Я жулика люблю

Светлана Денисова

Я жулика люблю

Часть первая

У меня зазвонил телефон. И зазвонил, между прочим, в три часа ночи.

Мне снился дивный сон: я сидела в сверкающем «Мерседесе-600», а смуглый брюнет, небрежно придерживая двумя пальцами руль, бросал на меня пламенные взоры и осыпал комплиментами. И вдруг в этот сон ворвался назойливый трезвон. Я сделала вид, что ничего не слышу, приготовилась насладиться очередным комплиментом, брюнет повернулся ко мне, но с его губ сорвался все тот же заливистый звон… телефона!

С трудом разлепив глаза, я окончательно удостоверилась, что нахожусь не в «Мерседесе», а в собственной постели, и протянула руку к телефонной трубке.

— Да? — борясь с зевотой, произнесла я.

— Алло! Людочка? Это Вадим!

Ну надо же! Объявился-таки, хотя в это счастливое событие верилось с трудом. Наверное, потому, что я еще не вполне проснулась. Позвольте, а который час? Я потянулась за часиками, лежавшими на тумбочке, и опрокинула на себя чашку с холодным чаем, которую ставлю на ночь у изголовья постели. Это меня сразу взбодрило. Мамочки мои, три часа! И явно не дня — вон луна сквозь занавески светит. Он что, с ума сошел? Расстались месяц назад, спокойно, без сцен и попреков, я с головой ушла в работу, и вдруг — «Здрасьте, это я!» — среди ночи.

— Ты соображаешь, который час? — набросилась я на него.

— Люда…

— Или ты пьян? Целый месяц ни слуху ни духу, и вдруг приперло, утра не мог дождаться?

— Не мог.

— Почему это?

— Люда, мне надо срочно… В общем, по телефону не могу. Можно, я приеду?

— Что, прямо сейчас?!

— Люда, ну не могу я объяснять. Мне больше некого о помощи попросить!

— У тебя что-то случилось?

— Да.

Вот вам. У моего случайного, «одноразового» любовника что-то там случилось, а я, которая все это время жила спокойно, тихо, никому не мешая, должна теперь в четвертом часу ночи помощь ему оказывать. Вылезать из мягкой постельки, принимать его у себя, еще небось и кофе ему варить…

— У тебя неприятности?

Слышно было, как Вадим чем-то пошуршал, потом глухо проговорил:

— Беда у меня.

И так он это сказал, что у меня сердце дрогнуло и я даже как-то сразу проснулась:

— Ладно. Приезжай, горе луковое.

— Спасибо, Люда, ты меня спасаешь! Лечу, — и он дал отбой.

В спасительницы попала, вот уж не ждала я такого поворота.

Нехотя вылезая из постели, нехотя же снимая ночную рубашку и напяливая джинсы и футболку, зевая во весь рот, я вяло перемещалась по квартире, ставила воду для кофе, а сама пыталась угадать — что там у него могло случиться и при чем здесь я, Людмила Сергеевна Мотылева, разведенная, русская, тридцати с половиною лет, редактор бульварных романов в одном крупном московском издательстве?

Полтора месяца назад я, Людмила Сергеевна и прочая, и прочая, купила от бедности своей дешевую по нашим временам путевку в подмосковный пансионат, ибо на Анталию и тому подобные «экзоты» мне в жизни не заработать, куда и отбыла пятнадцатого июня сего года. Прибыв, старательно отдыхала, поглощая всем организмом солнечные лучи. Пофлиртовала, как это положено на отдыхе, с симпатичным мужичком, вполне приятным образом переспала с ним. Какое-то время поддерживала, уже без интима, приятельские отношения. Так же пристойно эти отношения сошли на нет, и я выбросила этот малозначительный эпизод из памяти. Ну переспала, и переспала. В конце концов, за год после моего развода это был первый и единственный случай, так что мораль мне читать не за что. Могу я себе раз в год удовольствие позволить?

И вот, похоже, начинается продолжение, причем совсем не в том ключе, какого можно было бы ожидать.

