Воспламени меня (ЛП)

Он вздрагивает от неожиданности и делает шаг назад.

А потом садится в танк и уезжает.

Глава 48

Уорнер опаздывает.

У меня и Кенджи занятия прошли безуспешно, они состояли в основном, из того, что мы стояли и объясняли друг другу, где мы стоим и на что смотрим. Нам необходимо придумать лучшие сигналы в следующий раз, потому что пытаться координировать тренировку между двумя невидимыми людьми гораздо труднее, чем, кажется. Это говорит о многом.

Теперь мы устали и немного разочарованы, продвинувшись мало в своем развитии, и стоим на том же месте, где Уорнер высадил нам.

А Уорнер опаздывает.

Это странно по многим причинам. Первая из которых — это то, что Уорнер никогда не опаздывает. Никогда. И второе, если бы он все—таки опаздывал, то не в подобном случае.

В этом случае — это слишком рискованно для подобной небрежности. Он не поступил бы так легкомысленно. Я знаю, он бы так не поступил.

Так что, я паникую.

— Я уверен, что все прекрасно— говорит мне Кенджи. Наверняка, он завис со своими какими-нибудь обязанностями, делает Что-то. Ты знаешь, командирство и прочее дерьмо.

— Нет такого слова — командирство.

— А буквы есть, не так ли? Для меня звучит как слово.

Я слишком нервничаю, чтобы подтрунивать сейчас.

Кенджи вздыхает. Я слышу, как он топает ногами от холода. — Он придет.

— Я не чувствую себя в порядке, Кенджи.

— Я не чувствую себя в порядке, тоже — говорит он. — Я чертовски голоден.

— Уорнер никогда не опаздывает. Это на него не похоже.

— Уткуда ты знаешь? бросает Кенджи — Как долго ты его знаешь, точно? Пять месяцев? И ты думаешь, что заешь его достаточно хорошо? Может он в секретном джаз-клубе поет капелла и носит блестящий жилет, и думает, что здорово танцевать канкан.

— Уорнер не будет носить блестящие жилеты — огрызаюсь я.

— Но думаешь, что он будет танцевать канкан.

— Кенджи, я люблю тебя, правда люблю, но сейчас я так обеспокоена, и чувствую себя такой уставшей, что чем больше ты говоришь, тем больше мне хочется тебя убить.

— Не говори мне такие сексуальные вещи, Джей.

Я фыркаю, раздраженно. Боже, я так волнуюсь. — Который час?

— Два сорок пять.

— Это неправильно. Мы должны найти его.

— Мы даже не знаем где он.

— Я знаю— говорю я. — Я знаю где он.

— Что? Как?

— Помнишь, где мы встретились с Андерсоном впервые— спрашиваю я его. — Ты помнишь, как вернуться на Сикамор—стрит?

— Да...— говорит Кенджи медленно. — Зачем?

— Он в примерно в двух улицах оттуда.

— Гмм. Что за черт? Почему он там?

— Отведешь меня туда? спрашиваю я, нервничая. — Пожалуйста? Сейчас?

— Ладно— говорит он, неубежденный. — Но только потому что мне любопытно. И потому что здесь чертовски холодно, и мне нужно двинуть ногами, прежде чем я замерзну до смерти.

— Спасибо— говорю я. — Где ты?

Мы следуем на звуки голоса друг друга, пока не врезаемся. Кенджи просовывает руку в мою. И мы прижимаемся друг другу от холода.

Он направляет нас.

Глава 49

Вот и все.

Дом темно—голубого оттенка. Тот, в котором я очнулась. Тот, в котором жил Уорнер. Тот, в котором живет его мама. Мы стоим перед ним, и он выглядит так же, как и в последние два раза, что я была здесь. Красиво и ужасающе. Ветряные колокольчики колышутся туда-сюда.

— Какого черта Уорнеру быть здесь? спрашивает Кенджи. — Что это за место?

— Я не могу сказать тебе— говорю я ему.

— Почему не можешь?

— Потому что это не моя тайна, чтобы ее выдавать.

Кенджи молчит мгновение. — Так чего же ты от меня хочешь?

— Можешь подождать меня здесь? спрашиваю я его. — Я смогу остаться невидимой, если войду внутрь? Или я выйду из радиуса?

