Осквернитель

Джек присмотрелся и подозвал к нам казначейского.

— Тело двигали? — строго спросил он.

— Мы — нет, — ответил ревизор и предположил: — Возможно, сотрудник Пурпурной палаты, обнаруживший убитого…

— Он ни к чему не прикасался, — уверенно заявил Карл Готье.

Мысленно сделав еще одну заметку, я снял перчатку и прикоснулся к холодному запястью мертвеца. Сосредоточился, но не уловил ничего из ряда вон.

Никакого намека на Тьму в душе, а что до легкого налета скверны, так кто из нас без греха? Пропустил пару исповедей, и не более того.

Распрямившись, я в ответ на вопросительный взгляд Джека отрицательно покачал головой и отошел к двери.

— Святой отец, вы уже закончили? — сразу встрепенулся Готье. — Господа, дело ясное, предлагаю безотлагательно заняться розысками злоумышленника!

— Этим и без нас есть кому заняться, — проворчал Ференц Ольтер.

— Нельзя терять ни минуты!

— Похвальное рвение, — с плохо скрываемым сарказмом пробормотал дознаватель и уточнил: — Могу я рассчитывать, что квартиру подозреваемого не станут обыскивать в отсутствие сотрудников надзорной коллегии?

— Подозреваемого? — Глава Пурпурной палаты поджал губы и спросил: — У вас остались какие-то сомнения в его виновности?

— Не имею обыкновения спешить с выводами, — парировал толстяк. — Так что насчет обыска?

— Мои люди блокировали квартиру чернокнижника и оцепили его загородный дом, но им отдан недвусмысленный приказ ничего там не трогать до нашего прибытия.

— В нашем присутствии там нет никакой необходимости, — покачал головой Ференц. — Я пошлю кого-нибудь провести первичный осмотр, а нам предлагаю сосредоточиться на опросе непосредственных участников происшествия. — И он уставился на Готье: — Надеюсь, нет возражений?

— Нет, — холодно улыбнулся тот. — Какие могут быть возражения?

— Тогда идемте!

Мы вышли в коридор, и прибывшие по моему вызову братья-экзорцисты немедленно сменили нас в хранилище. Один монах раскурил кадило, остальные затянули молитву и принялись очищать от крови серебряные символы Изначального Света.

— Полагаете, в этом есть необходимость? — удивился Готье.

Я молча пожал плечами и последовал за тяжело отдувавшимся дознавателем. Своды подземелья давили буквально физически, и находиться под землей было уже просто невмоготу. Впрочем, в караульном помещении лучше не стало: сосредоточиться на работе никак не получалось, руки дрожали, постоянно не хватало воздуха, а одежда под плотным кожаным одеянием пропиталась потом.

Мне б водички холодной, но куда там!

Проверив на наличие Скверны всех караульных, я приткнулся в уголке и принялся составлять отчет, а когда наконец покончил с писаниной и поднялся на улицу, то сразу оттянул полумаску и подставил лицо дуновениям студеного ветерка.

Но толком перевести дух не дал Джек.

— Что скажешь? — потребовал он отчета, стоило только нам отойти от особняка казначейства.

Я задумчиво глянул на приятеля, взвесил все «за» и «против» и покачал головой.

— Ничего не скажу.

— Совсем? — прищурился рыжий прохиндей, сразу заподозрив неладное. — Ты в этом уверен, Себастьян?

— Отстань, а?

— Что значит «отстань»? — опешил Пратт. — Речь идет о моей карьере!

— Слушай, Джек, — оскалился я в ответ, — ты попросил тебя прикрыть, и я полночи торчал в склепе, от которого Тьмой разит, как от портовой помойки тухлой рыбой! У меня сейчас голова как барабан, не дави на меня! Хорошо?

— Просто скажи, — нахмурился приятель. — У меня проблемы?

— А сам как думаешь, Джек? Естественно, у тебя проблемы!

— По твоей части?

— Насчет меня не беспокойся, — уверил я приятеля, — все острые углы кое-как сгладил. Ты лучше ищи подходы к Ольтеру, он тот еще живоглот.

— Считаешь, это понадобится?

— Он только выглядит безобидным толстяком, на деле хватка у него волчья, а моральные принципы примерно как у пахартской гиены. Если посчитает нужным, утопит в дерьме и тебя, и Готье. А скорее утопит того из вас, кто меньше заплатит.

