Беженцы и победители

— А что, если и у нас произойдет что-либо похожее на Октябрь? — патетически восклицает Элиаш. — Это было бы ужасно. Мы к этому не готовы. Революция возможна лишь в такой отсталой стране, как Россия, не правда ли? — спрашивает он Пешека.

— Ошибаешься, дружище. Россия вовсе не отсталая страна, — возражает тот. — Об уровне ее развития ты можешь судить по ее армии.

Пешек — реалист. Он давно не верит в болтовню о «колоссе на глиняных ногах». А какие люди в этой стране! Настоящие патриоты. Силу их любви к родине ничем не измерить. Есть в этом чувстве что-то прекрасное и величественное. Может, отчасти это объясняется широтой русской души и теми огромными пространствами, на которых раскинулась Россия? А может, теми успехами, которых добились русские на фронтах? Пешек видел, как с возгласами «За Родину! За Сталина!» шла в атаку советская пехота. Теперь в победе русских он не сомневается.

Факты, как говорится, вещь упрямая. И не надо быть профессиональным политиком, чтобы предвидеть, как развернутся события в будущем. Не следует сбрасывать со счетов коммунистов, которым русские конечно же окажут поддержку. Пусть они войдут в правительство — противиться этому бессмысленно, но надо сделать так, чтобы там они оставались в меньшинстве.

Что касается военных, то перед ними стоят очень важные задачи. Необходимо в короткие сроки создать современную армию, оснащенную надежной техникой. Здесь не обойтись как без помощи западных союзников, так и без помощи Советов.

И еще в одном русские правы: пора покончить с практикой оскорблений и необоснованных наказаний солдат. Ни к чему хорошему это не приведет. Хотя, если говорить откровенно, и ему вся эта необразованная деревенщина поперек горла.

Ключевые посты в армии должны занимать не интеллигентики с дипломами, а фронтовики, прошедшие через огонь сражений. В этом придется прибегнуть к опыту русских и поддержке левых сил.

Однако при решении главного вопроса необходимо обойтись без их вмешательства. Чехословацкая армия всегда стояла вне политики. Такой она и должна остаться…

Советские самолеты возвращаются, и примерно через час паровоз дает протяжный гудок. Лязгают буфера — эшелон отправляется в путь.

В Шепетовку он прибывает на рассвете. Взорам чехословацких воинов открывается картина глобальных разрушений. Среди немыслимого нагромождения искореженного металла выделяются трупы фашистов в касках. Их остекленевшие глаза с тупым безразличием взирают на платформы с танками и бронетранспортерами, наползающими друг на друга.

Попадаются среди убитых трупы в венгерской форме. Если бы здесь случайно оказался четарж-курсант Млейнек, который пять лет назад учил Владю азам армейской науки, он бы непременно воскликнул: «И что этому дурачью здесь понадобилось?» И был бы прав. Сейчас Хорти и Каллаи маневрируют в поисках удобной лазейки. Возможно, они ее отыщут. А вот для таких, как какой-нибудь Арпад Молнар из Сегеда или Бела Надь из Капошвара, существует только один выход — бесславно погибнуть. Если, разумеется, они не сдадутся вовремя в плен…

На осмотр города времени почти не остается. Владя успевает лишь бросить беглый взгляд на те улицы, по которым ходил, кажется, совсем недавно. Где-то рядом с вокзалом находилась та квартира со старомодной мебелью и высоким изразцовым камином, в которой им пришлось ночевать в ноябре 1939 года. Он лежал тогда между Эриком Фрешлом и Аничкой Бенешевой. Жене Эрика, Анежке, отвели место на столе, потому что она ждала ребенка. Позднее, уже в Ахтубе, у них родился сын… Ирка Франк спал возле камина, а Имришек им здорово мешал: шумно восторгался вкусным обедом, которым их накормили, и строил бесчисленные планы на будущее.

Было их тогда двадцать человек, а сейчас в живых осталось только половина. Доведется ли им возвратиться в родную Прагу? И каким оно будет, это возвращение?

Дают сигнал к отправлению. Эшелон, к которому прицепили вагоны с волынскими чехами, трогается и, набрав скорость, мчится дальше на запад.

