Мангуп

     Александр кивнул головой Василию, и тут же гондола Василия рванулась в погоню за Софией, оставляя за собой, вспенённый веслом, кружащийся в мелких водоворотах, след на воде.

     После церемонии бракосочетания начались гонки на гондолах и прочих мелких судах, но княжич не замечал происходящего, даже не поддерживал разговор между Анной и Тео.

     – Александр,– обратилась Анна к нему. – Сейчас, после гонок гондол, все поедут продолжать празднество на Лидо, но я приглашаю вас с Теодориком  ко мне на праздничный ужин. Ты не против?

     – Прости, Анна, но Тео один составит тебе компанию, если не возражаешь.

 Чтобы не портить Тео и Анне праздник, Александр старался быть весёлым и остроумным, но у него в душе прорастала дремучая тоска. Гондольер доставил его прямо к порогу дома. Княжич вышел, а Теодорик шутливо помахал ему вслед рукой, сидя на лавочке рядом с Анной.

     Прошло несколько дней. Опять Тео где-то пропадал. Александр по лицу друга догадывался, что на этот раз всё намного серьёзнее. Видно, между Теодориком и Анной возникла какая-то связь. Но задавать вопросы другу он не стал.

Василий выполнял задание княжича, и Александр всё чаще один гулял по городу. Шпагу он с собой не брал, но на всякий случай за голенищем сапога прятал тонкий генуэзский нож.

Как-то под вечер он шёл по берегу маленького, неизвестного ему ранее канала. Внезапно, ему показалось, что кто-то следит за ним. Он остановился, облокотился на паперть, и украдкой оглянулся. Человек, шедший за ним, тоже остановился, поправляя одежду. Сомнений почти не осталось. Но кто это? Неужели, София тоже приставила к нему своего слугу? Александр зашёл в ближайшую таверну и сел у окна. Незнакомец вошёл следом, и сел за соседний столик. По внешнему виду незнакомца Александр сразу определил, что это чей-то слуга. Опять мелькнула догадка: София! Княжичу очень захотелось хотя бы с кем-то поговорить о Софии. Он поднялся и пересел за стол незнакомца.

– Ты следишь за мной?– спросил он по-итальянски.

Незнакомец смутился:

– Что ты, господин? Я вижу тебя в первый раз.

– Следишь. Я знаю. И даже знаю, кто тебя послал.

– Кто?

– Имя твоей госпожи София. Я угадал?

– Ну,… ты ошибаешься, господин,– неуверенно ответил незнакомец.

– Понимаю. Конечно, признаваться тебе никак нельзя. Если бы мой Василий признался Софии, что я его послал за ней шпионить, то ему бы точно от меня досталось.

Подошёл официант. Александр заказал две кружки  сухого вина и сыр.

– Выпьешь со мной?

– Почему бы не выпить, если господин угощает,– ответил незнакомец.

– Моё имя ты, конечно, знаешь. Позволь полюбопытствовать, как мне называть тебя?

– Зачем меня называть, господин? Никто меня по имени и не называет. Кличут: «Эй, ты!».

– Неужели София не знает своих слуг по именам?

– Скорее, не хочет знать,– сказал незнакомец.

– Ты впервые признался, что являешься слугой Софии. Я ведь сразу догадался! Но неужели София так бессердечна к слугам?

– Все господа бессердечны. Чем более унижен слуга, тем более возвышен господин… или госпожа. Так устроен мир.

– Ты говоришь неприятные вещи. Почему-то мне казалось, что София нежна сердцем и попросту не может быть груба ни с кем, в том числе, со слугами.

Официант поставил на стол две кружки белого сухого вина, нарезанный мелкими пластинками сыр и отошёл, держа на согнутой руке чистое полотенце.

Александр отпил глоток вина. Прохладное, немного кислое, ароматное вино показалось ему удивительно вкусным.

Незнакомец одним глотком выпил своё вино и сидел, насупившись.

– Вино очень вкусное, но кружки слишком маленькие,– сказал Александр. Он щёлкнул пальцами, чтобы официант подошёл к нему, но за соседним столом сидела шумная компания, и щелчка официант не услышал.

