Мангуп

     – Поздравляю всех с крупной победой. Жаль, что у нас такие большие потери, но нет боёв без потерь. Тяжелораненых передать в отряд Сороки. У них достаточно женщин, способных ухаживать за ранеными. Собранное оружие передать партизанам. В лес стекаются все оставшиеся на оккупированной врагом территории крестьяне, и им крайне необходимо оружие. Нам столько его не требуется. Бомбарды, мортиры и часть наших пушек тоже оставьте им. Нам хватит фальконетов. Завтра состоится обговоренная с Сорокой операция по очистке от врага ближайшего города, который называется, если не ошибаюсь, Текуч. После операции небольшой отдых и сразу выступаем на север.

     – Зачем нам менять базу, ведь лучшего местоположения просто невозможно придумать?– спросил Урекяну.

     – Мы действуем на одной территории с крупным партизанским отрядом крестьян, дублируя друг друга. К тому же, мы достаточно наследили в округе и сейчас, когда снегопада нет, вычислить наше место пребывания османам достаточно легко. Ну и, наконец, только что мною получено письмо от Штефана, где он приказывает отряду двигаться по направлению к городу Бырлад. Возможно, скоро будет решающий бой.

     – Что за операция по очистке города?– спросил Раковица.

     – Для этого я и собрал вас всех,– сказал Александр, и стал подробно рассказывать о том, о чём они договорились с Евстративом.

     Теодорик слушал княжича, смотрел на его молодое, решительное лицо и вспоминал упрямого черноволосого мальчишку, с которым когда-то по приказу князя Телемаха, сразу после битвы с ханом Ахматом, выехал в Черкессию. Тогда княжич прошёл суровую школу, получил самое высшее военное воспитание среди адыге, научился древнему охотничьему языку, на котором говорят только князья и самая высокая черкесская знать – шахобзе. Он слушал древние поэмы, в которых говорилось, что народ адыгов в своём пути из Аравии, жил в Анатолии. Потом, теснимый мусульманами, прошёл через Тавриду, где до сих пор стоят развалины крепости, называемой татарами Черкес-Кермен; а равнина между речками с татарскими названиям Бельбек и Кача, до сих пор называется Кабарда и Черкес-дюзь – черкесская равнина. По легендам, крымский хан преследовал черкесов, пока не потерпел от них сокрушительное поражение на равнине, которая получила название Ордынской – Вуордебуадж по-черкесски. И стали адыге великими воинами, с раннего детства приучали они своих детей к седлу и сабле. Разбой, грабёж соседей служили основными источниками дохода адыге. Но черкесы не убивали людей без разбора, не уничтожали посевы, рассчитывая через некоторое время совершить набег опять.

Княжич многое перенял у черкесов, потому что мало на земле других таких воинов. Двести черкесов стоят тысячи ордынцев. Один против пяти. Тяжело было княжичу соревноваться с черкесскими мальчишками, но, благодаря уму, природной силе, выносливости, мгновенной реакции, выстоял княжич. В многочисленных состязаниях, турнирах, стычках с отрядами Орды, постепенно он стал выходить победителем.

Радовался Теодорик успехам молодого княжича. Но участия в грабительских набегах на соседей Александр не принимал. Это было жёсткое условие, поставленное князем Телемахом, и Теодорик выполнял его строго. Христинин не должен проливать невинную христианскую кровь, не должен отбирать добро у простых людей. И пусть неверующим вырос княжич Александр, но душу свою он не запятнал.

     Александр замолчал. В комнате стало тихо. Наконец, Богдан Раковица сказал.

     – План действий мне понятен, но, на мой взгляд, следовало бы предварительно послать разведчиков. Мы даже не знаем, сколько в городе войск. Не знаем, где они располагаются и какими средствами защиты обладают.

     Александр кивнул Рарешу. Тот откашлялся и объяснил.

     – Крестьяне Евстратива всё давно разведали. Практические весь гарнизон города мы сегодня благополучно уничтожили. В городе осталась лишь стража ворот и стен, а также обслуживающий персонал гарнизона: повара, конюхи, писари, счетоводы и больные. Всего около двух сотен человек. Нас почти три сотни, да ещё столько же крестьян. Задача нашего отряда после прорыва в город – ликвидировать остатки гарнизона. Их человек тридцать. Размещаются они в монастыре. Чем тише мы управимся у ворот, чем быстрее доскачем до монастыря, тем меньше времени оставим туркам на подготовку к обороне. Крестьяне займутся стенами и башнями. Там стражи человек сто пятьдесят.

