Мангуп

     – Роман, поворачиваем к замку, иначе мой раненый конь не выдержит.

     Рареш кивнул головой, и по его сигналу весь отряд круто свернул с основной дороги на узкую тропу. Топот сзади приближался. Из-за ветвей деревьев стрелять было бесполезно. Но и погоня не могла воспользоваться луками. Впереди показалась прогалина. Александр приказал приготовиться к стрельбе. Как только кони вырвались из леса, всадники выхватили луки, наложили стрелы. Почти сразу показались первые турки. Молдаване по-татарски из-за спины пустили стрелы, и каждая стрела нашла свою цель. Пали кони, суча копытами. Покатились турки.

Сумятица на некоторое время задержала преследователей. А отряд княжича уже мчался  к стенам замка. Александр протрубил в рог. На стенах появились головы молдаван.

Когда турки подъехали достаточно близко, прошумела стая арбалетных болтов, раздался оглушительный выстрел из аркебуз. Раскинув руки, пали несколько османов, а остальные натянув поводья, остановили коней, потом подобрали убитых, и отъехали на безопасное расстояние.

Турки стали в отдалении и начали обстреливать отряд Александра. Молдаване прикрылись щитами, и сами стали пускать стрелы во врага.

Наконец, мост опустился, ворота распахнулись, и Александр с отрядом въехал в замок. К нему подошёл Богдан Раковица.

     – Может, атакуем этих османов, ведь их не более пятидесяти человек?

     – Нет! Нам надо беречь воинов. Любая лобовая атака сопряжена с жертвами. Зачем нам идти на заведомую гибель людей, если мы можем всё сделать красиво? Пусть османы нас обложат. Пусть они начнут осаду.

     Ночь прошла спокойно. Утром турок не было видно. Осторожно открыли ворота и выслали на разведку несколько всадников. К полудню разведчики вернулись.

Сообщили: вблизи замка турок нет, но по направлению к замку движется пеший отряд до пятисот человек с несколькими мортирами и бомбардами, установленными на запряжённых санях. Воины Богдана Раковицы стали готовиться к осаде: таскали огромные булыжники на стены, заряжали аркебузы.

Проконтролировав подготовку крепости к осаде, Александр и Рареш со своим отрядом покинули замок и прибыли на базу.

Александр вошёл в землянку, где находились Теодорик  и Урекяну.

     – Османы сегодня вечером обложат замок. Я предлагаю атаковать их уже этой ночью, пока они не успели наладить сторожевую службу.

     – Но если мы подождём пару дней, то количество турок поубавится, ведь многие погибнут при штурме замка,– возразил Урекяну. – Да и ночная атака дело непривычное, опасное. Кто его знает, как оно повернётся.

     Александр пожал плечами.

     – Если все считают, как Урекяну, то я не возражаю. А если кто-то согласен со мной, то выступаем в полночь.

     Далеко, с той стороны, где находился замок, ухнула пушка, потом другая, более тяжёлая, раздались частые выстрелы из аркебуз. Над лесом с громким карканьем взлетела стая ворон. Быстрые сумерки опустились на заснеженный лес. В землянках затопили печи, на которых стали готовить горячий ужин. Печи и костры можно было зажигать лишь после наступления сумерек, чтобы по дыму не выдать место расположения базы.

     Рареш поддержал Александра, и отряду была дана команда отдыхать. Поздно вечером опять послышались выстрелы из орудий. В полночь стража принялась будить воинов. Лагерь ожил. Всхрапывали лошади, воины надевали кольчуги, кирасы, доставали из коробочек новую сухую тетиву и натягивали на луки. На груди лошадей крепили стальные нагрудники. Александр дал указание полностью бронировать своего коня, а сам надел лишь лёгкую кольчугу, поножи и открытый шлем. Поколебавшись, выбрал для боя саблю. Через некоторое время прозвучала команда начать движение.

Стояла тихая звёздная ночь. Чистый месяц освещал белые верхушки елей. Тень от высоких деревьев ложилась на плечи воинов и скользила бесшумно, как тёмное покрывало. Впереди двигался отряд разведчиков. Скоро раздался лёгкий шум, возня, чей-то хрип. Подъехал всадник и сообщил, что турецкая внешняя стража уничтожена. Отряд остановился на краю леса. Впереди, как светляки, рассыпались по склону горы многочисленные турецкие костры. Вокруг костров на подстилках из хвои, на шкурах спали османы.