— Не надорвется?

— Ференц в фаворе у Ланье, — напомнил я. — Да ты и сам это знаешь не хуже меня.

Джек беззвучно выругался и спросил:

— На чем он может меня прижать?

— Ты едешь или нет? — задал я встречный вопрос.

— Придется остаться на заседание следственной группы, — сказал Пратт и попросил: — Выкладывай уже, Себастьян. Не темни.

Стылый воздух к этому времени порядком освежил голову, но я все же предложил:

— Пойдем пройдемся.

— Легко, — сразу, согласился Джек. — Только распоряжусь насчет кареты.

На выходе с закрытой территории дворцового комплекса Джек отыскал кучера, велел ему следовать за нами и свернул на темную аллею, где меж аккуратно подстриженных кустов замерли присыпанные влажным снегом скамьи и мраморные чаши фонтанов. Карета неторопливо покатила следом в некотором отдалении.

— Ну и? — первым нарушил Пратт затянувшееся молчание.

— Совсем ты мышей не ловишь, — поморщился я.

— В смысле? — напрягся Джек.

— В хранилище вошли двое — ревизор и «серый сюртук». Больше с ними никого не было, так?

— Так.

— Твоему парню проломили череп и свернули шею, правильно?

— Правильно.

— Грудину искололи ему уже после смерти и раны особо не кровоточили?

— Все верно.

Я остановился и уставился на приятеля:

— Так скажи на милость, откуда взялась вся та кровь, которой намалевали пентакль?

Пратт на миг задумался и опрометчиво заявил:

— В этом нет никакого смысла!

— Так кажется только на первый взгляд, — возразил я. — А вот если предположить, что ревизор казначейства был всего лишь жертвой, то все встанет на свои места.

— Чушь! — взорвался Джек. — Невозможно покончить жизнь самоубийством, самому себе свернув шею!

— А кто, друг мой, — я ухватил его за серебряную пуговицу камзола и притянул к себе, — говорит о самоубийстве?

Пратт высвободился и нервно потеребил рыжий ус.

— Хмырь из Пурпурной палаты? — произнес он какое-то время спустя. — При таком раскладе он точно в деле!

— Несомненно, — подтвердил я, поскольку не видел иного объяснения случившемуся. — Твой парень распотрошил ревизора и намалевал кровью пентакль, потом вскрыл сейфы и отправил мертвеца с наконечниками в Бездну.

— С чего бы ему так подставляться?

— Ты меня об этом спрашиваешь? Откуда я знаю, что ему посулили? Быть может, по плану его должны были просто связать?

— Тому всех доказательств — только невесть откуда взявшаяся кровь!

— Еще смазанная линия пентакля и отметина на сапоге мертвеца, — поправил я приятеля. — Поверь, Ференцу хватит и этой ниточки, чтобы раскрутить весь клубок.

— Если выяснится, что в преступлении замешан мой подчиненный… — Джек скривился, будто надкусил лимон, но сразу взял себя в руки. — Два момента, — заявил он, — лично мне остаются непонятными два момента.

— Излагай.

— Любое прикосновение к проклятому металлу грозит выжечь душу, но этого почему-то не произошло. Ты ведь не заметил ничего необычного, когда осматривал покойника, не так ли?

— Не заметил, — подтвердил я, соглашаясь с приведенным аргументом. — Что второе?

— Какой смысл выкидывать наконечники в Бездну? Какой от них там прок?

Я обдумал этот довод, и по спине у меня пробежал холодок.

— Клерк был еще жив.

— Что? — удивился Джек.

— Он был жив, когда его отправили в Пустоту! Полагаю, переход через Бездну был пробит извне, и кто-то принял подранка с наконечниками на другом конце.

— А можно отследить, откуда именно был открыт переход?

— Не думаю, — покачал я головой, вовсе не желая лезть в потустороннее, — экзорцисты уже очистили помещение…

— Бесов праздник! — обреченно выдохнул Пратт. — Если ты прав и Ольтер докопается до истины, мне конец! Готье не пропадет, за него вступится герцог Арно, крайним назначат меня! Беса в душу, Себастьян, да меня со свистом из дворца вышибут!

— Ты уже большой мальчик, придумай что-нибудь.