Страница 39 из 52
Нападения ждали и не ждали. По всем дорогам при въездах в лес развешаны плакаты с ультиматумом Советской Армии: «Возвращайтесь из лесов! Сдавайте оружие! Кто отзовется на этот призыв до 12 часов дня, тот не будет подвергаться преследованию. Возвращайтесь из лесов! Прекращайте братоубийственную войну!» Поэтому бандитское нападение на грузовики с чешскими новобранцами можно, очевидно, расценивать как ответ украинских националистов, руководимых гитлеровским прихвостнем Степаном Бандерой, на этот ультиматум.
Бандиты орут во всю мочь. Таким образом они, видимо, пытаются посеять панику среди новобранцев, а заодно поддержать в себе воинственный дух. Они палят слева и справа и уже выскакивают на дорогу, уверенные в исходе схватки.
Однако на этот раз бандиты явно просчитались, переоценили свои силы. Не помогла им и тактика волчьей стаи, которую они обычно использовали при налетах: выследив добычу, взять ее в кольцо и не выпускать из него до полного уничтожения. Но сейчас навстречу немецким гранатам, брошенным бандитской рукой, летят советские гранаты. Метко разят врага пулеметчики. Встретив столь решительный отпор, бандиты приходят в замешательство, а затем, побросав убитых и раненых, спешат спастись бегством…
К счастью, моторы ни у одной из машин не пострадали, и водители благополучно дотягивают до ближайшего села, в котором расквартирован небольшой советский гарнизон.
Поручик Стеглик, старший конвоя, подбегает к последней машине:
— У вас никого не зацепило?
— Никого, пан поручик, сами удивляемся. Вот это была заваруха!
— Считайте, что мы легко отделались.
Все сходятся в кружок, чтобы обсудить случившееся. Многие недоумевают: откуда у бандитов такая точная информация? А что бы произошло, если бы… Нет, об этом даже думать не хочется.
Четаржа Станислава Валека поздравляют со скорым присвоением звания подпоручик. Поручик Стеглик обещает представить его к награде.
— За что? — недоумевает Валек.
— За то, что ты не растерялся в критическую минуту. Твоя выдержка, Станда, решила исход схватки. С точки зрения психологии это был переломный момент.
— Какой еще там момент! Я об этом и не думал вовсе. Нет, серьезно. Не обижайтесь, пан поручик, но если всех награждать по такому поводу, то к концу войны мы будем увешаны медалями.
— И все-таки ты получишь свою награду, Станда, — настаивает Стеглик. — Прав я, ребята?
— Конечно! Знаешь, Станда, не спорь с командиром…
Звучит сигнал тревоги. Чехословацкие и советские воины оцепляют район и полностью ликвидируют банду.
Второй отдел штаба бригады и некоторые части приведены в полную боевую готовность. Боевые действия на освобожденной территории им приходится вести впервые.
В районе, где постоянно орудовали банды националистов, чехословацкие воины обнаруживают тайники, в которых спрятаны бандеровские листовки и желто-голубые флаги.
— Откуда это? — спрашивают солдаты у местных жителей.
— Не знаем. Это свозили сюда еще при немцах, а нам к тайникам даже подходить близко не разрешали. Не впутывайте нас в эти дела: мы к этому никакого отношения не имеем…
— Пан подпоручик, звонит подполковник Токаренко.
Владя Эмлер поднимает голову:
— Так рано? Поговори с ним, Карел, а то мне надо разобраться с донесениями.
— Токаренко передает, что должен немедленно побеседовать с вами. Сейчас он сам сюда приедет, — докладывает подпоручик Валеш.
Офицер связи подъезжает через десять минут.
— Смотри, что я обнаружил, Володя. — И он протягивает Эмлеру списки новобранцев, призванных вчера и сегодня.
«Опоченский, Голуб, Климент, Валента, Шорм, Габа, — читает Владя. И вдруг: — Федоренко, Полищук… — Снова ряд чешских фамилий: — Градек, Кулич…» И опять мелькают украинские фамилии.
— Может, у них матери чешки? — недоуменно пожимает плечами Владя.
