Берг

И эти дети. Это, верно, дети баронессы, наследники Касла. Интересно, а помнит ли она его? Помнит ли те дни, проведённые в лесах, в скалах, в Ротбурге?

Всё складывалось удачно, так выгодно их перепутали. Выходит, Бог и на его стороне, не только оберегает маркграфа. Самое главное, чтобы она сейчас молчала, да и баронесса — тоже, если, конечно, они не сделали это всё специально.

Всё это надо как-то узнать, поговорить, а для этого надо хотя бы встретиться с ней. Как это сделать? Просто так не придёшь, её могут охранять, хотя вряд ли, сейчас не до этого. Чем может быть опасна пленная женщина с малолетними детьми? К тому же вдова. Сейчас её мысли должны быть только о детях. Так, по крайней мере, должен думать граф.

Алдор не находил покоя все эти дни, пока брали башни и донжон. Сейчас всё складывалось удачно, самое главное, чтоб оно сохранялось пока так, как есть. Баронесса в тюрьме, с ней тоже надо будет поговорить. Маркграфиня занята детьми и играет роль баронессы. Маркграф болен и пока не может отвечать на вопросы, и внести какую-то ясность. Так бы всё и было.

Через слуг он узнал, где разместили пленную "баронессу" с детьми, и с наступлением темноты решил встретиться с ней. Он и не думал, что это будет стоить таких усилий. Сердце стучало в груди, будто решался вопрос жизни и смерти, даже руки, кажется, дрожали. Как она встретит его? О чём будет разговор? И давние чувства, покрытые коркой льда, растаяли вдруг. Она… Он опять увидит её.

Догадается ли она о его чувствах к ней? О том, что он так тщательно прятал ещё с Ротбурга. В груди потеплело, словно вместо сердца за рёбра вложили раскалённый камень.

Не наделать бы глупостей, и не сболтнуть чего лишнего.

Её не охраняли, как он и думал, и она не спала. Когда Алдор вошёл без стука, в комнате догорал камин, алые угли освещали женскую фигуру в кресле у каминной решётки. На столике горела одинокая свеча.

Вэллия ещё не спала, услышав осторожные шаги, вскинулась и поднялась на ноги. Из полумрака навстречу ей выдвинулась мужская фигура. Вэллия чуть не закричала, но, узнав вошедшего, задавила в груди крик. Алдор! Что он делает здесь? Господи! Что у него творится в мыслях? И Анна уже спит.

Вэллия сделала шаг назад, упёрлась в кресло, сердце, кажется, застучало прямо в горле. С какими намерениями он пришёл? Не со злым ли умыслом?

— Я закричу, — шепнула, предупреждая.

— Зачем? — ответил он вопросом на вопрос так же шёпотом. — Я просто хочу поговорить. Поговорить и всё. Я не сделаю ничего плохого.

Вэллия молча рассматривала его лицо. По нему пробегал дрожащий свет горящей свечи. Она помнила каждую мелочь, каждую чёрточку, знакомые глаза и губы, обветренная кожа скул, и волосы, длинными прядями падающие слева и справа от лица. Он и сейчас, как тогда, рождал ощущение силы и надёжной безопасности. Взрослый человек, взвешивающий каждое сказанное слово.

В груди всё замирало от воспоминаний, от пережитых к нему чувств. И тот поцелуй в Ротбурге. Разве можно такое забыть?

— Вас можно поздравить? Вы — новый правитель Берга? — спросила она первой, помня об обещании графа Доранна.

— Пока ещё нет…

— Мечта сбылась?

— Почти что, да.

— И вы счастливы?

Он не ответил. Они разговаривали друг с другом на "вы", почтительно, как равные. Алдор отвёл глаза, посмотрел на угли в камине за её спиной и заговорил о другом:

— Я не ожидал встретить вас здесь, я вообще не ожидал когда-нибудь встретиться. Вы же собирались в монастырь, а сами… Что так?

— Это отец, он не отпустил меня, и он сам нашёл мне мужа… в Берге.

При этих словах Алдор усмехнулся, он помнил того маркграфа-мальчишку, сопляк, какой из него муж? Он и Берг-то получил случайно, если бы старший брат не умер, так и был бы сейчас чьим-нибудь рыцарем с жалким куском земли. Как и Алдор…

От взгляда Вэллии не ускользнула эта усмешка.

— Вы видели его? Видели маркграфа?

— Я сам взял его в плен. — Короткая улыбка тронула тонкие губы. Он вспомнил, как хотел тогда убить его, а она, вот, переживает. Неужели любит? Любит этого мальчишку?

