голову пришла очень остроумная мысль, — я помолчала, чтобы довести его до белого каления. — Может, мне на тебя в суд подать, а, Вадимчик? Я ведь женщина бедная, одинокая и беззащитная, ну прямо как вдова Грицацуева.

— Не надо в суд, — очень серьезно попросил Вадим. — Я как раз и позвонил, чтобы предложить некоторую компенсацию.