Страница 18 из 62
— Миллион! Дай мне миллион, — немедленно заявила я.
— Рублей? — хмыкнул Вадим.
— Долларов, — уточнила я, и он как-то сразу осекся и закашлялся.
— Ты что, простудился? — заботливо спросила я. Чувство юмора у него, как у носорога, право слово. — Ты же сам сказал: звонишь, мол, с повинной…
Дошло, похоже, до кретина, что я все-таки шучу. Он даже похихикал, правда, как-то неуверенно, и предложил:
— Милочка, может, встретимся и все обговорим? Скажем, в «Праге», завтра, часиков в семь вечера, а?
— В «Пра-аге»? — капризно протянула я. — А почему не в «Пекине»? Я, может, опять червей маринованных хочу и тухлых яиц с бамбуком!
— Хорошо, — несколько обалдело согласился он.
— А впрочем, — тяжело вздохнула я, как бы смиряясь, — «Прага» так «Прага». Куда уж мне с моим рылом по «Пекинам» разгуливать.
— У тебя вовсе не рыло!
— Увы! — Я трагически то понижала, то повышала голос. — Ты не узнаешь меня, когда увидишь! Твой поступок, Вадик, состарил меня лет на двадцать. Да что там на двадцать, на все двадцать пять. Я ведь так верила тебе, так!.. — И я забулькала остатками пива, изображая безутешные рыдания героини в последнем акте трагедии.
Похоже, я таки заморочила ему головку, потому что он принялся на полном серьезе меня утешать и занимался этим минут десять. Я то стенала, то рыдала, то принималась бессвязно выкрикивать все свои обвинения вперемешку. Думаю, он сто раз пожалел, что вообще мне позвонил.
Наконец мы договорились на завтра, ровно на семь вечера. Вадим сказал, что будет ждать меня у дверей ресторана, и почему-то попросил не пугаться и не удивляться, когда я его увижу. Я и не собиралась пугаться, даже если он вздумал бы нарядиться Франкенштейном.
Дрожащим голосом я попрощалась, нажала на рычажки и набрала номер Макара Захаровича.
Слушал меня старик, по своему обыкновению, молча, анализировал информацию. На известие, что Вадим наконец прорезался и жаждет меня увидеть, он отреагировал с необычным для него безразличием, только переспросил:
— «Прага»? В семь вечера? Ну-ну.
Юлину же сагу о похищении старый чекист откомментировал так:
— Может, и не врет. Кстати, проверили тут для меня ребятки детективные агентства.
— Ну и как?
— Сам черт ногу сломит. Раньше-то за час любую личность разъяснить могли. А сейчас какие-то сплошные ТОО, АОЗТ, КПЗ и прочая лабуда.
— КПЗ, по-моему, что-то другое означает, — заметила я, — это же камера предварительного заключения?
— Вот там им самое место, — буркнул старик.
— Неужто по всем тюрьма плачет?
— Да почти. В общем, в Москве море этих агентств. Есть среди владельцев и Вадимы, кое-кто подходит по возрасту. Но нам ведь неизвестно, на себя он оформил агентство или на подставное лицо.
Мне показалось, что Макар Захарович о чем-то не договаривает по своему обыкновению, но я решила пока не «зависать».
— Да, скверно. Выходит, ничего ваша проверка не дала?
— Увы. Даже если твой цветочек аленький не соврал, вычислить его таким путем невозможно. Разве что по старым, дореволюционным следам. Говоришь, он в МУРе работал?
— Да, он так сказал.
— А кем? В каком отделе?
— Опером. Про отдел понятия не имею. Макар Захарович, а помните, я вам говорила, что он мне про свою карьеру рассказывал? — И я напомнила старику, что, по словам Вадима, его подставили за какой-то неэтичный финт его начальника.
— Ага, — Макар Захарович оживился, и я представила себе, какое у него сейчас хитрое выражение лица. — Помню. Значит, начальник его взятку получил, а голубка нашего за это ощипали.
— Почему вы решили, что была именно взятка?
— Тогда ведь брали не меньше, чем сейчас, только вот боялись больше. Это ж самый распространенный способ погореть, получше бензина. Да и когда это на Руси не брали, Милушка? Разве что при царе Горохе, да и то вряд ли. Хоть тем же горохом, а брали!