По сигналу Александра отряд пришпорил коней. На ходу пустили шумную стаю стрел, которые смертельным градом обрушились на спящего врага. Отряд ворвался в расположение лагеря. Мчащиеся всадники, наклоняясь возле костров, рубили ещё не успевших проснуться турок. Тишина ночи взорвалась предсмертными криками, воплями «Аллах!», свистом стрел и лязгом мечей.

     Александр скакал в окружении десятка телохранителей, но впереди сторожевой отряд турок, преградил им путь, ощетинившись пиками. Отпрянули от пик лошади молдаван, но конь Александра не боялся пик. Он вломился в самую гущу врагов, ломая древки пик железным нагрудником и давя османов. Заиграла сабля в руках Александра. Он крушил головы врагов, словно это была игра детства, когда он лёгким прутиком сшибал малиновые головки колючек на высоких горных пастбищах Тавриды.

Прорубившись сквозь стражу, Александр подскакал к высокому шатру, обложенному шкурами, легко, со свистом, ахнув, как при рубке дров, рассёк почти надвое подбежавшего к нему стража, соскочил с коня, и откинул полог.

 Навстречу ему из темноты шагнул крупный турок в богатых одеждах с саблей в руке. Александр отступил на шаг назад и приготовился встретить врага. Тут сбоку на княжича с копьём наперевес кинулся другой турок. Уклон, мгновенный выпад навстречу с колющим ударом в живот, заставил турка согнуться, а второй рубящий удар сверху отделил его одетую в тюрбан голову от тела. Чёрная кровь, пульсируя, полилась к ногам Александра, и он отступил ещё на два шага, а потом пошёл по кругу, поигрывая саблей. Мягкая походка его напоминала крадущиеся движения дикой кошки.

Закипала в жилах холодная весёлая ярость, светлая, как ясный месяц над полем боя. Турок кинулся вперёд, но Александр уклонился от удара, кончиком сабли швырнул врагу в глаза снежную пыль, и пока тот, ослеплённый, пытался сориентироваться, отсёк турку ухо. Зарычав от боли, турок слепо, как бык, ринулся на Александра, но сталь встретилась со сталью. Сила встретилась с силой. И отшвырнул Александр от себя турка, а потом стал рубить мгновенными мощными разящими ударами слева, справа, слева, справа, не позволяя врагу ни на миг прийти в себя, приготовить и нанести ответный удар. Вдруг, княжич нарушил ритм и очерёдность нанесения ударов: после удара слева опять ударил слева, но в последний миг придержал саблю, и вместо удара по шее, быстро присел и ударил по передней правой ноге противника. Кровь врага зачернила снег. Воя от боли и ярости, прыгая на одной ноге, пытался турок уйти за шатёр, но Александр подсёк турку и левую ногу ниже колена. Турок упал в снег, выронив саблю. Княжич вскочил на коня, пришпорил его, и, пролетая мимо турка, в наклоне легко и безжалостно стремительным ударом сабли отсёк ему голову.

     Подскакали телохранители Александра. В их сопровождении он выехал на возвышенность. Ясный месяц и белый снег позволяли увидеть все детали ночной резни. Ворота замка были открыты, и пятьдесят пеших воинов Богдана Раковицы мчались сверху, выкрикивая имя своего сотника. Конные молдаване кружили вокруг сбившихся у костров последних ещё живых турок и разили их саблями, копьями и мечами.

На востоке серело небо. Десятка два турок пытались спастись бегством, но Александр отдал распоряжение, и их настигли, посекли мечами. Когда взошло солнце, весь склон горы был залит кровью и усеян мёртвыми телами. Молдаване ездили по полю, собирая трофеи. К Александру подъехал всадник с письмом от Штефана.

     Военный совет отряда собрался в обеденном зале замка. Александр поднялся с места:

     – Доложите о потерях.

     Встал Теодорик.

     – Предварительные цифры: восемнадцать убитых и тридцать два раненых.