Страница 48 из 65
— Но однажды мы спрятались, — говорит он. — Моя мама и я. Он смотрит вверх, закрывает глаза, представляя другое место. Возможно, он не говорит мне всего. — Это был мой шестой День рождения, и она пыталась спрятать меня. Потому что она знала, что он хочет сделать со мной. Он моргает. Его голос падает до шепота, полумертвый от эмоций. — Я помню, ее руки дрожали, — говорит он. — Я помню, потому что смотрел на ее руки. Потому что она прижимала меня к себе. И на ней было надето это кольцо. Он затих, вспоминая. — Я никогда в жизни не видел драгоценностей. Я не знал точно, что это. Но она увидела мой взгляд и хотела отвлечь меня, говорит он. — Она хотела поддержать мое отвлеченное состояние.
Мой желудок угрожал вырваться наружу.
— Так она рассказала мне историю. Историю о мальчике, родившемся с очень зелеными глазами и мужчине, который был так очарован их цветом, что обыскал весь мир в поисках камня такого же оттенка. Его голос затухал, понижаясь до шепота, что я едва могла слышать его. — Она сказала, что этим мальчиком был я. Что это кольцо было сделано из очень редкого камня, и что он подарил его ей, надеясь, что однажды она подарит его мне. Это был ее подарок, сказала она, на мой День рождения. Он остановился. Вдохнул. — И тогда она сняла его, надела на мой указательный палец, и сказала, — Если ты спрячешь свое сердце, он никогда не заберет его у тебя.
Он смотрел на стену.
— Это кольцо — единственный подарок— сказал он, — который мне когда—либо дарили.
Я глотаю свои слезы, обжигающие, опаляющие свой путь вниз по моему горлу.
Глава 47
Я чувствую себя странно, весь день.
Меня как будто выключили, каким—то образом. Кенджи в восторге от того, что мы покидаем пределы базы, взволнован от возможности протестировать мои способности на новом месте, а все остальные нам завидуют, что мы можем выйти. Так что я должна быть счастлива. Я должна быть в предвкушении.
Но я чувствую себя странно.
Моя голова находится в каком—то странном месте, и я думаю, это происходит, потому что я не могу выкинуть историю Уорнера из своей головы. Я не могу перестать пытаться представить себе, каково ему было. Маленькому, испуганному ребенку.
Никто не знает, куда он направляется сегодня. Никто не знает глубины происходящего. И он ничего не делает, чтобы передать, что он на самом деле чувствует. Он спокоен как всегда, сдержан и осторожен в своих словах, своих действиях.
Кенджи и я снова встретимся с ним через минуту.
Мы проскальзываем через дверь в стене с пистолетами, и наконец, можем увидеть собственными глазами, что Уорнер скрывает за этими дверьми. Мы проходим через стрельбище.
Здесь находятся станции с оружием и небольшие кабины с мишенями, поставленными в сотне метров, и сейчас это место пустынно. Наверное, это еще одна тренировочная комната Уорнера.
Мы идем к двери в конце коридора, и Кенджи толкает ее. Ему больше вообще не нужно прикасаться ко мне, чтобы сделать меня невидимой, и так гораздо удобнее. Мы можем свободно двигаться, пока я нахожусь не дальше 50 футов от него, это придает гибкость нашим действиям и возможность тренироваться снаружи сегодня.
Сейчас мы находимся за другой стороной двери.
Мы находимся на огромном складе.
Это место более 500 футов от края до края, и возможно в два раза выше. Я никогда не видела столько коробок за всю свою жизнь. Я понятия не имею что в них, и нет времени думать об этом.
Кенджи ведет меня через лабиринт.
Мы обходим коробки разных размеров, стараясь не споткнуться о провода и машины, предназначенные для перемещения тяжелых предметов. Здесь ряды и ряды и еще много рядов, разделенные на еще большее количество рядов, все помещение представляет собой четко организованные секции. Я замечаю, что на каждой полке и во всех проходах есть надписи, но я слишком далеко, чтобы прочитать их.
Когда мы наконец добрались до конца склада, увидели две огромных в пятьдесят футов двери, ведущие к выходу. Это, несомненно, зона погрузки для грузовых машин и танков.
