Страница 16 из 66
- Тебя долго здесь не было.
- Откуда ты знаешь? – Мне было только лишь любопытно, он не удивил меня.
- В этой комнате нет твоего запаха, - ответил он.
Джейн:
Он спросил: «Что за духи на тебе?» «Я не душилась…» «Значит, это ты». «Человеческое тело должно казаться тебе отвратительным, если ты можешь ощущать наш запах». «Он невероятно соблазнителен…»
И я услышала свой оборонительный ответ:
- Ты хочешь сказать, что человеческие привычки воняют человеком?
И Сильвер-ставший-Верлисом сказал:
- Иногда. Но я имел в виду не это. У тебя свой уникальный, личный парфюм. Ты, Лорен, хорошо пахнешь. Молодо, свежо и привлекательно. Эта комната пахла бы так же, если бы ты провела в ней больше 48 часов.
- А если бы я много курила?
- Тогда она пахла бы тобой и множеством сигарин.
Я стояла у окна, разглядывая моего гостя. Казалось, он никуда не торопился; сколько времени отводилось на этот тест плоти?
- У меня достаточно большой опыт, - проговорила я. Тоже оборона?
- Да, Лорен… Я снова произношу твое имя; ты не против? Спасибо. Видишь ли, они просматривали всю публику в садах в поисках подходящего кандидата. Затем они активировали, в каждом случае, быстрое сканирование. Ты знаешь, что такое делают?
- Я думала, это запрещено всем, кроме полиции, военных и госпиталей.
- Конечно. МЕТА входит в члены первых двух, так как ее спонсирует Сенат. Однако, уверяю тебя, по закону они обязаны уничтожить все просканированные данные в тот же момент, как просмотрят их.
- И что там говорилось?
- Они мне не сказали. Секунду.
Я наблюдала за ним: он не размышлял, хотя так оно выглядело. Он прогонял какие-то компьютеризированные результаты через свой внутренний монитор-сознание.
- Если ты можешь перечитать данные, - сказала я, - то они не были уничтожены, не так ли?
- Были, - отрицал он, - но я все еще могу их прочесть.
- Как?
- От машины к машине, Лорен. Все просто.
- Что там сказано? – снова потребовала я.
- Приблизительный возраст – семнадцать. Здоровая и умеренно вскормленая. Недевственна и сексуально активна. Нет признаков болезней, абортов или беременностей. Пара других комментариев. И те в большей мере технические, нежели физиологические.
Я опустила глаза.
- Что ж, ты опытная и подходящая, что я и так бы сообразил, раз они тебя выбрали, верно? Но ты все равно очень нервничаешь.
- Ты заметил.
- Возможно, я просто ожидал этого. А еще ты кажешься сообразительной и одаренной богатым воображением, и стеснение сопутствует обоим этим качествам.
- Но не в твоем случае, конечно.
- Стеснение? Нет. Точно не в моем.
- Бесстрашие, - сказала я. – Всемогущество. Совершенство.
- И страстное желание, - прибавил он, - доставлять удовольствие.
Что-то в его голосе… что же это… ирония… или что-то более сильное и весомое?
Я пересекла комнату и встала перед ним. Верила ли я хотя бы, что мы вместе?
- Слушай, - сказала я. – У меня… Я хотела бы сказать кое-что.
- Да, конечно.
Деликатный. В его глазах заинтересованность и веселье. Нежный. Глаза возлюбленного. Друга.
Я облизала губы и произнесла имя, будто одна капля воды упала в пруд света:
- Джейн.
Одна-единственная реакция. Медленно лицо его стало серьезным и сосредоточенным. Он ответил, но лишь снова повторив это одинокое имя.
- Джейн. – Ни вопроса, ни ответа.
- Да, Джейн. Помнишь ли ты Джейн?
- У меня есть воспоминания. Я сказал тебе это почти сразу же, как мы встретились.
- Воспоминания о Джейн.
- Помимо других людей и событий, у меня есть воспоминания о Джейн.
