Миткаль. Книга первая.

-Как это? – озадаченно спросила Анна.

-Ну, вот и здесь у меня не всё как у людей. Не хочет монетка показывать мою судьбу, - ухмыльнулась я.

Амина подкинула миткаль ещё раз. Быстрое вращение – и монета вновь стоит на ребре на тонкой голубой полоске стола между рядами чёрных карт. Уже никто не отпускал комментариев. Это выглядело действительно странно.

-Попробуем ещё раз, - произнесла Амина. – Последний.

Эльвира и Анна передвинулись к столу ближе. Лица у обоих были озадаченными. Даже по теории вероятности подкинутая монета не может вставать на ребро два раза подряд.

-Я не понимаю, как так? – ещё раз повторила удивлённо Анна, словно прочитав мои мысли. – Это какой-то трюк?

Амина жестом заставила её замолчать, собрала карты, перетасовала и разложила вновь. Засунула миткаль обратно в мешочек, подержала там и вынула. Тяжело посмотрев на меня, она подбросила монету высоко вверх. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем монета, медленно переворачиваясь, вновь встала на ребро. Мы удивлённо охнули.

Потом миткаль нехотя закачался, но не упал, а покатился по узкой голубой дорожке между картами. Докатившись до края стола, он упал на ковер и исчез под холодильником.

-Пусть он не коснулся карт, зато мы увидим, какой стороной он упал, - пробормотала Амина. – Смотри, Ева!

Я опустилась на колени и заглянула под холодильник. Там, где ковер заканчивался, на линолеуме я увидела миткаль. Он стоял на ребре.

-Отказываюсь что-либо говорить, - выдавила Амина.

глава 4

Первая смерть в городе

Я чертила на полях тетради фигуры – ромбы, овалы, трапеции, параллелепипеды, параллелограммы. Не знаю, с чего меня так потянуло на геометрию. Терпеть не могла её в школе. Каким-то образом я умудрялась ещё и записывать лекцию по истории. Но мысли мои были бесконечно далеки от Ярослава Мудрого.

Не то, чтобы гадание произвело на меня неизгладимое впечатление. В подобную чепуху я не верю, и поверить меня заставит что-то по-настоящему убедительное. Но если на минутку забыть моё скептичное отношение ко всякой эзотерике, что может значить монета, три раза подряд встающая на ребро? Мой жребий ещё не брошен? Моя судьба ещё не определена? Моё будущее до такой степени интересное, что подобного изображения даже нет на амининых картах?

Ребро – это третий вариант развития событий, которого никто не ожидал.

Чепуха какая-то… Зачем только я согласилась… Наверное, чтобы теперь ломать голову, как будто мне больше думать не о чем! Я жирно перечеркнула все параллелограммы и полностью сосредоточилась на Ярославе Мудром.

После этой лекции мне надо было на второй этаж за учебником. Спускаясь по лестнице, я бросила взгляд за коричневое стекло. «Согинею» окружал большой квадратный участок, разделённый на четыре сектора такими низкими бетонными стенками, что через них запросто можно было переступить. В каждом секторе стояли огромные вазоны, какие-то гипсовые постаменты, кованые беседки… Может, это такие оригинальные элементы декора, хотя, наверное, здесь всё осталось от прежних времён. Что здесь раньше располагалось, я не знаю… Может, какая-нибудь школа… Или общежитие…

-Не могу поверить, - услышала я за спиной.

-Я сам не могу поверить в то, что её уже нет, - в этом голосе было такое потрясение, что я обернулась.

Два молодых человека спускались по лестнице. На одного из них страшно было смотреть: он еле волочил ноги, руки его тряслись, а взгляд словно был обращён в пустоту:

-Зачем она это сделала?

Так я увидела родного брата девушки, выбросившейся вчера из окна своей квартиры. Только сейчас я обратила внимание, что «Согинея» сегодня не такая, как обычно – растерянная, подавленная, тихая. Для такого небольшого городка это самоубийство стало громом среди ясного неба.

Несчастье обсуждалось, делались различные догадки и предположения, брат погибшей подвергся такому пристальному вниманию, что перестал ходить на занятия. Были просто праздно любопытные, но были и те, кто хотел его поддержать. По-моему, его одинаково бесили и первые и вторые.

