Страница 10 из 13
После такого увлекательного повествования я даже стала испытывать к Владу Вячеславовичу чувство, граничащее с симпатией. Пусть он противен и высокомерен, зато как интересно рассказывает. Но Влад неожиданно за полчаса до конца лекции вернул меня с небес на землю:
-В честь Гомера даже назван кратер на Меркурии. Думаю, это бы ему польстило, - Влад замер, растирая в длинных пальцах круглый кусок мела. Ева Ранг, выйдите сюда!
До меня, замечтавшейся о раскопках Генриха Шлимана, секунд только через тридцать дошло, что меня вызывают к доске и что это, видимо неспроста.
-Ева Ранг, я так понимаю, оглохла? – поинтересовался Влад, садясь за преподавательский стол.
Его пальцы были белыми от мела, а взгляд снова стал прозрачным. Это кем же надо быть, чтобы спрашивать человека на лекции? Даже приблизительно не представляя, что он от меня хочет, я отшвырнула ручку и спустилась вниз, оказавшись на виду группы и Влада Вячеславовича. Он сидел на своём преподавательском месте очень прямо. А глаза его стали такими прозрачными, что, кажется, просвечивали.
-Итак, Ева Ранг, я обещал, что проверю вас по содержанию «Алисы в Стране Чудес».
-Но не на лекции же, - раздался чей-то голос в группе.
-Когда вы так увлекли нас Гомером!
-Группа номер двенадцать, тихо! – рявкнул Влад, кинув мел на стол.
Первый раз он позволил себе такую несдержанность. Мел развалился на куски и крошку, прочертив белую неровную линию на столе.
-А у него, видать, нервишки-то пошаливают, - на сей раз я точно знала, что сказал это Павел Удалов.
-Назовите настоящее имя Льюиса Кэрролла и год его рождения, - сказал Влад Вячеславович, не глядя на меня.
-Чарльз Лютвидж Доджсон, родился 27 января 1832 в доме приходского священника в деревне Дарсбери, графство Чешир, - отчеканила я.
-Как всегда, попугаичья память не подводит вас, Ранг, - сухо произнёс Влад. – Полагаю, вы вызубрили и кому посвящено произведение.
-Произведение посвящено десятилетней Алисе Лиддел, которую Доджсон очень любил, - больше я ничего сообщить не могла.
-Вы можете рассказать историю возникновения произведения?
Так далеко мои познания не простирались. Было там вначале какое-то бредовое стихотворение, но… Я загадочно молчала.
-Скажите мне, Ранг, вы действительно читали «Алису в стране чудес»? От начала и до конца?
-Да, - бесстрашно сказала я.
Читать-то я читала, но мало что запомнила…
-Хорошо, - мягко кивнул Влад Вячеславович. – Если вы действительно читали «Алису в стране чудес» от начала и до конца, то вам не составит трудности сказать мне, сколько раз и каким образом Алиса увеличивалась и уменьшалась.
Можно даже не напрягать память. Бесполезно.
-Ну, она, кажется, ела варенье из банки с надписью «Апельсиновое», - все же рискнула я, рассудив, что надо сообщить хоть какие-то сведения.
-Да? – переспросил Влад. – То есть вы утверждаете, что причиной изменения размера Алисы было апельсиновое варенье? Так, Ева Ранг?
Черт, судя по его тону, дело обстоит далеко не так.
-Что молчите, Ранг? Язык проглотили? А может ложку апельсинового варенья? Раз вы не помните это, расскажите мне об эпизоде с тонущими в луже.
-Алиса наплакала лужу слез, упала в неё и стала тонуть, - сообщила я доверчиво, имея весьма смутные впечатления об этом эпизоде. – Там был гусь…
-Робин Гусь, - ледяным тоном бросил Влад.
-Потом, кажется, то ли мышь, то ли крыса, попугай, птичка, и Орлёнок Эд, - честно перечислила я всех, кого помнила. – У Владимира Семёновича Высоцкого, который очень любил «Алису» даже есть песенка «Орлёнок Эд». Не слышали, Влад Вячеславович?
-Вижу, Высоцкого вы знаете больше, чем Кэрролла, - усмехнулся Влад. – Так какую смысловую нагрузку несёт этот эпизод, Ева Ранг?
Понятия не имею.
-Это уже не по содержанию, - послышался чей-то шёпот. – Это по критике.