- Помимо других… но она, - сказала я, - она была больше чем просто люди и события. Разве нет? Я думала, она была… - Я была убеждена, что мне стыдно будет произносить такое. Теперь же мной двигала страсть, насилие в голосе, которое испугало меня. Будем честны. Я хотела обладать им. Да, даже если это доставит удовольствие Шарффи и МЕТА. И все же…
- Была написана книга, думается мне, - заговорил он. – Может, ты прочла ее? Если прочла, Лорен, то мне придется рассказать тебе, что иногда взгляд на вещи одного человека может отличаться от того, что другой, человек он или нет, мог или не мог видеть, переживать или решать.
- Ты хочешь сказать…
- Я говорю тебе, что все те вещи принадлежат другой жизни. И что, предположим, наивно написанное Джейн в ее книге не было в полной мере тем, что кто-то другой думал, могло произойти, или в действительности произошло. Тот, кто был в ее понимании Сильвером – это не есть в точности я.
Приступ настоящей тошноты скрутил мои кишки. Может быть, вы тоже почувствуете его.
Я шарила по своим рассыпающимся мыслям. Неужели он пытался донести до меня, что Джейн все это придумала: придумала свою величайшую, изливающую свет любовь к нему, - хуже! – его пробуждение к вопиющей человечности сквозь ее любовь, и его любовь? Неужели он говорил мне, что никогда не любил, а она была слепой идиоткой, лгавшей себе, лгавшей всем нам?
Снаружи выжелтлевали небеса. Луч новорожденного солнца воткнулся в комнату и разрумянил серебро его скул вишнево-золотым.
Он протянул руку и провел по моим волосам, лаская будто электрический огонь.
- Лучше забыть Джейн, - сказал он.
- Хорошо, - ответила я. – Но одна последняя вещь. – Терпеливо его руки уже покоились на мне, вплавляясь сквозь мою плоть прямо в кости. – Ты отправлял ей послание из… я имею в виду, когда ты был мертв?
Он покачал головой. Длинные-длинные волосы вспыхнули и снова погрузились в тень.
- Лорен, - с сожалением произнес он, - как бы я смог? Я не был мертв, только отключен и демонтирован. Смерть для людей. Души, если они существуют, - для людей.
Солнечный луч ударил мне в глаза, когда его первый глубокий поцелуй склонил мою голову на его руку. Я крепко сомкнула веки.
Я с любовником-демоном.
Я занимаюсь любовью со статуей бога, выкованной в металле, и книга Джейн – ложь.
Без излишних оправданий, следовало признать, я все так же хотела его. Желала, жаждала заниматься с ним любовью. Ведь если он был статуей бога, то это должно было быть божество любви, и как я – кто-либо (почти кто угодно) – мог сопротивляться? Во мне трепетала нужда, похоть.
Я опять цитирую ее, нашу лгущую, обманывающуюся маленькую Джейн? (Да, лгунью. Она врала о названиях улиц, разве не так? О других вещах. Она даже намекала, что так защищает некоторых людей, свою жестокую мать, и тому подобное…)
Она говорила:
Но он был прекрасным и серебряным, пламя в его паху. Весь он был прекрасен. Весь. Его волосы накрыли меня волной. Ни одна частица его не похожа на металл, если не приглядываться. Прикоснись – кожа… без шероховатостей, без изъянов.
Здесь нет лжи. Ни слова.
Он раздел нас обоих с ловкостью и грациозной бережливостью. Затем мы, обнаженные, двигались друг на друге, исследовали, сливались, сцеплялись. Все, что он делал со мной, было изысканно до невыносимости. Я ощущала, как тысячу раз сквозь тоннель света погружалась в великолепное уничтожение – но, как Джейн Дева, в самом конце, я знала, что не смогу спрыгнуть с этого обрыва.
Я не призналась. Все равно он знал. Он, изобретательный и тактичный, пытался помочь мне. В случае с Джейн (если только это не была очередная ложь) «волны экстаза» накатывали и захватывали ее. Но не в моем случае.
Она была невинна, как он выразился. А я, которая кончала так мирски, удачно и часто в объятьях низших существ, какой была сама, лежала, по меньшей мере, онемевшей от усилий и чего-то вроде пугающей скуки.
Затем, из-за моей вялости и нежелания, моего стаза, он сдался.
- Могу я сделать что-то еще? Что-то особенное, что тебе нравится? – (Его библиотека возможностей, естественно, также должна включать наши причуды и извращения).