Вадима я приметила на третий день своего пребывания в пансионате. Обстановка располагала к возникновению случайных симпатий, романов и даже устойчивых, на весь срок путевки, связей. Дело житейское. Некоторые специально для этого и раскатывают по санаториям и прочим «злачным» местам. У меня, правда, такого намерения не было, я честно собиралась просто отдохнуть и сбросить пару лишних, с моей точки зрения, килограммчиков. Поэтому по утрам купалась и загорала, после обеда совершала пешую прогулку до ближайшей деревеньки и обратно, вечером играла с отдыхающими в волейбол и спала благодаря этой оздоровительной методе крепко, сладко и без сновидений.

Но женщина всегда и в любых условиях остается женщиной.

И конечно, я не могла хотя бы чисто машинально не отметить, что на общем фоне лысеющих пятидесятилетних мужчин и сутуловатых мальчиков не старше двадцати Вадим был персоной выдающейся. Может быть, попадись он мне на улице Москвы, я бы и внимания-то особого на него не обратила. Просто подумала бы мельком: «Стройный высокий брюнет, глаза серые, чуть за сорок». И все. Здесь же я подумала иначе: «Ну очень симпатичный брюнет! Стройный, волосы густые… Глаза большие, серые, это красиво. Интересный мужчина. Едва ли ему больше сорока. Если бы он обратил на меня внимание, наверное, мне было бы приятно».

Примерно такой вот внутренний монолог я и произнесла, после чего спокойно отправилась купаться.

Стройный же брюнет перешел по мостику на другой берег речки, закинул удочки, воткнул удилища в песок и улегся рядом, закрывшись простыней газетного листа.

Наплававшись всласть, испытывая приятное изнеможение, я вылезла наконец из воды и улеглась на полотенце. Легкая дремота овладела мной, я уткнулась лицом в сложенные руки и вновь куда-то поплыла, но уже в полусне… И тут нечто шуршащее коснулось моего носа. Думая, что это сожженный солнцем листик с куста, росшего неподалеку, я лениво отбросила его в сторону. Но пальцы раньше, чем мозг, угадали в шуршащем кусочке бумажку. Я приоткрыла один глаз и увидела, что это какая-то записка. Приподнялась на локтях и огляделась. Видимо, я продремала не меньше получаса. Тени удлинились, блеск лучей на воде стал ярче. А в двух шагах от меня стоял тот самый интересный стройный брюнет и вытряхивал песок из сандалии. Надев ее, он перехватил поудобнее свои удочки и зашагал по направлению к корпусу. Больше в обозримом пространстве живых существ не наблюдалось, если не считать вездесущих воробьев и толстой вороны, которая отчего-то сердито на этих воробьев каркала.

Я возликовала. Мне подбросили письмо с признанием в нежной страсти и приглашением встретиться в лунную ночь у развалин старой пансионатской бани — за неимением поблизости развалин старого замка. А еще говорят, что родства душ не существует. Только я подумала, что мне было бы приятно, если б сероглазый брюнет захотел за мной поухаживать, он и захотел. И как романтично! Не на танцах подошел, не в речке стал за пятки хватать, а в духе лучших традиций известил меня о своих чувствах таинственной запиской. Молодец!

Я развернула бумажку и прочитала то, что на ней было написано. Не поняла, помотала головой, прочитала еще раз и вновь ничего не поняла. Что-то не похоже было это на любовное послание. Скорее на бред сумасшедшего:

«Инв. к. — фуфло.

У М. к-т на К. Поэтому пох. Вз. Ш.

Дача, подв., яр. З. Олифа. Ц.Б. + В.

У М. р. К. Там же.

Д-р — под. л. Не в курсе.

Могли пр. хв.».

В дверь зазвонили громко и нетерпеливо. Я тряхнула головой, отгоняя неуместные мысли, и поплелась открывать.

Вадим ворвался в прихожую, отпихнул меня от двери, проворно захлопнул ее, накинул цепочку и прильнул к «глазку». Я деликатно кашлянула. Он оторвался от «глазка», схватил меня за руки и принялся их целовать, бормоча:

— Людочка! Милочка! Спасительница моя! Я так соскучился…

Я вырвала у него руки, спрятала их за спину и сухо спросила:

— Ты меня из постели среди ночи вытащил, чтобы сообщить, как ты соскучился?

Он обнял меня за плечи и, хоть я и упиралась для приличия, потащил на кухню.