Страница 82 из 140
* * * Свершая утром намаз, я вспомнил своды бровей,— И вопль восторга потряс михраб мечети моей. Терпенья больше не жди, к рассудку впредь не взывай! Развеял ветер полей терпенье тысячи дней. Прозрачным стало вино, пьянеют птицы в саду, Вернулось время любви, — вздохнуло сердце нежней. Блаженный ветер полей цветы и радость принес. Приди, невеста любви! Весь мир дыханьем согрей! Укрась свой брачный покой, — жених ступил на порог. И зелень — радость сердец — сверкает все зеленей. Благоухает весь мир, как будто счастьем дышу: Любовь цветет красотой, что небо вверило ей. Пускай деревья согнет тяжелый их урожай,— Будь счастлив, мой кипарис, отвергший бремя скорбей! Певец! На эти слова газель прекрасную спой! О том, как счастлив Хафиз, пусть помнит память людей * * * Нет, я не циник, мухтасиб, уж это видит бог: От девушки да от вина отречься б я не мог. Ханжа — мне имя, если я в молитвенник взгляну, Когда в свой розовый цветник влетает ветерок. Сиятельного солнца дар, как милости динар, Отвергну я, хоть мой наряд и беден и убог. Мой старый плащ дороже всей султанской мишуры,— Так что же даст мне небосвод — изменчивый игрок? Хоть нищ — горю своим огнем! И пусть ослепну я, Коль отраженьем божества заблещет мой зрачок. Любовь — жемчужина на дне. Нырнул я глубоко. Где ж выплыву? Мой океан — всего лишь погребок. Когда любимая моя пошлет меня в огонь — Я и не вспомню про Ковсар! Столь сладостен мой рок! Я, у которого сейчас блаженство всех миров, Польщусь ли на грядущий рай, что обещал пророк? Не слишком доверяю я дарам седьмых небес — До гроба верен лишь вину. Вздымайся ж, пенный рог! Мне образ рэнда, признаюсь, не очень по душе, Но раз вступив на этот путь, не улизну я вбок. Полуулыбкою блеснул рисунок алых уст,— Могу ли, слушая муллу, презреть такой намек? Высокий свод ее бровей — убежище мое. И в нем я буду, как Меджнун, твердить любви урок. И не прельщай меня постом во дни цветенья роз: К вину и гурии бегу в укромный уголок. В весеннем опьянении гони, Хафиз, святош Заклятием: «От дьявола да сохранит нас бог!» * * * Вчера из мечети вышел наш шейх — и попал в погребок. Друзья мои, суфии! Нам-то какой же в этом урок? Лицом повернуться ль к Каабе нам, мюридам простым, Когда наш почтенный учитель прямо глядит в кабачок? Давайте станем жильцами трущобы магов и мы,— То в день предвечный решили. Таков уж, видно, наш рок! Узнать бы мудрым, как сладко сердцу в оковах кудрей,— Зa теми цепями в погоне безумцы сбились бы с ног. Едва лишь сердцу в добычу попался душевный покой, Ты кольца кудрей распустила, и он ускользнул под шумок. Раскрыл мне твой лик благодатный, как милости чудо понять И вот — кроме «благо» и «милость» — в Писанье не вижу я строк Из камня пускай твое сердце — неужто не вспыхнет оно Огнем пепелящим стенаний, в которых мой сон изнемог? Кудрей твоих ветер коснулся, и мнр почернел предо мной — Вот прибыль одна, что из мрака кудрей я любимых извлек! Стрелою стенаний пронзаю я небо — замолкни, Хафиз! Щади свою бедную душу: убьет тебя этот стрелок! * * * К этой двери искать не чины и почет я пришел,— Чтоб убежище здесь мне найти от невзгод, я пришел. И к жилищу любви — от черты, где нет жизни, иду, И в страну бытия, совершив переход, я пришел. Я твой смуглый увидел пушок, и из райских садов Мандрагоры потребовать сладостный плод я пришел. С тем сокровищем разума, что под охраной небес, К двери шаха просить благодатных щедрот я пришел. О спасенья корабль! Твоих милостей якорь ищу — Увязающий в скверне, к тебе, мой оплот, я пришел. Гибнет честь! Изойди же дождем, омывающим грех! До конца подведя черных дел моих счет, я пришел. Брось, Хафиз, власяницу свою! Вздохов жарким огнем Истребить лицемеров неправедный род я пришел. * * * В дни, когда наш луг покрыт райским цветущим ковром, Кравчий, с пурпурным вином в светлое поле пойдем! «Ржавчину горя с души снимет рубиновый хмель»,— Так говорил мне вчера друг, одаренный умом. Если твой винный сосуд камнем пробьет мухтасиб, Тыкву его головы ты проломи кирпичом! Пусть я невежда, ты мудр, — мы перед небом равны. Честный ты, подлый, — слепцу мало заботы о том. Праведник! Что мне кредит! Только наличность я чту: Гурия есть у меня, раю подобен мой дом! Христианин, даже тот молвил мне как-то: «Хафиз! Как опостылел мне звон там, под высоким крестом».