     – В городе остались жители?– спросил Раковица.

     – Весьма немного. Османы штурмом взяли Текуч, и вырезали всех, кто был на стенах. Многих увели в рабство. Не тронули священнослужителей. Уцелели и те, кто успел спрятаться и просидел в укрытии три дня, которые были даны войску на разграбление города.

     Совещание закончилось. Собрав оружие и похоронив убитых, войско тронулось к лагерю.

     Вечером к городским воротам подъехал груженый обоз. Два десятка возов и саней были покрыты рогожами. Обоз сопровождал отряд всадников в турецких одеждах. Александр, переодетый в одежды турецкого военачальника топчу башы, ехал на турецком тонконогом скакуне следом за Теодориком, одетым в одежды военачальника более высокого ранга, капыджылар кетхудасы. Теодорик знал турецкий язык.

Из-за полуоткрытых ворот им навстречу вышли два стража. Старший стражник что-то спросил у капыджылар кетхудасы. Теодорик ответил. Наверно, ответ осману понравился. Он усмехнулся, подошёл к первым саням и откинул рогожу. Под рогожей стояли мешки с крупой. Турок довольно кивнул головой и приказал открыть ворота. Лошади тронулись, возы начали въезжать в город.

В это мгновение Александр выхватил саблю, и ударом в висок разрубил старшему стражнику голову. Теодорик поразил другого стражника. Откинулись рогожи на санях. Воины Александра, прятавшиеся за мешками с крупой под рогожами, из луков мгновенно расстреляли всех турок, находившихся поблизости. Нападение было столь стремительным, что никто не успел криком или иным сигналом предупредить остальную стражу.

Вверх по ступеням башни побежали молдаване, и после короткой схватки со стражей, дали условленный сигнал затаившемуся в ближнем лесу отряду.

Из-за сосен стремительно вырвался конный отряд Александра, и галопом поскакал мимо сожжённого посада к открытым настежь воротам. За всадниками бегом следовала многочисленная толпа крестьян с цепами, косами и топорами.

На башнях трубы затрубили тревогу. Но конница Александра уже ворвалась в город. Александр возглавил её, и нацелил удар на православный монастырь, приспособленный турками под казармы.

Промчавшись узкими кривыми улочками города, въехали во двор монастыря, смяв стражу у ворот. Всадники спешились, рассыпались по двору, выбивая двери ногами, вламывались в кельи, подсобные помещения в поиске врагов.

Распахнув арочные двери, Александр и Тео оказались в монастырской столовой. В длинной комнате со сводчатыми потолками, ощетинившись саблями, жались друг к другу десятка полтора османов.

Теодорик расслабился, вложил меч в ножны, и пошёл к туркам, ласково улыбаясь. Он был без шлема. Светлые длинные волосы ниспадали на широкие плечи с накинутым на них чёрным плащом. Теодорик стал говорить с османами на их языке умиротворяющим голосом, как с испуганной собакой, но турки лишь теснее прижимались друг к другу и смотрели недоверчиво, исподлобья.

 Тео повернулся к Александру и сказал, пожимая плечами:

     – Не хотят жить, ну никак их не уговоришь.

Потом, нагнулся, схватил дубовую скамью и нанёс сильнейший удар по группе османов, так что разметал их всех. Полетели на пол сабли, покатились турки, а Теодорик опять со всего размаха нанёс новый страшный удар по выставленным саблям, по тюрбанам и перепуганным лицам. И ещё раз. И ещё. Какой-то турок на корточках пытался добраться до валяющейся на полу сабли, но Тео снизу с оттяжкой ударил ему по лицу ногой, и тело турка поднялось в воздух, а потом рухнуло на пол. Тео со скамьёй наперевес пошёл по лежащим на полу османам и добивал их торцом скамьи, топтал ногами, пока те не перестали подавать признаков жизни. Поставил скамью, сел на неё, зевнул и сказал.