— Ну, раз взяточников было не меньше, чем сейчас, это тоже не очень-то поможет, — вздохнула я.
— Не боись, поможет. Брать-то брали, но вот мало кто из начальников сам нижестоящему платил, чтобы тот за него отвечал. Взятка ведь тюрьмой пахнет! А раз никто не сел, ни сам Вадим, ни его шеф, да раз Вадима не уволили, а он сам, по его словам, «обидемшись», ушел на вольные хлеба, значит, за его омерту и согласие взять вину на себя начальник той взяткой должен был с ним поделиться. Вот мои ребятишечки эти факты и разъяснят.
— Макар Захарович, а он меня в ресторане не отравит? — Я, похоже, превращаюсь в параноика.
— А зачем это ему? Иди себе спокойно, ешь и пей все, что твоей душеньке будет угодно. Единственно вот, забеги ко мне утречком. Я тебе штуковинку одну одолжу, чтобы ты кушала без хлопот и память не напрягала.
— Поняла, Макар Захарович. Спасибо.
Я смотрела в зеркало, но себя не узнавала. Неужели эта холодная красавица с пышной прической, сияющими глазами и нежной кожей — я?
Карина, потратившая два часа на придание моей особе столь эффектного облика, всплеснула руками:
— Милка, будь я мужиком, я бы на тебе женилась!
— Не дай бог, чтобы эта идея забрела в голову моему аферисту, — заметила я и стала собирать сумку.
Не знаю, пришла ли подобная мысль Вадиму в голову или нет, но первые несколько секунд он смотрел на меня так, будто не верил своим глазам.
Его тоже узнать было непросто. Усы, бакенбарды и золотисто-соломенная шевелюра сделали из двойника Виторгана совершенно другого человека.
— Ничего себе, — наконец отреагировал Вадим на мой сногсшибательный вид, — и ты еще говорила, что постарела на четверть века? Да тебе больше двадцати пяти не дашь. Разыграла?
— Разыграла. Считай, что это месть за твой спектакль и разгром моей квартиры.
— Страшная месть, чисто женская, — улыбнулся он. — Пойдем, я заказал столик.
Я была слишком озабочена тем, чтобы не наступить на подол черного шелкового платья с серебряной вышивкой, которое одолжила мне Карина, поэтому не обратила особого внимания на ресторанный интерьер. В памяти сохранилось лишь впечатление чего-то блестящего, разноцветного и супершикарного. Салфетки на столиках сверкали белизной, а внушительная фигура метрдотеля вызывала желание приветствовать его низким поклоном, ибо он походил скорее на дипломатическое, нежели на обслуживающее лицо.
Я была холодна, собранна и рвалась в бой. Но к тактике, избранной этим обаятельным жуликом, оказалась совершенно неподготовленной.
Вадим протянул мне нарядную коробочку и попросил открыть. Я сделала отвергающий жест, но он взмолился:
— Ну хоть взгляни, я же специально для тебя заказывал.
Я открыла коробочку и невольно ахнула от восторга.
Вряд ли нашлось бы у кого-нибудь второе такое же кольцо. Серебряные звенья, сплетаясь, образовывали мои инициалы, ЛСМ, а в петле средней буквы сидел изумительный сапфир.
— Испытанный прием, — я старалась говорить язвительно, но не могла оторвать взгляда от этого чуда. — Расположение оскорбленной дамы всегда стремились вернуть ценными подарками. И при этом обычно не спрашивали, согласна ли дама подарок принять!
— Мила, ну зачем ты так? — Вадим сморщился, словно отведал лимона, и укоряюще посмотрел на меня абсолютно невинными глазами. — Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
— Судя по твоим поступкам, весьма и весьма странно.
— Я все объясню. Но скажи, тебе нравится мой подарок?
Я плохо умею скрывать свои чувства. Вернее, совсем не умею. Да от такого хитреца их разве скроешь? Поэтому я мысленно махнула рукой на придуманный образ демонической женщины, холодной и недоступной, и откровенно призналась:
— Очень!
— Тогда скорее надевай его, и давай наконец помиримся.
Кольцо оказалось впору. Я любовалась тем, как оно сверкает на среднем пальце левой руки, просто не могла глаз от него отвести. Наваждение какое-то!
Вадим притронулся своим бокалом к моему, отчего в воздухе поплыл тихий хрустальный звон, и ласково прошептал: