Встречи во мраке

Детектив удалился, и смуглый маленький ученый медленно двинулся вперед. Он был одет в старое зеленоватое пальто с коричневым бархатным воротником, в покрытой пятнами и ожогами руке он держал велюровую шляпу.

—- Садитесь. В чем дело?

Кнайзель уселся на край стула, положив шляпу на колени. Его темные глаза беспокойно бегали по кабинету, машинально рассматривая обстановку.

— Когда вы допрашивали меня рано утром,— внезапно заговорил он,— я, естественно, был огорчен трагической смертью моего друга и коллеги. У меня не было времени тщательно подумать, но теперь я взглянул в лицо фактам, инспектор Квин, и должен сказать вам откровенно, что я пекусь о собственной безопасности!

— О, я это понял.

Стоявший за спиной Кнайзеля окружной прокурор подмигнул инспектору. Старик в ответ незаметно кивнул.

— Что именно вы имеете в виду? Вы обнаружили что-нибудь, касающееся убийства доктора Дженни, и хотите нам об этом сообщить?

— Вовсе нет,— Подняв руки, Кнайзель рассеянно поглядел на покрывавшие их шрамы.— Но у меня есть теория, которая беспокоит меня весь день. Согласно этой теории, я должен быть жертвой № 3 в этой дьявольской серии убийств!

Эллери сдвинул брови. В его глазах мелькнул интерес.

—- Значит, теория? — пробормотал он.— И к тому же явно мелодраматическая? — Кнайзель косо посмотрел на него.— Ну, Кнайзель, сегодня нам немного не хватает теорий, так что давайте обсудим ее в деталях. Это внесет некоторое разнообразие.

— Разве угроза смерти — это предмет для шуток, мистер Квин? — резко спросил ученый,— Я начинаю менять свое первоначальное мнение о вас. Очевидно, вы всегда насмехаетесь над тем, что недоступно вашему пониманию... Инспектор!

Он повернулся спиной к Эллери, который откинулся на спинку кресла.

— Вкратце моя теория заключается в следующем. Некий субъект, которого я назову «Икс», организовывает серию убийств, начиная ее с удушения Эбигейл Доорн, продолжая удушением доктора Дженни и завершая удушением Морица Кнайзеля!

Инспектор нахмурился.

— Кто же этот субъект?

— Я не знаю.

— Тогда по какой причине он совершает эти преступления?

— О, это другой вопрос! — Кнайзель слегка похлопал инспектора по колену,— Чтобы овладеть моим секретом и извлечь всю прибыль из моего сплава — доорннта!

— Так вот оно что...— На лице Сэмпсона появилось скептическое выражение. Но инспектор оставался серьезным, его взгляд перебегал от Эллери к Кнайзелю.

— Убийство ради секрета, стоящего миллионы. Неплохо. Совсем неплохо... Но почему же нужно было, убивать миссис Доорн и доктора Дженни? Мне кажется, что вполне достаточно было бы убить вас одного, после того как вы завершите свой труд.

— Недостаточно.— Ученый говорил холодно и отчетливо, казалось, он был сделан из железа.— Предположим, наш гипотетический субъект скрывается где-то на заднем плане, страстно желая получить результаты моих трудов, остаться единственным обладателем важной тайны,

Убийство Эбигейл Доорн приносит ему немалую пользу. Он позволяет ей жить так долго, потому что она выделяет крупные суммы на продолжение экспериментов. Когда она угрожает их прекратить, он убивает ее и достигает этим сразу двух целей: обеспечивает финансовую поддержку даже после ее смерти и устраняет одного из трех людей, посвященных в тайну.

— Что же дальше?

— Затем,— невозмутимо продолжал Кнайзель,— наступает очередь партнера доктора Кнайзеля, доктора Дженни. Как видите, я вполне логичен... Он должен уйти со сцены раньше меня, так как его существование технически не так необходимо, как мое, для завершения работы. Его роль снабженца уже в прошлом. Поэтому его убивают — второй член триумвирата, мешающий убийце извлечь выгоду из своей кражи, также исчезает. Вы следите за ходом моих размышлений, джентльмены?

— Следим,— сказал инспектор.— Но я не вполне понимаю, зачем понадобилось убивать Дженни так скоро после убийства старой леди? К чему такая спешка? И потом, ведь ваша работа еще не завершена, а Дженни мог хоть чем-то помочь вам в усовершенствовании сплава.

