Встречи во мраке

— Бросьте эти штучки! Вы охранник?

— Нет. А вы?

— Черта с два! Что вы тут делаете?

Голос звучал с акцентом. Уэльс? Шотландия? Настало время переговоров.

Бонд перевернулся и посмотрел на свою Диану-охотницу.

Она была похожа на прелестную дриаду. Голубые джинсы и зеленая рубашка были перепачканы в грязи п кое-где порваны; блекло-золотистые волосы связаны в пучок на затылке, чтобы не мотались.

Красота лица была какой-то дикой: большой чувственный рот, высокие скулы и искрящиеся серо-голубые глаза.

На ее левом плече висела мягкая сумка с едой, на бедре нож и колчан со стрелами. Она была похожа на хозяйку леса, которая не боится ничего на свете и шагает по жизни одна, не нуждаясь в цивилизации.

— Вы здесь охотитесь? — спросил Бонд и тут же сурово добавил: —-Документы?

Не возражая, она достала солидную бумагу с печатью и протянула ему.

Лицензия была выдана в Вермонте на имя Джуди Хавелок. Родилась на Ямайке. Двадцать пять лет.

«Силы небесные!» — подумал Бонд, возвращая ей бумаги.

— Вы еще девочка, Джуди. И надеетесь подстрелить его из лука. В Китае говорят: когда идешь мстить—вы-* копай две могилы. Вы это уже сделали?

Девушка была потрясена, но не испугана.

— Кто вы?

— Допустим, что меня послал Скотланд-Ярд. В Лондоне решили: для того чтобы он оставил вас и ваше поместье в покое — покончить надо с этим парнем. Это единственное, что может его остановить.

Девушка тихо прошептала:

— Мой пони, Голубчик, три недели тому назад они его отравили. Потом пристрелили мою собаку. Затем пришло письмо: «У смерти много рук. Одна из них скоро схватит тебя». Я должна была поместить две строчки в местную газету в отдел объявлений. Что-то вроде — «Покоряюсь, Джуди»... Я обратилась в полицию. Все, что они могли сделать,— это предложить мне защиту. Они полагали, что это — кубинцы, и ничего не могли поделать.

Итак, я отправилась на Кубу, остановилась в лучшем отеле и играла в казино.— Она слегка улыбнулась.— Я была роскошно одета, не так, как теперь, и не забыла фамильные бриллианты. За мной ухаживали люди, и я была с ними мила. Но выхода у меня не было, и я искала, искала. Я притворялась, что ищу сильных ощущений, хочу быть знакомой с преступным миром и так далее. В конце концов я нашла его, но он уехал сюда. Батиста или Кастро — одним словом, он удрал. У него много врагов, и вот... Я шла пешком через горы, стараясь избегать людей. Я привыкла к этому. Наш дом на Ямайке в горах. Они гораздо выше, чем эти. И там больше людей. Здесь вообще никого нет и никто не ходит пешком. Они ездят на машине.

— А что вы собираетесь делать теперь?

— Я собираюсь пристрелить фон Хаммерсштейна и пешком вернуться обратно в Вершмингтон.

Она говорила об этом так обыденно, словно о цветке жимолости, который собиралась сорвать.

Со стороны коттеджа послышались голоса. Поднявшись на колени, Бонд выглянул из травы. Трое мужчин и две женщины вышли в патио. Они смеялись и переговаривались, рассаживаясь вокруг стола. Место во главе стола, между двумя девушками, оставалось пустым.

Бонд достал свой бинокль и посмотрел. Трое мужчин были низкорослыми и смуглыми. Один из них, который все время улыбался и чья одежда была наиболее чистой и аккуратной, очевидно, был Гонзалес. Двое других походили на обыкновенных бандитов. Они сидели близко друг от друга и не принимали участия в разговоре.

Девушки были жгучими брюнетками, выглядевшими как обыкновенные дешевые кубинские шлюхи и отличавшимися друг от друга только цветом бикини и количеством золотых побрякушек, висевших на них. Они болтали и смеялись, как красивые глупые обезьяны. Можно было даже разобрать отдельные слова, но говорили они по-испански.

Бонд протянул бинокль Джуди.

— Аккуратный маленький человечек-—это майор Гонзалес. Двое на другом конце стола — оруженосцы-телохранители. Кто эти девушки —не знаю. А фон Хаммерсштейп еще не появлялся.

