Берг

— Это дочь его, девчонка, возраст в самый раз… Хоть бы нам оставили…

Заулыбались, не пряча этих улыбок. Дело было рискованным. Когда шли сюда, никто не знал, как всё обернётся. Замок князь перестроил, что здесь и как, никто не знал, сколько будет охраны, тоже неясно. Но дело выгорело. Всё обошлось. Первой убили женщину — жену князя, чтобы не успела ничего предпринять. Если убить всех, никто ничего не узнает, подумают на лихих людей, на разбойников. Княгиня будет сама виновата, что пустила "чужих" в замок.

Значит, придётся и этого щенка…

Граф не сводил взгляда с лица мальчишки. Самому ему Бог не дал сыновей, дома подрастали две девчонки, а у князя ничего, два сына вот, было…

— Боишься? — спросил граф, глядя в глаза, видел, как дрожат подбородок и губы ребёнка. Сын князя не ответил, и молодой барон встряхнул его за плечи.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Может, он немой? — спросили рядом.

— Ага. Знаешь, как орал, когда маму убили…

Барон отпустил мальчишку и просто положил ладонь на макушку ребёнка, а куда он денется?

— До темноты нам надо уйти. Собирайтесь! — это граф отдал распоряжение. Все засуетились, начали проверять оружие, собирать вещи, садиться в сёдла.

И в этот момент младший сын князя сорвался вдруг с места, бросился бежать.

— Эй! Эй, ловите его! Ловите, сбежит!

Кто-то из сержантов выстрелил из арбалета в спину убегающего ребёнка. Тот споткнулся, рухнул, как подкошенный.

— Вот чёрт! — кто-то выругался от неожиданности произошедшего.

Граф Вольдейн смотрел на неподвижную фигуру ребёнка в стороне, когда к нему подъехал один из баронов на гнедом коне.

— Мы уже начали воевать с безоружными детьми? Что мы делаем?

Граф смерил барона медленным пренебрежительным взглядом, скривил губы, отвечая:

— Только давай без сантиментов, Дарл, избавь меня от этого. Сходи проверь, как он, если что… — Он не договорил, толкнул коня шпорой в бок и отъехал в сторону. Барон проводил его глазами.

Сильная боль, ударившая в спину, лишила сил и возможности двигаться, даже дышать. Глаза тут же заполнились слезами боли и отчаяния. Пальцы впились в зелёную траву, а губы прошептали:

— Мамочка… мама… как больно…

— Всё хорошо, мой милый, мама рядом… Сейчас всё закончится. Давай мне руку, родной.

Сияющая в солнечных лучах женщина шагнула к нему, протягивая ладонь. Как она улыбалась! Наверное, так, как никогда в жизни! И какой красивой, какой живой она была!

— Мамочка… Это ты? Это был сон, да?

Он протянул ей ладонь, она сжала её, и они пошли вместе туда, где на горизонте появилась алая полоса наступающего заката.

ЭПИЛОГ

В левом боку болело жгучей болью, наверное, опять тряпка пропиталась кровью, надо было остановиться и сменить её. Проклятая рана! Она не давала покоя вот уже сколько дней, после того боя у Горта. Но ничего, старая Лисс сумеет позаботиться о нём, надо только добраться до неё. А дорога предстояла ещё долгая…

Он остановился, прислонившись спиной к дереву. Меньше года назад по этим местам они шли с Алдором. Как давно это было, вечность, жизнь назад. Как же давно.

Корвин закрыл глаза, пересиливая слабость в каждой клеточке тела. Как же он устал! Каких сил ему стоило уйти, добраться до этих мест. Этот проклятый Вольдейн, это всё он. Он разбил войска у Горта, он убил нового сеньора — барона Одли, он снова занял Берг, выбив из него войска графа Доранна Лионского. Берг снова вернулся к старому хозяину — маркграфу и его жене, той самой девчонке, что они украли вместе с Алдором.

Алдор… Ты, конечно, всё время считал меня своим слугой, но я всегда относился к тебе, как к другу, и сейчас отношусь. Всё так глупо получилось. И что мы с тобой не поделили? Девчонку эту, дочку проклятого графа, будь она неладна! Она вскружила тебе голову, это, к бабке не ходи, ясно, как божий день. И сейчас тоже…

Я же предупреждал тебя, что она может быть в Берге, что сама судьба сведёт вас вместе. Ты же не стал меня слушать. Что она сумела наговорить тебе? Что сделала? Почему ты пошёл за ней? Почему ты переметнулся на их сторону? Почему ты стал предателем? Почему покрыл позором своё имя?

Корвин вздохнул и тыльной стороной ладони стёр со лба выступившую испарину. Пальцы дрожали. Это от потери крови, от раны, от усталости, оттого, что не мог выспаться все эти дни.

По слухам, маркграф и его жена вышли из Берга через потайной ход, о котором никто не знал и сейчас не знает. Откуда они узнали о нём? Это Алдор, верно, знал про него и подстроил им побег из Берга, как раз тогда, когда граф штурмовал Берг. Они спаслись, и Алдор, вероятнее всего, ушёл вместе с ними. На сторону врага, получается.

Нет, он не мог. Корвин не хотел верить в то, что его друг и товарищ мог перейти на сторону врага, того, кого ненавидел всю жизнь, того, кто убил всю его семью. Из-за девчонки? Нет, не мог. Насколько он его знал — не мог.

Среди ушедших в Лион его не было, так говорили. Да и не могло бы быть, ведь граф Доранн убил бы его за предательство. Но и пробираясь через земли Дарна, Корвин заходил в таверны, расспрашивал, что слышно. Никто ничего не слышал о лионском рыцаре здесь, в этих землях. Странно.

Если так, значит, он скрывается. Может, он принял другое имя? Может, ушёл в добровольное изгнание?

У Корвина появилась цель. Он найдёт того, кто знает об этом. Пусть это будет сам маркграф, пусть его жена, да пусть хоть сам граф Вольдейн, но Корвин сделает всё, чтобы узнать, где его друг, какова его судьба. Он только подлечит свои раны и отдохнёт у лесника и его жены, и всё узнает. Не мог же Алдор кануть в лица земли как в Лету? Кто-то должен был что-то знать! Кто-то должен…

Через два дня на пороге дома старого лесника и его жены появился молодой человек. Пусть, он не был их сыном, но ему были рады, как родному. Он обрёл дом, а старики — сына.

18.02.2007 — 22.10.2010