Кенджи хватает меня за руку и притягивает ближе, так как мы проходим несколько охранников на выходе. Мы мчимся мимо грузовиков, припаркованной кругом в зоне погрузки, пока, наконец, не добираемся до места встречи, где нас должен ждать Уорнер.
Мне хотелось бы, чтобы Кенджи сделал меня невидимой, в первый раз когда, я пыталась выйти с базы. Это было бы так приятно просто выйти, как человеку, вместо того, чтобы ехать по коридорам, трясясь и шатаясь и цепляясь за ножки тележки для обслуживания номеров.
Уорнер прислонился к танку.
Обе двери открыты, и он смотрит вокруг так, как будто наблюдает за работой, проводимой грузовыми агрегатами. Он кивает нескольким солдатам, когда они проходят.
Мы карабкаемся на пассажирскую сторону незамеченные.
И только я собираюсь известить Уорнера о нас, как он подходит с пассажирской стороны, и говорит: — Осторожно с ногами, любимая— и закрывает дверь.
И после залезает на другую сторону. Заводит двигатель.
Мы все еще невидимы.
— Откуда ты узнал, что мы здесь? сходу спрашивает Кенджи. — Ты, типа, можешь видеть невидимых людей?
— Нет— говорит Уорнер, взгляд сосредоточен перед собой. — Я чувствую ваши эмоции. Ее, больше всех.
— Правда? удивляется Кенджи. — Это какое—то загадочное дерьмо. Чего мне хочется? Арахисового масла?
Уорнер не удивлен.
Кенджи прочищает горло. — Джей, я думаю, нам нужно поменяться местами.
— Почему?
— Мне кажется, твой парень лапает меня за ногу.
— Ты себе льстишь — говорит Уорнер.
— Поменяйся со мной местами, Джей. Я чувствую себя дерьмово, у меня от него мурашки по коже, как будто он замышляет меня ножом пырнуть.
— Хорошо— вздыхаю я. Я пытаюсь перелезть через него, но это трудно, учитывая, что я не вижу ни своего тела, ни его.
— Оу, черт возьми, ты почти попала мне ногой по лицу.
— Извини!— говорю я, пытаясь перелезть через его колени.
— Просто двигайся— говорит он. — Боже, сколько ты весишь?
Он внезапно передвигается, выскальзывая из-под меня, и слегка подталкивает, чтобы переместить меня.
Я падаю лицом на колени к Уорнеру.
Я слышу краткий резкий вдох Уорнера, и резко поднимаюсь, краснея так сильно, и вдруг я чувствую такое облегчение от того, что никто не может видеть меня прямо сейчас.
Я хочу ударить Кенджи в нос.
Никто больше не говорит после этого.
Поскольку мы приближаемся к нерегулируемым территориям, пейзаж начинает меняться. Простые, без знаков, полумощеные дороги уступают улицам нашего старого мира. Дома выкрашены в оттенки, которые когда—то были красочными, и дороги выровнены с тротуарами, которые возможно благополучно вели детей домой из школы. Все дома разваливаются теперь.
Каждый сломан, обветшал. Окна заколочены. Газоны заросли и обледенели. Укус зимы прохладен в воздухе, и это бросает в уныние от пейзажа в пути, как будто говорит, что все может измениться в другой сезон. Кто знает.
Уорнер останавливает танк.
Он вылезает и идет к нашей двери, на всякий случай, если кто-то увидит, делает так, чтобы казалось будто он открывает ее по определенной причине. Посмотреть что внутри.
Нет ли проблем.
Это не имеет значения.
Кенджи выскакивает первым, и Уорнер, кажется понимает, что он вышел.
Я тянусь к руке Уорнера, потому что знаю что он не может видеть меня. Его пальцы сплетаются с моими. Его взгляд сосредоточен на полу.
— Все будет в хорошо— говорю я ему. — Ок?
— Да— говорит он. — Я уверен, что ты права.
Я не решаюсь. — Ты скоро вернешься?
— Да— шепчет он. — Я вернусь к тебе ровно в два часа. Этого времени будет достаточно?
— Да—
— Хорошо. Я буду ждать тебя здесь. Именно в этом месте.
— Ладно—
Он ничего не говорит секунду. Затем — Ладно.
Я сжала его руку.
Он улыбается в землю.
Я встаю, он отходит в сторону, предоставляя мне место для прохода. Я касаюсь его, проходя мимо, кратко. Просто напоминая. Что я рядом с ним.