– Пойду, закажу ещё вина, чтобы тебе не было скучно,– сказал Александр. Он поднялся, прошёл к стойке и подождал, пока ему нальют из бочки ещё две кружки. Вернулся к столу и протянул одну из кружек незнакомцу. Тот взял вино, и так же насупившись, словно вовсе недовольный происходящим, стал пить. Александр допил вино из своей первой кружки. Внезапно, мир поплыл у него перед глазами, и он упал головой на дубовый стол.

Когда Александр очнулся, то долго не мог понять, где находится. Он лежал ничком на матрасе из конского волоса, а его руки и ноги были крепко связаны. В голове стоял туман, и мысли текли медленно, словно выдавливались по капле из мозга. «Нет, это не София! Зачем Софии меня связывать и похищать?».

 Постепенно, к нему вернулось ощущение реальности. Он услышал плеск воды о борт, и понял, что находится на судне. Изогнулся, вытащил двумя руками из-за голенища генуэзский нож и острым лезвием перерезал шнур, которым были связаны ноги и руки.

Выглянул в иллюминатор. Увидел ночь, и понял, что судно идёт под парусом, удаляясь от города. Внезапно, за дверьми послышался скрип досок палубы под тяжестью чьих-то шагов, низкие голоса. Александр быстро лёг в прежнее положение, накинув на ноги обрезанную верёвку. Щёлкнул замок, и дверь открылась. Александр лежал на животе, прижимая к груди генуэзский нож, и наблюдал за происходящим через щёлочку полузакрытых глаз. В каюту вошёл человек. В одной руке он держал лампу, в другой обнажённую саблю. За его спиной виднелись ещё две фигуры. Лезвия сабель блестели, отражая оранжевый свет лампы. Человек поставил лампу на маленький столик у изголовья кровати, нагнулся, дыхнув на Александра запахом чеснока и рома, а потом потряс княжича за плечо. Тогда Александр рывком перевернулся на спину и снизу, двумя руками вонзил нож в сердце незнакомца. Тело обмякло. Александр изо всей силы отшвырнул его на обнажённые сабли двух других незнакомцев. Вскочил на кровать, и сверху, словно огромная чёрная пантера, кинулся на незнакомцев, ударил ножом в сердце одного, потом выдернул нож и полоснул им по шее другого...

Он стоял над телами, выпрямившись, и слушал, как хрипят умирающие, как катится оброненная одним из них сабля по полу, бренча о деревянные ножки кровати.

Александр нагнулся, схватил саблю, и выбежал в открытую дверь, в один прыжок поднялся по скрипучим ступенькам на верхнюю палубу. Когда, наконец, он увидел над собой звёздное небо, то понял, что свободен. Ему навстречу бросился верхний вахтенный с длинным кинжалом в руке, но Александр даже не повернулся к нему. Резкий выпад навстречу врагу, и тот пал с пронзённым сердцем.

Александр вырвал саблю из тела, швырнул её в море, а сам кинулся вслед за ней.

Холодная, ещё не успевшая прогреться под весенним солнцем вода Адриатики обожгла его. Вынырнув, Александр поплыл под низкими южными звёздами к мерцающим огням Венеции. Оглянувшись, он увидел, как судно с поставленными парусами скрывается среди звёзд, оставляя на поверхности лёгкий пенный след.

     Княжич доплыл до песчаного пляжа на острове Лидо. Трясясь от холода, он пересёк остров, и по берегу прошёл до причала, у которого стояли гондолы. Ещё не спали гондольеры, и скоро Александр был на пороге своего дома.

Одежда его уже почти обсохла, и он решил никому ничего не говорить, даже Тео. Ему было попросту стыдно, что он сам собственными руками приготовил себе ловушку, доверившись первому встречному. Кто мог похитить его и по чьему приказу? Грабители? С целью получения выкупа? Но эти люди даже не проверили его карманы, в которых находился кошелёк, полный дукатов. Нет, на грабителей они не похожи. Исаак? Чтобы не было конкурента на власть его сыну Тихону? Но тогда зачем похищать? Не проще ли было просто убить? Или это Мехмед, султан Османской империи? Его агенты есть повсюду. Может, Корвин? Или сам Папа Римский? Ясно было одно: кто-то из сильных мира сего следил за ним, и, похищая законного претендента на престол, решил каким-то образом повлиять на судьбу княжества Феодоро.