Софья (обманутые иллюзии)

- Я поеду с вами, - повернулась она к Софье. – Мне хотелось бы познакомиться с вашими родными.

- Я рада, что вы согласились, - улыбнулась в ответ Софи.

В Завадное Софью влекло не только желание увидеться с родными. Вопреки данному мужу обещанию, она надеялась переговорить с Андреем и просить его поспособствовать возвращению Раневского в Кавалергардский полк. «Я не стану писать к Андрею о том, - рассуждала она, - но попрошу его на словах. Так я не нарушу слова, данного Александру».

Кити и Софи в усадьбу Завадских приехали накануне венчания Лидии и Алексея. Странное чувство испытывала Софья спускаясь с подножки экипажа: вот вроде и домой она вернулась, поскольку привыкла считать Завадное своим домом, но в тоже время отчего-то почувствовала, что ныне она чужая здесь. Вот вроде все как прежде, и все же что-то неуловимо изменилось. Может это от того, что tatie расспрашивала о том, как ей живется в Рощино, интересовалась делами ее супруга. Не сумев совладать с той тоской, что терзало ее все время после отъезда Раневского, Софья разрыдалась после долгого разговора по душам в будуаре ее тетки. Ольге Николаевне было невдомек о той роли, что сыграл Андрей в судьбе Раневского, и она всем сердцем сочувствовала Софье, которая, не успев выйти замуж, ныне маялась в разлуке с супругом.

На свадьбу Корсакова и дочери графа Завадского съехалось немало народу. Как того и пожелала Лидия обряд венчания завершился пышным праздником в усадьбе. Гуляли с размахом: столы ломились от изысканных яств, рекой лилось шампанское. Невеста была на диво хороша, под стать ей был жених. «Красивая пара», - глядя на них судачили приглашенные. Софья, пользуясь своим положением замужней дамы, вместо скромного наряда, приличествующего невинной девице, выбрала довольно яркий туалет насыщенного сапфирового цвета, который необычайно шел ей, придавая ее глазам необычайно глубокий насыщенный оттенок. Вскоре Лидии показалось, что за столом сделалось скучно, и ей пришла в голову мысль устроить импровизированный бал. Пока домашние музыканты настраивали инструменты, гости Завадских переместились в бальную залу. Прислуга торопливо зажигала свечи в люстрах и настенных канделябрах, открывала французские окна, ведущие на террасу, чтобы проветрить помещение.

Софья не собиралась принимать участие в танцах, памятуя о том, конфузе, что случился с ней зимой в московском особняке Завадских. Тем сильнее было ее удивление, когда перед началом танцев к ней подошел Корсаков и, склонившись в поклоне, предложил ей свою руку:

- Софья Михайловна, не откажите в полонезе со мной пройти?

- Право, Алексей Кириллович, - удивленно моргнула Софи, - весьма неожиданно.

Однако все же вложила свои пальчики в протянутую ладонь и позволила ему увлечь ее на паркет, где уже выстроились пары. Оглянувшись через плечо, Софья встретилась взглядом с Андреем, который собирался танцевать с Лидией.

- Мне нужно поговорить с тобой, - шепнула ему одними губами.

Завадский наклонил голову в знак того, что понял ее просьбу.

Вопреки всем своим страхам, она легко заскользила по паркету в паре с Корсаковым.

- Я поражен, - шепнул ей Алексей, чуть склонившись к ней, - что не разглядел в вас настоящее сокровище.

Софи прекрасно знала, что он говорит это только из вежливости, но, тем не менее, сей комплимент был ей приятен. Она зарделась от удовольствия и открыто улыбнулась ему в ответ. Когда стихли последние аккорды, Софи разыскала глазами Андрея, который уже спешил к ней.

- Не желаешь свежим воздухом подышать? – поинтересовался он, смущенно улыбнувшись ей.

Кивнув ему головой, девушка положила руку на сгиб его локтя, позволяя ему увести ее на террасу. Остановившись в самом дальнем уголке, отгороженном от всех большими круглыми вазонами с цветущей гортензией, Андрей повернулся к сестре. После его визита в Рощино они ни разу не говорили. Понимая его благие намерения, Софья так и не смога заставить себя написать брату, оставляя все его послания к ней без ответа.

- Andrй, - вздохнула Софья, - скажи можно ли что-нибудь сделать, чтобы Александр вернулся обратно в ваш полк?

