Страница 3 из 7
— Может, стоит вызвать буксир? — осторожно интересуется Офелия, легко запрыгивая на капот машины.
— Стоит. Только вот к тому месту, в каком застряли мы, он приползёт к полуночи, не раньше. — взвинчено отзывается Роб.
Девушка тяжело вздыхает и, откидывается спиной назад, на лобовое стекло. Согнув ноги в коленках, она ставит их на машину. Длинные ресницы взмывают вверх, напоминая Роберту хрупких бабочек. Офелия смотрит в небо так восторженно, что на какой-то миг ему кажется, что она видит звёзды впервые.
— Во всём есть свои плюсы, Робби. Даже в самой дерьмовой ситуации, поверь мне на слово. — тихо произносит она, не сводя глаз с сияющих созвездий.
— Вот как, — усмехается он уже более мягче. — Так давай те же, мисс Стёрджес, поведайте мне плюсы нашей с вами ситуации. Я ослеп.
— Вы, и вправду, ослепли, мистер Хэйдж. Протрите же наконец свои глаза и поднимите их наверх. Такое, вы вряд ли увидите в кипящем мегаполисе.
Губы Роберта посещает ухмылка, но глаза всё-таки слушаются этот презрительный голосок, который слишком уж помыкал им в последние часы. Перед ним предстало фиалковое полотно небосвода, которое было усыпано мерцающими точками. Некоторые звёзды переплетались друг с другом, создавая причудливые узоры; другие, блистали ярче, но оставались одни. И каждый уголок этого небесного полотна, напоминал ему настоящее произведение искусства. Она снова обезоружила его и застала врасплох. Звёздное небо. И вправду, что же может быть прекраснее?
И стоя там, в глуши пыльных дорог Техаса, он ощутил себя настоящим человеком. Человеком, которому свойственно восхищаться такими вещами, как изучение ночного неба. Роб мысленно улыбается своим мыслям и, наконец, переводит свой взгляд на спутницу, которая по-прежнему восседает на капоте арендованной машины.
— Мое боковое зрение прекрасно развито. — иронично шепчет она, а затем, разворачивает лицо к застывшему в полуметре от неё мужчине.
— Откуда ты взялась? — по-доброму усмехается Роб. — Откуда в тебе столько... Даже не знаю, как назвать эту твою манеру поведения.
— Жизнелюбие. Это называется жизнелюбие.
— Офелия?
— Да?
— Ты случаем не больна раком?
Её левая бровь вспорхнула ввысь. На щеках сияют ямочки. И, сдерживая смех, девушка закусывает свою пухлую губу, не сводя с меня выжидающих ответа глаз.
— Можешь смеяться с меня, но обычно, так ведут себя люди, которым осталось жить совсем немного. Я видел подобное в фильмах, — коротко улыбается Роберт, лохматя свои тёмные пряди. — Я часто схватывал от них этот радостный настрой, но затем, быстро гас.
— Я здорова, Роберт.
— Ты можешь называть меня Робби, если тебе так нравится.
Офелия согласно кивает. Большие стальные глазки искрятся смехом, который чуть позже слышит мужчина. В его душе что-то теплеет. Будто бы, кто-то разводит в нём крохотный костёр, который постепенно разгорается, согревая его изнутри.
— Ну, это вовсе не манера поведения, Робби. Скорее — часть тебя.
— Черта характера?
— Нет. Для меня, любовь к жизни, всё равно, что жизненно-важный орган — сердце или вторая почка. То есть, я считаю, что это вкладывается в тебя с рождения. У кого-то, конечно нет. Но всё же, это нечто большее, чем просто черта характера. Это некая сила, понимаешь? Энергия и постоянная жажда узнавать новое, — мечтательно закатывает глаза Офелия и пожимает плечами.
— Наверняка, твои родители являются самыми оптимистичными людьми в этом мире, раз вложили это в тебя и твоё воспитание.
— Нет, Робби, — смеётся девушка. — Мой отец — закоренелый пессимист. Он любит ворчать, а морщинка между его бровей проявилась ещё в двадцать пять лет, от того, что он часто хмурился. Но всё же, отец очень добр. Мне кажется, здесь всё дело не в родителях, а в самом тебе. Я всегда была такой, даже в детстве.
— Значит, мне не суждено радоваться жизни. — с лёгкой грустью улыбается Роб и начинает шарить по карманам в поисках сигарет.
— Глупость. Это в силах изменить любому человеку, даже моему отцу. Только вот, вопрос: нужно ли это ему? Он прекрасно себя чувствует в этой жизни, обсуждая местное телевидение и сетуя на мамину запеканку. Тем не менее, он счастлив. Счастлив, в промежутках между этим роптанием, стоя на веранде ранним утром и попивая свой кофе. Ты понимаешь, о чём я?
— Да, кажется, да, — отвечает Роберт, облокачиваясь о машину. — Только вот, не пойму, почему же ты думаешь, что я не счастлив?
— Я не говорила этого. — тепло усмехается Офелия.
— Да, но именно это ты имела в виду. — говорит Роб, наконец чиркая зажигалкой и поджигая сигарету.
— Ты действительно хочешь знать это? Просто, в связи с твоей недавней реакцией, я поду...
— Давай же, Офелия. Я больше не стану злиться на тебя! — резко обрывает девушку Хэйдж.
— Хорошо, только для начала... — соглашается она и, хитро улыбаясь, спрыгивает с капота машины. Она обходит мужчину, слегка касаясь его плечом и тянется за своим рюкзаком на переднее сиденье. В то время как Роб, лениво выдыхая дым от сигарет ввысь, к звёздам, искренне наслаждается всем происходящем. В этой ночной тиши, слышен даже лёгкий звук тлеющего огонька его сигареты. Удивительно! Невероятное и завораживающее это ощущение — ночное небо, тишина и приятный собеседник.
Офелия запрыгивает обратно на капот и начинает рыться в своём рюкзаке, который выглядел весьма забавно, с этой милой отделкой в виде различных цветов.
— Вот, я думаю, тебе стоит хоть немного расслабиться. — говорит она, ставя бутылку на капот с характерным стуком.
— Что? — усмехается Роберт, переводя свой взгляд с бутылки на спутницу. — Ты это серьёзно?
— Вполне.
— Я понял. И дело здесь вовсе не во врождённом жизнелюбии! — смеётся мужчина, взяв в руки бутылку и разглядывая её. — Кальвадос? Где ты откопала его?
— Скажем, мне улыбнулась фортуна, Робби, — отвечает Офелия и расплывается в победной ухмылке. — Сможем её откупорить?
Роб утвердительно кивает, не смея отвести с неё глаза. Потрясающе. Это всё происходит с ним?