Страница 69 из 88
Джолин (чуть со стороны): Сюда, вниз! Посмотри сюда, сукин сын! Сюда! Посмотри на меня! Нет, нет, не улетай, черт тебя побери! Черт побери!
Камера поднимается, нацеливается на уменьшающийся вертолет, рокот затихает.
Джолин: Дерьмо. Если бы я была в форме...
Камера скользит вдоль стены дома, показывает боковую улицу; потом наезжает и фокусируется на мужчине с очень большим мачете. На земле лежат четверо, руки и ноги крепко связаны. Мужчина с мачете стоит над пятым, уперев ногу в грудь человека, мачете поднято – очевидно, чтобы обезглавить пленника.
Джолин: Ох, дерьмо...
Камера поставлена на землю, глядит в стену. Шуршание, потом выстрел, очень громкий, очень близко. Мужчина с мачете падает.
Джолин: Лежать! Лежать, сукин ты сын...
Камера показывает мужчину, лежащего на спине; он ранен в грудь. Он умирает. Связанные барахтаются. Все они зомби. Умерли они недавно, но при ближайшем рассмотрении принять их за живых невозможно.
Мужчина (с трудом): Обмишурилась... да... леди? Джолин: О господи...
Мужчина: Теперь тебе... придется... самой...
Джолин: Я...
Мужчина (кричит, захлебываясь): Положи эту чертову камеру и сделай это! И про меня не забудь!
Камера стоит на земле. Окровавленная грудь мужчины поднимается и опускается.
Мужчина: Вот так, двумя руками, сверху вниз... как можно сильнее...
Звук рубящего удара, скрежет железа об асфальт.
Мужчина: Один есть... пять... осталось...
Звук рубящего удара.
Джолин: (клокочущий хрип без слов)
Мужчина: Еще! Надо... до конца.
Звон металла об асфальт, звук рвоты.
Мужчина: Не останавливайся! Нет!
Рубящий удар, звон железа. Кашель.
Четвертый рубящий удар, затем визг.
Джолин: Он выпутался!
Мужчина (севшим от страшной боли голосом): Не обращай внимания! Руби его гребаную голову!
Джолин: (вскрикивает без слов; три рубящих удара)
Мужчина: Хорошо, с этим все. Еще один, и иди.
Джолин (плачет): О господи...
Мужчина: Эй, ты у меня в долгу... сама виновата! Ну же, мне худо! Руби, леди! Руби ее! Руби...
Джолин кричит.
Рубящий удар: тело мужчины обмякает.
(КОНЕЦ ФАЙЛА)
(Расшифровка видеофайла Videofile_Jolene1a.mp4 06-18)
Камера показывает лицо Джолин в полутьме; яркие разноцветные огни где-то позади камеры освещают девушку.
Рядовой Джолин Линдблум: Я чуть все не стерла. Мне было так хреново. Забралась сюда и отключилась, собиралась стереть, когда проснусь. Но потом увидела это.
Камера поднимается и разворачивается. Вид из окна ресторана на Таймс-Сквер. Многие огни по-прежнему горят. Работает один гигантский экран; на нем демонстрируется Videofile_01.mp4, самолет в Гудзоне. До конца ролика осталось немного.
Джолин: Не знаю, кто это сделал. Не знаю, как они это сделали. Или почему. Может, потому, что если снято, то надо показать.
Videofile_01.mp4 заканчивается. Экран чернеет на несколько секунд, потом появляются слова, все заглавными буквами:
ДО ЭВАКУАЦИИ 1 ЧАС 45 МИНУТ. ЕСЛИ ВЫ ЧИТАЕТЕ ЭТО И НАХОДИТЕСЬ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПЯТИДЕСЯТОЙ УЛИЦЫ, ЗНАЙТЕ, ЧТО ДО ЧАСА «Ч» ПОКИНУТЬ МАНХЭТТЕН НЕВОЗМОЖНО. ИДИТЕ К ОДНОМУ ИЗ ОСВЕЩЕННЫХ РАЙОНОВ НА ПЯТОЙ АВЕНЮ:
(ПОЯВЛЯЕТСЯ КАРТА МАНХЭТТЕНА, ЧЕТКО ОБОЗНАЧЕНЫ ТОЛЬКО ПЯТАЯ АВЕНЮ И НЕСКОЛЬКО ПЕРЕКРЕСТКОВ)
ЛЮБОЕ ЖИВОЕ СУЩЕСТВО В ЭТИХ ТОЧКАХ НЕ ПОСТРАДАЕТ.
ЕСЛИ ВЫ В РАЙОНЕ ОДИННАДЦАТОЙ УЛИЦЫ, У ВАС ДОСТАТОЧНО ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ ДО ОДНОГО ИЗ КОНТРОЛЬНЫХ ПУНКТОВ, ОТКУДА ВАС ПЕРЕПРАВЯТ В БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО.
НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПРОНЕСТИ С СОБОЙ ОРУЖИЕ ИЛИ ЧТО-ЛИБО, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНО КАК ОРУЖИЕ. ВАС ПОДВЕРГНУТ ОБЫСКУ. ОТКАЗАВШИЕСЯ БУДУТ ИЗГНАНЫ ИЗ ТРАНСПОРТА. ЛЮБОЙ, У КОГО ЕСТЬ ОТКРЫТЫЕ РАНЫ ИЛИ РАНЫ, НЕДАВНО ЗАЖИВШИЕ, СТАНЕТ ОБЪЕКТОМ ДАЛЬНЕЙШЕГО ИССЛЕДОВАНИЯ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ БУДЕТ ДОПУЩЕН НА БОРТ.