- Я не понимаю, - медленно заговорил Завадский, - после того, как он обошелся с тобой, ты желаешь его возвращения?

- Более всего на свете, - умоляюще глядя на брата, отозвалась Софья. – Я люблю его, тоскую в разлуке с ним.

- Софи… - Андрей сжал ее ладошку в своих руках. – Он не достоин тебя.

- Позволь мне самой решать, - нахмурилась девушка. – Я не могу жить без него. Он смысл моей жизни отныне.

- Это будет непросто, - покачал головой Завадский. - Повернуть все вспять едва ли возможно.

Andrй, прошу тебя… К чему мне жизнь без него? Она пуста для меня. Без него сердце не бьется, все вокруг серо уныло. Как мне жить, если его нет рядом?

- Я попытаюсь, - сдался Андрей. – Не могу обещать, что мне удастся выполнить твою просьбу, но я попытаюсь.

- Я буду молиться о том, чтобы тебе это удалось, - отозвалась Софья.

Они еще долго молчали в тишине летней ночи. «Как же все изменилось! – нахмурилась Софья, - Ранее меня нисколько не тяготило быть с ним рядом и ничего не говорить, просто радоваться его присутствию, а ныне словно что-то подталкивает говорить что-нибудь, лишь бы заполнить эту пустоту между нами, что возникла вдруг из неоткуда. Откуда эта тяжесть на душе? Вероятно, все от того, что я все же не могу простить ему вмешательства в свою жизнь. Andrй, о Andrй, почему так? Почему все не может быть, как прежде?» Но вслух не сказал ничего, лишь тяжело вздохнула и молча кивнула на предложение Завадского вернуться обратно в залу.

В конце мая Раневский прибыл в расположение корпуса, которым командовал Засс. В войсках царили уныние и упаднические настроения. После неудачного штурма Браилова, предпринятого Кутузовым, в ходе которого потеряли убитыми более двух тысяч солдат и офицеров, российские полки были вынуждены отступить и ныне бездействовали в ожидании новых планов командования.

Андрею Павловичу Зассу на ту пору исполнилось пятьдесят шесть лет. Здоровье генерала было подорвано многочисленными военными походами. Удушающая жара поспособствовала ухудшению его самочувствия. К тому же вынужденное бездействие из-за нерешительности престарелого командующего Молдавской армией генерал-фельдмаршал князя Александра Александровича Прозоровского, вызывало у Засса глухое раздражение, что не раз замечали на себе офицеры, находящиеся под его командованием.

Новый адъютант, прибывший к нему прямо из Петербурга, не пришелся по душе Андрею Павловичу (На самом деле адъютантом генерала Андрея Павловича Засса был Карл Густавович фон Штрандман (будущий генерал от кавалерии (1844) и участник Отечественной войны 1812 года)).Раневский показался Зассу несколько высокомерным и заносчивым. «Кавалергард, - неодобрительно хмурился генерал, - но раз из полка выперли, стало быть, есть за что. Нечего нос задирать тут, здесь ему не по паркету в бальной зале шаркать, да комплименты дамам в будуарах говорить! Да, немало их под Аустерлицем полегло, почитай две трети полка, - соглашался он с робкими возражениями своего ординарца, - но то все от бравады, вышли в бой как на парад! Хотя бились насмерть: против конницы Мюрата не дрогнули. Сам не был, не видел. Брат сказывал», - улыбнулся Андрей Павлович. Самому Александру новое назначение также не пришлось по душе: «Боевого офицера, штабс-ротмистра, как мальчишку в поручики, в адъютанты!» - злился он. Но, все же, уважая немалые боевые заслуги своего нового командира, Раневский относился к Зассу с известной долей почтения. Мало-помалу, оба присматривались друг к другу. Со временем Андрей Павлович стал находить и положительные качества в своем адъютанте как то: исполнительность, безукоризненная честность, трезвость суждений и довольно внушительный боевой опыт.

Простояв под Браиловым два месяца, главнокомандующий все же решил переправиться за Дунай. Тридцать первого июля генерал Засс после переправы, почти с хода и без боя, занял Исакчи, а второго августа - Тульчею. Цель русских – крепость Измаил оказалась полностью окружена. Готовились к штурму этой неприступной твердыни.