Многие ломали головы над тем, что заставило его сестру шагнуть из окна… А некоторые говорили, что девушку кто-то вытолкнул.

Дом дядюшки отапливался очень плохо, и я постоянно мерзла, тем более серая осень полностью вступила в свои права, солнце скрылось, и зарядил непрекращающийся дождь.

Более-менее нормальная температура поддерживалась в дядюшкиной комнате, гостиной и на кухне. В тот вечер по желанию дядюшки я готовила филе телапии, запеченное с овощами. Желания готовить совершенно не было, но на очереди меня ждал ещё грушевый пудинг. Одно радовало – дядюшка отсутствовал, и явиться должен был только через три часа. Он редко отлучался так надолго, поэтому я наслаждалась одиночеством и даже тихонько напевала, чего никогда бы не позволила себе при дядюшке.

Вдруг хлопнула входная дверь, запертая на ключ. Не может быть, дядя же пошел на встречу с журналистом в какое-то кафе! Интервью как светило словесности он давать умел и любил. Неужели так рано вернулся? Или журналист нелюбопытный попался?

В коридоре раздались шаги. За три месяца в дядюшкином доме я научилась узнавать его шаги – тяжёлые, будто он гвозди подошвами вколачивает. Эти шаги тоже были тяжёлыми, но не настолько. Я выглянула в коридор. В одной руке у меня был зажат нож, которым я собиралась резать лук.

Нет, не дядюшка. Влад Вячеславович собственной персоной. Не поздоровавшись, он прошел на кухню, оставив грязные следы ботинок на недавно вымытом мною полу.

За два месяца он ни разу не бывал у дядюшки. По крайней мере, не в моё присутствие. И вот – оказывается, у него есть ключ, и он может запросто прийти сюда. Как к себе домой.

-Кофе мне сделай, - бросил Влад, с хозяйским видом усаживаясь за стол.

Это были первые его слова, обращенные ко мне, за долгое-долгое время. Я вскипятила чайник и налила быстрорастворимый.

-Эту жижу я не пью. Свари.

Молча поставив турку на плиту, я встала к нему спиной. Любоваться на Влада мне вовсе не хотелось. Я исправно посещала его занятия – он не отмечал меня, будто я не существую. Не могу сказать, что одногруппники его любили, но их он, по крайней мере, спрашивал. Мне же начали многообещающе светить незачет и не допуск к экзаменам. Ребята, даже Амина, советовали либо подойти к нему самому и попросить прекратить игнор, либо к декану – пожаловаться. По-моему, и то и другое бесполезно.

Не понимаю, почему он торчит здесь? Нет, ясно, конечно, что Влад ждёт дядюшку – вот и шел бы, ждал в гостиной. Меня его присутствие только нервирует. А, может, дядя дал ему поручение проконтролировать, как я готовлю обед, не подсыпала ли яда в кушанье?

-Дядя будет через два часа, - не выдержала я. – Не хотите подождать его в гостиной?

-А мне здесь нравится, - вымолвил Влад Вячеславович, берясь за тонкую ручку чашки с кофе. – Ты, смотрю, здесь уже освоилась… Ведёшь себя, как полноправная хозяйка.

-И в мыслях не было.

-Да брось, - противно скривился он. – Я что ли не знаю, куда ты метишь?

-Наверное, в какое-то ужасное место, - пробормотала я.

-В постель к богатому любовнику, - сказал мой преподаватель по мировой литературе, и лицо его в этот момент было таким мерзким, что я еле удержалась от того, чтобы запустить в него разделочной доской. – Знаешь, кто ты? Недалёкое, жалкое и пошлое животное. Зачем ты припёрлась сюда? Кто тебя звал? Кто тебя ждал?

Я резала лук тонкими полукольцами и слёзы наворачивались на глаза, застилая все вокруг. Это был самый едкий лук на свете.

В библиотеке я зарабатываю себе на пропитание и на проезд. Снимать квартиру, или даже пусть одну комнату в общежитии - я пока не потяну.

-Ну вот, - презрительный голос Влада прозвучал как-то слишком близко. – Ты ещё и размазня. Слабое, ничтожное существо. Таким не место в нашем жестоком и справедливом мире.

Я круто повернулась. Он оказался ближе, чем я ожидала, и теперь смотрел сверху вниз прозрачными от ненависти глазами.