-Если кто-то умный сейчас не замолчит, то я спрошу по критике и его. Последний вопрос, Ева Ранг. Если ответите, я поставлю вам всего лишь одну двойку в свой журнал. Поведайте нам, что произошло с Алисой после того, как она встретила большого щенка?
Группа смотрела на меня чуть ли не с жалостью. Почему мне так не везёт с этой «Алисой», будто она заколдована? Я ведь читала, только все вылетело из головы. Понимая, что изъясняюсь, как пятилетняя, я никак не могла сконцентрироваться и собрать мысли воедино. Я выдохнула, пытаясь сосредоточится, и совершенно неожиданно для себя выдала очень странную фразу:
-Она встретила синенького червяка, который курил. Кажется, Винстон. Зря. Ведь курение вредит здоровью.
Молчание Влада Вячеславовича было слишком нехорошим. Он вывел что-то у себя в журнале. Судя по движению его руки, напротив моей фамилии появилась явно не одна двойка. Я понимала - с мировой литературой всё очень-очень плохо, но не понимала, какой черт дернул меня сказать про Винстон.
-Вот что, Ева Ранг. Не скрою, я и раньше был о вас не слишком хорошего мнения, но сейчас вы опустили себя ниже плинтуса и вряд ли уже подниметесь в моих глазах. Если вы даже не можете запомнить героев книги, которую называют детской, то я просто умываю руки. И если вы таким образом решили продемонстрировать своё остроумие – то грош цена вам и вашему остроумию, Ева Ранг. Я даже не знаю, какими словами выразить глубину своего презрения к вашей амбициозной, ленивой, скудоумной и пошлой персоне. Я редко говорю такие слова студентам, но вам я их скажу. Я не хотел бы видеть вас на своих занятиях. Всем спасибо за работу, все свободны.
Он нервным шагом вышел вон за десять минут до звонка. Секунд пятнадцать тишины – и группа взбесновалась.
-Совершенно ненормальный какой-то истерический кузнечик! - заявила Лили, видимо, наконец-то сложив о Владе Вячеславовиче мнение.
И я, кажется, готова была с ней согласиться. Да, я была неправа – мне следовало лучше штудировать «Алису» или, по крайней мере, молчать со своими дикими ответами. Но и он не имел права вызывать меня на лекции. Так никто не делает. До какой же степени должна быть сильной неприязнь у человека, чтобы использовать каждую возможность её продемонстрировать?
-Гнев, богиня, воспой Влада Вячеславовича, чёрной вороны. Грозный, который группе двенадцать множество бедствий содеял и Еве Ранг больше всех, - с издёвкой пропел Паша Удалов, поглядывая на меня.
Что мне теперь делать? Не ходить на мировую литературу? А я так хотела, чтобы в академии «Согинея» у меня все складывалось хорошо… Наверное, не окажись Влад хорошим другом дядюшки, так оно бы и было…
Тем же вечером я сидела за библиотечной кафедрой, положив подбородок на скрещенные руки. Читателей не было и не предвиделось, и в пустой библиотеке стояла полная тишина. Я посмотрела на часы, висящие над тёмным коридорчиком выхода. Лампочка там постоянно перегорала.
Полдевятого. Через полчаса мне надо идти домой.
Может быть, подступиться к Владу Вячеславовичу без посторонних? Попытаться наладить отношения, призвать к нейтралитету… Пообещать выучить «Алису в стране чудес» наизусть… Но я и сама понимаю, что он сочтёт это за попытку подлизаться, полебезить перед ним. Я усмехнулась.
И, в сущности, правильно сочтёт. Нет, разговаривать с ним тщетно – и не только потому, что он из тех людей, которые бьют лежачих, но и потому, что я не смогла бы себя пересилить и прийти с повинной головой.
Так идти или не идти в четверг на семинар по мировой литературе?
Я отвела задумчивый взгляд от окна, в котором виднелись корявые ветки дерева, серая дорога и глухие бока частных домов. Внезапно я осознала, какая тишина стоит в огромном помещении библиотеки. На мгновенье показалось, что тишина сменилась шепотом множества голосов, будто книги, стоящие на полках, заговорили все разом.
-Привет, Ева…
-Ева, здравствуй…
-А что ты здесь делаешь, Ева?
-Как дела, Ева?
-Зачем ты убежала, Ева?
-Тебе не страшно одной, Ева?