Смерть в Занзибаре

Сейид Омар рассмеялся.

– А вы не такой глупый человек, мистер Холден, честное слово.

Это было утверждение, а не вопрос, поэтому Лэш сказал:

– Во всяком случае, я не настолько глуп! Но я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение ко мне или мисс Китчелл?

– Не понимаете? Ну что ж, возможно, вы и правы. Тем не менее, это нечто вроде предупреждения.

– Предупреждения? – В голосе Лэша внезапно прозвучали жесткие ноты, и Дэни почувствовала, как его лениво вытянувшееся тело напряглось. – Там, откуда я приехал, это слово очень часто понимается как вызов. Так о чем конкретно вы нас предупреждаете? Или я неправильно понял, и это просто угроза?

– О, нет! – Сейид Омар умоляюще поднял руку. – Вы меня не так поняли. Зачем бы я стал вам угрожать? Я просто предлагаю вам совет.

– О’кей, выкладывайте.

– Если в этой легенде о спрятанных сокровищах есть хоть частичка правды и если кто-то – все равно кто – располагает сведениями, где их можно отыскать, самое умное для этого человека было бы передать эти сведения Его Величеству султану, храни его Аллах. Или в полицию.

– Почему? Потому что обладать этими сведениями опасно?

– Это само собой разумеется. Быть обладателем такой информации может в самом деле оказаться весьма опасным. Но есть и гораздо более важная, хотя и менее личная причина, говорящая в пользу такого решения. Чтобы воспрепятствовать переходу сокровищ в чужие руки. Такая сумма денег может быть опасной штукой, если ее использовать во зло. А они будут использованы во зло. В этом вы можете быть уверены. На них лежит проклятье.

Лэш нетерпеливо сказал:

– Не хотите же вы сказать, что верите во все эти бабушкины сказки?

Сейид Омар взглянул на него и рассмеялся.

– Так вы слышали об этом? Да, я в это верю, хотя вы – нет. Но вы еще молодой человек и из очень молодой страны. Вам еще нужно научиться многим вещам – особенно что касается Востока. И одна из них может быть лучше всего выражена в словах, которые уже истерлись от долгого употребления, но которым трудно возразить: «И в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости»[5], мистер Холден!

Он обернулся к Дэни с извиняющейся улыбкой и сказал:

– Простите, мисс Китчелл. Это вам не интересно. Сейчас мы поедем дальше, в мой клуб, где мы сможем поговорить и выпить, и вы встретитесь с моими друзьями. Они будут гораздо более интересны, чем я.

Он отказался говорить дальше на эту тему или отвечать на вопросы и отвез их в Арабский клуб, где они уселись под звездным небом и приятно провели время. После этого они пообедали необычными блюдами в маленьком ресторане на тихой боковой улочке, а затем поехали к дворцу султана со стороны моря, чтобы послушать, за компанию с беззаботным собранием подданных Его Величества, султанский оркестр, исполнявший кроме всего прочего фрагменты из Джилберта и Салливана и «Красавицы в Нью-Йорке».

Когда они вернулись домой в «Дом Тени», огни горели, и компания все еще не разошлась, поскольку была всего половина одиннадцатого. Но Сейид Омар не захотел войти вместе с ними, и, глядя на то, как бледнеют и исчезают задние габаритные огни его машины, Лэш задумчиво проговорил:

– Этот парень знает гораздо больше того, чем говорит. Гораздо больше! Вопрос в том, за кого он на самом деле выступает? Держит ли он сторону ангелов, как он хочет показать, или это только блеф? Он был бы не первым богатым аристократом, который повернулся бы задом к своему классу и присоединился к попутчикам!

Дэни сказала тихим голосом:

– Он разговаривал с тем человеком, с Джембе, в аэропорту Найроби. Я их видела.

– Когда? Где? Вы мне об этом не говорили.

– Я забыла. Случилось так много других вещей. Гораздо худших.

Она рассказала ему, и Лэш задумчиво произнес:

– Хммм… Это выглядит, как довольно паршивая история. Возможно, он сам это и сделал. Всыпал Джембе горсточку цианистого калия, потому что сам нс прочь занять первое место в этих диктаторских скачках. Ему может понравиться стать местным Гитлером. Фюрером Занзибара.