— Нет, все они чистокровные украинцы. К тому же если они так рвутся на фронт, то могут пойти и в Советскую Армию, не правда ли? А они почему-то настойчиво стремятся в чехословацкую. Тебе это не кажется подозрительным?
— Наверное, ты прав… Ладно, мы разберемся и отпустим их, а вы потом призовете…
Командир бригады просит подробно проинформировать его о случившемся. Выяснив обстоятельства, он соглашается с нашим решением.
— Приступайте к выполнению. Ответственность за случившееся возлагаю на капитана Дедека…
— Лучше вам сейчас туда не ходить, пан капитан, — советует ординарец командира бригады Бржетиславу Дедеку, высокому красавцу с модными усиками.
— Почему? Старик не в духе? — спрашивает капитан, и в его самоуверенном тоне проскальзывают непривычные нотки беспокойства. — Но ведь пан генерал сам меня вызывал…
— Ну, тогда идите. Только предупреждаю вас, капитан, пан генерал мрачнее тучи. Даже бриться не захотел, а это очень плохой признак…
Как и предсказывал десатник, аудиенция длилась всего несколько минут. Два-три поставленных напрямик вопроса, молчание и невразумительное бормотание в ответ — и решение принято…
— Пан подпоручик, по приказу пана генерала вам надлежит немедленно принять отдел, — сообщает своему заместителю капитан Дедек, возвратившись из штаба. — Я получил новое назначение и сегодня же убываю в штаб чехословацких частей.
В это время приводят под конвоем капитана Ставиногу. Разобраться с ним поручено подпоручику Эмлеру.
— Что все это значит, пан подпоручик? — с обидой в голосе спрашивает капитан Эмлера и, не дожидаясь приглашения, садится.
— Встать!
Резкий тон и твердый взгляд подпоручика не оставляют капитану, кажется, никаких надежд, однако он, привыкший приказывать и не привыкший подчиняться, всем своим видом продолжает демонстрировать благородное негодование.
Четарж Валек тем временем готовится вести протокол допроса.
— Советую не изворачиваться и не лгать.
Морщины на лице Ставиноги стали вдруг еще более глубокими, серые глаза забегали.
— Я не понимаю, что здесь происходит. Это какое-то недоразумение! — нервно восклицает он. — Вы меня с кем-то путаете. Я — Петр Ставинога, чешский патриот. Не кажется ли вам, что подобное обращение с капитаном в чешском легионе недопустимо?
— Вы не в легионе и никогда в нем не служили! — резко обрывает его подпоручик Эмлер.
— Позвольте, у меня есть документы, что я передал легиону сто рублей золотом. Понимаете, сто рублей золотом! — кричит Ставинога, размахивая руками. — Вы представляете, какие это деньги? Представляете, чем я пожертвовал?
— Вам знаком Тарас Федоренко? — перебивает его Владя.
Ставинога молчит. Его глаза снова начинают бегать.
— Так знаком вам Тарас Федоренко? — суровым голосом вопрошает подпоручик.
— Не знаю, о ком…
— Через него во время оккупации вы передавали продукты и деньги бандеровцам.
— Самую незначительную мелочь. Но вы должны понять, в каких условиях нам приходилось жить. Я всегда был настроен против немцев, однако когда речь идет о жизни и смерти…
Владя подходит к Ставиноге почти вплотную. Седая прядь на круглом черепе допрашиваемого нервно подрагивает, по лбу стекают струйки пота, а все его откормленное тело трясется, как холодец.
— Вы знали, что Федоренко не чех. Так почему же помогли ему вступить в чехословацкую армию? Ведь именно его банда нападала на советские тылы. Она атаковала и нашу колонну. Правда, самого Федоренко там не было. Он в это время благодаря вашей протекции уже находился в рядах чехословацкой бригады. За три дня до призыва Федоренко приходил к вам?
В ответ — молчание.
— К счастью для нас, бандиты лишь продырявили покрышки у одной из машин. Вот так-то, пан Ставинога…
Тот просит сигарету, чтобы хоть немного успокоиться.
— И еще один вопрос, не для протокола. Зачем вы предлагали начальнику штаба и мне верховых коней в подарок? Почему именно ему и мне? И как вам удалось присвоить себе звание, на которое вы не имеете права?