— Да, но мы имеем дело с человеком хитрым и предусмотрительным,— ответил Кнайзель.— Если бы он дождался завершения работы, то ему бы пришлось совершить два убийства почти одновременно. Теперь же, после убийства Дженни, осталось устранить только последнего члена трио и завладеть тайной, стоящей миллионы.

— Умно. Но слабо,— пробормотал Эллери.

Кнайзель не обратил на него внимания.

— После смерти миссис Доорн и доктора Дженни передо мной открывается широкое поле деятельности, мне предоставлены огромные суммы денег, так что с моими способностями мне будет легко закончить эксперименты... Вы меня понимаете?

— Да,— промолвил Эллери.— Я понимаю.

Мягкие женские глаза Кнайзеля на мгновение зажглись гневом, но тут же погасли, и он пожал плечами.

— Это неплохая теория, доктор Кнайзель,— заметил инспектор,— но, в конце концов, мы нуждаемся в нечто большем, чем догадки. Нам нужны имена! Я уверен, что у вас есть кто-то на уме.

Ученый закрыл глаза.

— Конкретно никого. И вообще, я не понимаю, почему вы требуете от меня такой определенности? Уверен, что вы не питаете презрения к теориям, инспектор. А мистер Эллери Квин, по-моему, тоже предпочитает работать в интеллектуальном плане... Эта теория весьма основательна, сэр. Она базируется на рассмотрении всех фактов. Она...

— Неверно,— отчетливо произнес Эллери.

Кнайзель снова пожал плечами.

— Ваш жалкий силлогизм,— продолжал Эллери,— не содержит необходимых выводов из всех своих больших и малых предпосылок. Послушайте, Кнайзель, вы не были вполне откровенны. Что вы утаили?

— Вы умеете догадываться не хуже меня, мистер Квин.

— Кто, кроме миссис Доорн, доктора Дженни и вас, был осведомлен об истинной сущности вашей работы, чтобы осознать ее финансовые выгоды? Разумеется, мы знаем это со времени кончины миссис Доорн в понедельник, но не было ли других до того? — спросил инспектор.

— Вы принуждаете меня быть догматичным. Я могу назвать одно лицо, которое могло быть хорошо информированным миссис Доорн о секрете. Это юрист, который составлял ее завещание,— Морхаус.

— Это нелепо,— заявил Сэмпсон.

— О, несомненно.

— Но'вы же отлично знаете,— продолжал инспектор,— что это мог быть любой из обитателей особняка Доорнов или кто-то из друзей старой леди. Почему же вы выбрали именно Морхауса?

— Без каких-либо особых причин.— Кнайзель, казалось, скучал.— Просто он кажется мне наиболее подходящим. Но, конечно, я неправ.

— Вы только что сказали, что могла проговориться миссис Доорн. А вы уверены, что доктор Дженни не мог сделать того же?

— Уверен! — резко ответил Кнайзель.— Доктор Дженни так же ревностно охранял наш секрет, как и я.

— Мне пришла в голову одна маленькая деталь,— вмешался Эллери.— Когда вас допрашивали в прошлый раз, Кнайзель, вы сказали, что вас познакомил с Дженни один ваш общий коллега, который знал о ваших намерениях. Мне кажется, вы забыли об этом, возможно весьма болтливом, джентльмене.

— Мистер Квин, я ни о чем не забыл,— Кнайзель впервые улыбнулся.— Человек, о котором вы упомянули, не может стоять за этой трагической историей по двум существенным причинам: первая — он умер два года назад; вторая — несмотря на ваше заявление, которое, кстати, представляет в ложном свете показания, данные мной в понедельник, он не знал ничего о сущности моей работы и поэтому не мог передать знания никому другому,

— Неудача,— пробормотал Эллери.

— К чему же все это ведет? — осведомился инспектор.— Каково же ваше заключение, доктор Кнайзель?

— Моя теория учитывает все возможности. После моей смерти убийца попытается обратить секрет в деньги. Вот куда приведет след, инспектор. Так что, если бы я внезапно умер...

Сэмпсон побарабанил по ручке кресла.

— Все это весьма тревожно, вы правы. Но здесь нет пи малейших реальных улик или ключей.

Кнайзель натянуто улыбнулся.