– «Властелин Земли и Времен», – пробормотала Дэни.

– А это что?

Дэни вспыхнула и начала извиняться.

– Простите, я думала о другом. О персидской надписи, которую он перевел мне вчера. Я могу себе представить, как он мечтает о такого рода властелине и воссоздает такого рода королевство.

– И ждет больших денег, чтобы начать. Возможно.

– Но это не мог быть он. Во всяком случае, он не мог украсть у меня это письмо или карту, или что там было, потому что тогда он знал бы, где это спрятано, а он не знает. Но он может думать, что оно все еще у меня. Возможно, он даже считал, что я могу носить это с собой. Об этом я и не подумала!

– О чем не подумала? О чем вы говорите?

– Моя сумочка. Вы сказали, что ее разрезал один из арабов в деревне, но это не так. Я думала об этом, и никто из них не подходил ко мне хотя бы на несколько ярдов.

Лэш коротко рассмеялся и сказал:

– Послушайте, солнышко. Если вы думаете, что человек может одной рукой вести машину, да еще на такой скорости, как ехал этот парень, и одновременно другой рукой вскрыть сумочку пассажира и вытащить ее содержимое, то вы просто чудо! К тому же вы ведь не сидели рядом с ним сегодня днем. Там сидела Гасси.

– Я не имела в виду, что это было сделано в машине, – нетерпеливо сказала Дэни. – Я же вам сказала, что я думала об этом. Перед тем как мы вошли в пещеру, все было в порядке, потому что я сунула туда солнечные очки, и я помню, что положила их рядом с носовым платком.

– И что?

– А то, что было только одно место, где кто угодно мог разрезать эту сумочку так, что я ничего не заметила. В пещере. Там было темно, и мы все сгрудились в кучу и держались друг за друга, чтобы не упасть. Но там внизу не было никого, кроме… кроме нас.

Лэш неожиданно остановился на дорожке в пятне бледного лунного света и спросил:

– Вы уверены, что это не могло произойти где-то в другом месте?

– Да. Абсолютно уверена. Вот почему я не стала об этом больше говорить. Прошу прощения, что я вообще об этом сказала, но я была так удивлена, увидев это, что слова сами вырвались у меня. Но, когда я немного подумала, я поняла, что это могло быть сделано только тогда, когда мы были в пещере, и что никто из тех, кто там был, не стал бы этого делать только ради того, чтобы украсть пудреницу и губную помаду и, возможно, немного денег. Значит, это был кто-то, кто хотел украсть что-то особенное, и думал, что я могла бы носить это с собой. Только так это и могло быть!

– Да, – медленно проговорил Лэш. – Снова та же компания. Шестеро из нас, которые летели из Лондона до Найроби, и двое, которые присоединились к нам на последнем отрезке пути до Занзибара. Гасси, Эльф и Ларри Даулинг; Найджел, Эдуардо и наш гладкий арабский парень. Никто из них, в конечном счете, не польстится на губную помаду и немного мелочи. Думаю, что вы правы. Кто-то думает, что эта штука все еще у вас.

Этот вывод подтвердился в ближайшее же время.

Все, кто оставался от домашней компании, играли в карты в столовой, но Лэш извинился, что не может к ним присоединиться, и поднялся в свой гостевой домик, а Дэни пошла спать и обнаружила, что в ее отсутствие кто-то обыскал ее комнату, столь же тщательно, хотя и гораздо более аккуратно, как и в «Эйрлайне».

Были проверены каждый ящик и каждая полка, и даже простыни и пододеяльники были сняты с постели, а затем положены обратно, хотя и не так старательно. Пудра в пудренице была истыкана парой маленьких ножниц, а крем для снятия косметики – с помощью пилочки для ногтей, салфетки для лица были вынуты из коробки и грубо затолканы обратно, чулки развернуты, а запертый чемодан изломан.

– Но у меня же этого нет! – воскликнула громко Дэни в темноту, словно обращаясь к невидимому искателю. Звук ее собственного голоса испугал ее даже больше, чем вид приведенной в беспорядок собственности, и она повернулась и выбежала из комнаты.

[5]

Вильям Шекспир. Гамлет, Принц датский. Пер. М. Лозинского.