Ровно — город с типичной галицийской архитектурой. С начала войны он почти не изменился. Городок Мызочи гораздо меньше Ровно, но по архитектуре ничем от него не отличается.

— Здесь разные разговоры велись, — рассказывает пан Кудрна, — но мы к ним не очень-то прислушивались. Хорошо, что русские вернулись. Как вы думаете, они позволят нам возвратиться на родину?

— Вам очень хочется вернуться в Чехословакию?

— Еще бы! Родина есть родина, а после войны там, наверное, для всех работа найдется. Здесь, в России, мы неплохо потрудились. Куда ни посмотришь, везде мы руки приложили — и на полях, и на сахарных заводах, и на стройках, — с улыбкой говорит он. — Разве не так?

Парнишка Цилку вырос, возмужал. От него Владя узнает о «Бланике» — подпольной организации волынских чехов, действовавшей во время фашистской оккупации. Крестьяне оказывали сопротивление как фашистским властям, облагавшим их налогами официально, так и украинским националистам, стремившимся обобрать их неофициально. В «Бланике» проводились занятия по подготовке молодежи к армейской службе.

— Многие хотят вернуться в Чехословакию, при этом большинство руководствуются патриотическими чувствами, — продолжает свой рассказ парнишка. — Как вы считаете, товарищи, это возможно? Ведь война многое там изменила, а главное — наверняка изменились люди.

Он говорит: «Товарищи!», будто обращается к друзьям. Это удивительно, ведь в армии принято обращение «пан». Однако уставы уставами, а жизнь вносит свои коррективы…

В Ровно, где формируется третий батальон 1-й чехословацкой отдельной бригады, царит всеобщее оживление. Волынские чехи прибывают сюда почти ежедневно. Они идут строем, демонстрируя хорошую строевую подготовку, которой в течение многих лет занимались в организации «Сокол». Впереди шагает знаменосец с чехословацким флагом, за ним — начальник колонны. Повсюду звучат чешские и словацкие народные песни.

Вскоре начинается обучение новобранцев. Их так много, что даже не хватает обмундирования на всех. Такого массового проявления патриотизма никто не ожидал. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что волынские чехи воочию убедились в человеконенавистнической сущности германского фашизма.

Трагедия разыгралась 13 июня 1943 года в селе Чески-Малин. Ворвавшиеся туда гитлеровские головорезы согнали 400 его жителей в церковь, школу и близлежащие сараи и сожгли их, а затем, чтобы скрыть следы преступления, сожгли и все остальные постройки, предварительно забрав самое ценное имущество. Кровь и пепел замученных соотечественников зовут к отмщению. И волынские чехи, не дожидаясь призыва, стремятся вступить в ряды 1-й чехословацкой отдельной бригады. Численный состав ее непрерывно увеличивается: роты становятся батальонами, батальоны — полками. Возрастает и техническая оснащенность бригады.

Пыльная дорога взбирается на вершину холма. За крутым поворотом открывается большое украинское село. Обычный сельский пейзаж. Вечереет. Женщины идут к колодцу по воду. Мычат коровы в хлевах. Со стороны небольшой церквушки доносится мерный перезвон колоколов. Стайка детворы, выкрикивая что-то, бежит за тремя грузовиками, на борту которых нарисованы красно-сине-белые — что соответствует цветам чехословацкого флага — круги. Наперегонки с детворой несутся дворняжки. Их неистовый лай слышен далеко за околицей. А слева к дороге темной стеной подступает лес.

Снова поворот. Солнце скрывается за лесистым косогором. Приятная вечерняя прохлада сменяется холодной сыростью лесной чащи. Сразу за поворотом дорога уходит вверх, и шоферы сбавляют скорость. Моторы «доджа» и двух «студебеккеров», нагруженных боеприпасами и запчастями, гудят натужно, словно негодуют на что-то. И вдруг воздух раскалывается от разрывов гранат и пулеметных очередей.

Станда Валек дает очередь из пулемета, установленного в кузове «доджа», на долю секунды раньше, чем взрывается на дороге первая ручная граната. Грохот этих взрывов перекрывает треск автоматных очередей, которые прошивают покрышки замыкающего «студебеккера» слева и справа…