Она быстро взглянула в бинокль и молча вернула его обратно. Бонд подумал — понимает ли она, что смотрит на убийц своих родителей?

Теперь обе девушки повернулись и смотрели на двери дома. Одна из них выкрикнула что-то похожее на приветствие. Вышел коротконогий, плотный, почти голый человек. Он безмолвно прошел мимо стола в глубь патио, где стояла мачта с флажком, и стал делать пятиминутную гимнастику.

Бонд несколько мгновений изучал этого парня. Невысокий, боксерские бедра и плечи, но живот уже начинал заплывать жирком. На груди курчавились обильные черные волосы, а руки и ноги были покрыты ими, точно мехом. По контрасту на его лице и черепе не было ни волоска и темная кожа чуть поблескивала; на затылке была большая вмятина—что это было: следствие удара, трепанации — с такого расстояния определить было трудно.

Черты его лица — типичны для прусского офицера — лоб высокий, узкий; нос короткий; глубоко посаженные глаза смахивали на поросячьи; рот был большой, со слабыми, бесчувственными губами.

На нем не было ничего, кроме коротких черных трусов и тяжелого золотого браслета с часами. Бонд удовлетворенно кивнул. Фон Хаммерсштейн соответствовал тому описанию, которое он прочел в досье «М».

Теперь Бонд смотрел на лицо девушки. Рот ее искривился в жестокой гримасе при взгляде на человека, которого она собиралась убить.

Что ему с ней делать? От нее никакого толка. Своими стрелами она могла только испортить все дело. Бонд принял решение — один короткий удар по затылку, и он схватит ее и привяжет к дереву, пока тут все не кончится. Он тихонько протянул руку к оружию.

Девушка безразлично повернулась в его сторону н прицелилась из лука. Безразличным голосом она произнесла:

— Хватит вам играть и держитесь от меня подальше. У меня глаза на затылке. Я не затем сюда явилась, чтобы меня стукнул по голове какой-то лондонский «бобби». Я бью птиц со ста футов, а с такого расстояния я тем более не промахнусь. Мне не хочется тратить стрелу на ваши ноги, но мне придется это сделать, если вы попытаетесь вмешаться.

— Хватит глупостей, девочка. Это мужское дело. Как вы собираетесь выступить против четверых мужчин с вашим луком и стрелами?

Глаза девушки яростно сверкнули. Она прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Убирайтесь к дьяволу! И оставьте меня в покое. Они убили моих родителей, а не ваших. Ну?!

Бонд еще раз взглянул на прекрасную охотницу. Хорошее английское воспитание, к которому примешался кайенский перец детства на тропическом острове,—опасное сочетание. Она довела себя до истерики и бог знает на что пойдет, если ей возражать. А у него не было выхода.

Оружие девушки было бесшумным, а его могло поставить на ноги всех вокруг и выдать их обоих. Пусть она выполняет часть задания, а он доделает все остальное.

Бонд примирительно сказал:

— Послушайте, Джуди, если вы настаиваете на этом, то мы можем работать на пару. Эти дела — моя профессия. Мне приказано сделать это близким другом вашей семьи. И потом —они все в плавках, очевидно, будут купаться. Когда они войдут в воду, я сделаю свое дело. Вы можете стрелять, чтобы поддержать меня. Это будет огромной помощью,— соврал он.

— Нет.— Она отрицательно качнула головой.— Вы правы, сейчас они будут купаться. Я достану его с ветвей дерева, что около озера. Там я нашла вчера отличное место. Эти двое охранников не купаются, они сидят и сторожат. У них с собой оружие. Я знаю, как подстрелить Хаммерсштейна, и буду уже далеко от озера, прежде чем они поймут, в чем дело. Я уже все предусмотрела. А теперь,— она подняла лук,— с дороги!

— Хорошо. Но если мы оба выпутаемся из этой истории, я выпорю вас так, что вы неделю не сможете сидеть, А теперь — вперед! Я присмотрю за остальными. Если у вас сойдет все благополучно — встретимся здесь. Если же нет, то я спущусь и соберу ваши останки.

— Наконец-то вы поняли, что эти стрелы трудно вьы таскивать. Обо мне не беспокойтесь. И старайтесь, чтобь! солнце не отражалось на стеклах вашего бинокля.

Она взглянула на Бонда взглядом женщины, за кото* рой все-таки осталось последнее слово, и скрылась за деревьями.