— Где он? Как он? Скажите, умоляю… — Голос Вэллии сорвался на беззвучный шёпот.

— Он под арестом, его наблюдает врач. Что вы так переживаете за него? Ничего с ним не случится.

— Он — мой муж.

Алдор опять усмехнулся. "Откуда такие чувства? Если бы я был твоим мужем, ты тоже так же защищала бы меня?"

— А разве не отец выбрал вам его в мужья?

— Отец. Он дан мне Богом, мы связаны супружеской клятвой. Разве этого мало?

— А если бы граф выбрал другого? Старого вдовца, например, с пятью детьми, всё было бы так же? — Вэллия не ответила, только громко сглотнула, не понимая, о чём он. А Алдор продолжил:- А если бы вашим мужем стал я? Вот, сейчас и здесь? Если бы святой отец обвенчал нас, что тогда?

Вэллия нахмурилась, поджимая дрожащие губы. Алдор в полумраке следил за выражением её лица. Он и сам не думал, что сможет сказать ей это всё. Он же практически делал ей предложение. Что ответит она?

— У меня уже есть муж. Я не понимаю вас, о чём… — Он не дал ей договорить, перебил:

— Муж-муж… Что вы заладили? Муж сегодня есть, а завтра нет! Раз — и уже вдова!

— Что? — Вэллия нахмурилась. — О чём вы говорите? Что с ним? Что вы сделали с ним? Как вы посмели? — Она повысила голос, на сколько позволял это сделать шёпот, сверкала глазами с болью.

— Да всё нормально с ним. Успокойтесь. Он жив, не скажу, что здоров, но жив. Пока… — добавил.

— Что это значит? — Она сделала несколько шагов навстречу, маленьких, но приблизилась так близко, что Алдор вдруг взял её за плечи, но Вэллия даже не заметила этого. Глаза её горели в свете дрожащей свечи, но её заботил сейчас только Ниард. О чём говорит этот человек? Почему угрожает ему? — Чего вы хотите? — шептала ему в лицо.

— Я давно хотел убить его, — заговорил Алдор. Зачем он говорил ей это? — Он мешает мне, он мешает вам, ведь отец силой выдал вас замуж, он мешает нам… Можно всё устроить… Через врача. Раз — и всё! И вы свободны! Я освобожу вас от него, от вашего отца… Свадьба, это так быстро. Вам даже никуда не надо будет ехать, вы останетесь в Берге, со мной, вы станете моей женой… — Он говорил быстро срывающимся шёпотом, глядя в её огромные распахнутые глаза.

От услышанного у Вэллии отнялись ноги, она упала на колени, но Алдор подхватил её за плечи и вдавил спиной в стену у камина, в мягкий ковёр. Вэллия даже не помнила, как они преодолели эти несколько шагов. Алдор, обезумевший от её близости, прижался всем телом и зашептал на ухо:

— Я хочу, чтобы ты была только моей, слышишь? — Он уже перешёл на "ты", он уже смёл все преграды. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы никто не мешал нам. Я убью его… Я смогу это сделать…

Вэллия глядела в пространство чуть выше его плеча огромными раскрытыми в ужасе глазами. О чём он говорит? О чём говорит?

Она медленно начала поворачивать голову от плеча к плечу в отрицательном жесте, язык не слушался её, голова не соображала, но тело само отвечало "нет", "ни за что", "никогда".

— Что? — Алдор отстранился, словно она ударила его своим отказом, смотрел ей в лицо ошарашено. Глаза Вэллии налились слезами, она бессильно сползла по стене, поймала Алдора за руку и начала целовать его пальцы в мольбе.

— Пожалуйста… Умоляю… Не убивайте его… Прошу вас. Он ни в чём не виноват. Умоляю… — Она исступлённо целовала его руку, а Алдор сверху смотрел на неё удивлёнными глазами, пытаясь понять, что это значит. — Не убивайте его… Не убивайте… Умоляю…

Алдор выдернул руку и прошептал:

— Я не святой отец!

Вэллия медленно поднялась, вздрагивая всем телом от пережитых слёз, с мольбой глядела в лицо.

— Прошу вас… Не убивайте его…

Алдор скривился, как от внезапной головной боли. Глупец! Как он мог? Выставил свои чувства напоказ, думал, она поймёт. Рассказал ей всё, о чём себе даже боялся признаться. Глупец! Жалкое посмешище. О чём только думал? О чём думал?