Экран снова чернеет. Потом появляются новые слова:
НА САМОМ ДЕЛЕ МЕСТ УЖЕ НЕТ, И ВЫ, СКОРЕЕ ВСЕГО, ВСЕ РАВНО СДОХНЕТЕ. ТАК ЧТО МОЖЕТЕ СПОКОЙНО ОСТАВАТЬСЯ ЗДЕСЬ И ПОМЕРЕТЬ.
Снова черный экран; потом – замедленная запись взрыва моста Триборо, во все стороны разлетаются тела.
Джолин: Текст появляется после каждого видео. Не знаю, правда ли это – то ли армия перешла к плану Б и собирается бомбить Манхэттен, то ли у кого-то извращенное чувство юмора. Я лично уверена, что на нас сбросят бомбу. Только не знаю, осталось ли на самом деле время убраться из Нью-Йорка или нет.
Камера показывает улицу за экраном. Вокруг бесцельно бродят неуклюжие фигуры.
Джолин: Они были здесь, когда я проснулась. Не знаю, учуяли они меня или других живых людей поблизости, где бы те ни скрывались. Все может быть. Но я слишком устала. И слишком устала от своей усталости.
Камера поставлена на стол, нацелена по-прежнему на толпу на Таймс-Сквер.
Джолин (чуть со стороны): Все-таки не думаю, что сержант мне приснился. Думаю, я это видела. Ладно, значит, прямо под подбородок.
Выстрел.
Камера продолжает работать еще сорок пять минут, пока не кончаются батарейки.
(КОНЕЦ ФАЙЛА)
Записка, прикрепленная к пакету:
(подпись неразборчива)
Тони!
Ты прав.
Помирать, так с музыкой.
Скажи пилотам
«по коням».
(Из компьютерных записей Уильяма Хэлловэя. Имя папки: «Рассказы в работе»)
▼
САМОЕ ДЛИННОЕ РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ДВУМЯ ТОЧКАМИ
Уилл Хэлловэй
Я не отправился на луну, я отправился много
дальше – ибо время есть самое длинное расстояние
между двумя точками.
Теннеси Уильямс (1911 – 1983).
Стеклянный зверинец
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ МОЕЙ МАТЕРИ были долгими, неподвижными, как постельное белье в пустой комнате, и безмолвными, как пыль, оседающая на ненужной мебели.
(Дневник Джеффри Вильсона – запись от пятницы, 7 июня)
▼
Пятница, 22:08
Днем из Нью-Йорка позвонила мама. Говорит, дела там не слишком хороши, с этой их чумой, – которую называют «погибелью», что, по мне, звучит очень уж зловеще: назвали бы, допустим, «приобщение», хотя, кажется, это уже было где-то использовано. Может, «большая хворь», как в том старом фильме с Богартом. Все равно люди с «погибелью» бродят по Манхэттену, откусывая у других людей шматы мяса. Мне все еще трудно в это... Так, пришла Лиф. Отправилась в спальню, включила свет. Думаю, она посмотрела сюда – у меня тоже включен свет, горит лампа на столе, за которым я пишу. Уверен, она знает, что я здесь. Подошла к окну, открыла форточку. Взялась за занавеску. Ну-ка посмотрим... Да, теперь я уверен. Она задернула занавески, но правая проехала чуть дальше, чем надо, так что у стены осталась незакрытая полоса, и я по-прежнему вижу комнату Лиф. Правда, саму ее сейчас не вижу. Может, она пошла в ванную или еще куда. В любом случае папа сказал, что мама вернется, как только сможет, не станет задерживаться в Манхэттене. В новостях и газетах только и твердят об «окончательном решении». Когда я спросил папу, что это такое может быть, он замялся и сказал, что они собираются огородить Нью-Йорк, как в том фильме Карпентера[55], но я, же не дурак. Пускай мне всего четырнадцать – ну, исполнится через месяц, – но я знаю, что собираются бомбить Манхэттен, как Лондон. Лиф вернулась в комнату. Господи боже! На ней только лифчик и короткая юбочка. Лифчик... Так, меня позвал папа. Он уходит. Это хорошо. Возвращаюсь к приятному. Лифчик голубой, светло-голубой, насколько я смог разглядеть. Юбка белая, а может, кремовая. Только что Лиф расстегнула молнию и уронила юбчонку на пол. О боже – трусики в тон, крохотные такие. Лиф стоит прямо перед незадернутой частью окна, складывает юбку. Тщательно так. Теперь она повернулась – ого, вот это задница! – и подошла к стулу. Просто положила юбку на стул. Надо взять папин бинокль и держать его у себя в комнате. Нет, он захочет знать, где бинокль. Хотя опять-таки нет, слишком он озабочен «погибелью», чтобы беспокоиться о каком-то бинокле. Лиф только что поправила занавеску. Интересно, может, она заметила меня, лежащего на столе, прижавшись носом к стеклу. Надеюсь, нет. Нужно начать новый рассказ. Надеюсь, останется мир, в котором я смогу писать. Это будет рассказ о зомби – так их называют... тех, кто болен «погибелью»: зомби. Наверное, это будет история о коммивояжере крупной компании, подхватившем «погибель» и принесшем ее в маленький городок. Назову, допустим, «Торговец «погибелью»». В окне Лиф никакого движения. Продолжение завтра.