Кенджи вздыхает. — Я не знаю. Ты, конечно, можешь попробовать. Я никогда не пытался делать это, находясь снаружи дома. Он колеблется. — Но уж если ты собралась идти без меня, не могла бы ты поторопиться? Я уже отморозил свою задницу.

— Да. Я обещаю. Я быстро. Я просто хочу убедиться, что с ним все в порядке — или что он все еще здесь. Потому что, если он не внутри, он может ждать нас на месте встречи.

— И тогда это все будет — огромной тратой времени.

— Мне жаль— говорю я ему. — Мне очень жаль. Но я просто должна убедиться.

— Иди— говорит он. — Иди и скорее возвращайся.

— Ладно— шепчу я. — Спасибо.

Я отдаляюсь и поднимаюсь по лестнице маленькой веранды. Проверяю ручку. Она не заперта. Я поворачиваю ее, открываю дверь. Шаг внутрь.

Здесь меня застрелили

Кровавое пятно там, где я лежала на полу уже отчищено. Или, возможно, ковер заменили.

Я не уверена. В любом случае воспоминания еще окружают меня. Я не могу ходить в этом доме, не чувствуя как скручивает мой желудок. Все неправильно здесь. Все так неправильно. Такое мертвое.

Что-то случилось.

Я чувствую это.

Я осторожно закрыла дверь за собой. Я крадусь вверх по лестнице, помня, как скрипели половицы, когда меня в первый раз схватили и привели сюда, и у меня, получается, обойти самые шумные части, остальные, к счастью, звучат так, как будто это мог быть ветер.

Когда я поднялась наверх, насчитываю три двери. Три комнаты.

Слева: старая комната Уорнера. Та, в которой я очнулась.

В середине: ванная. Та, в которой я мылась.

В дальнем конце коридора, правее всех: комната его мамы. Та, которую я ищу.

Мое сердце колотится внутри.

Я с трудом могу дышать, когда на цыпочках подхожу ближе. Я не знаю, что ожидаю найти внутри. Я не знаю, на что надеяться от этой затеи. Я понятия не имею, даже, если Уорнер все еще здесь.

И я понятия не имею, каково это будет — увидеть его мать.

Но Что-то тянет меня вперед, убеждая открыть дверь и проверить. Мне нужно знать. Мне просто нужно знать. Иначе мой разум не успокоится.

Так что я медленно двигаюсь вперед. Несколько вдохов и выдохов. Я сжимаю дверную ручку и поворачиваю, очень медленно, даже не осознавая, что потеряла невидимость, пока не вижу свои ноги, переступающие порог.

Паника охватывает меня в одно мгновение, мой мозг рассчитывает запасной план действий, и хотя я кратко задумываюсь о том, чтобы развернуться и выйти за дверь, мои глаза уже осмотрели комнату.

И я не знаю смогу ли повернуть сейчас назад.

Глава 50

Тут стоит кровать.

Односпальная кровать. Окруженная аппаратами и капельницами, и склянками, и совершенно новыми подкладными суднами. Тут есть стопки простыней и стопки одеял, и самые красивые книжные шкафы, и вышитые подушки, и очаровательные чучела животных, разбросанных везде. Здесь есть свежие цветы в пяти различных вазах и четыре ярко окрашенных стены, и маленький столик в углу с подобным ему маленьким стулом, и цветок в горшке, и набор старых кистей, и рамки для фотографий, везде. На стенах, на столе, на прикроватной тумбочке.

Белокурая женщина. Маленький белокурый мальчик. Вместе.

Они никогда не постареют, замечаю я. Картины никогда не меняются во времени с течением лет. Они никогда не покажут развитие жизни этого ребенка. Мальчик на этих фотографиях всегда молод, всегда удивлен, и всегда крепко держится за руку дамы, стоящей рядом с ним.

Но этой дамы здесь нет. И ее медсестра ушла, тоже.

Аппараты выключены.

Лампочки не горят.

Кровать пуста.

Уорнер сжался в углу.

Он скрутился комочком, колени поджаты к груди, руки обхватывают его ноги, голова спрятана за руками. И он дрожит.

Дрожь сотрясает все его тело.

Я никогда, никогда не видела его похожим на ребенка прежде. Никогда, ни разу, за все время, которое я его знаю. Но прямо сейчас, он похож просто на маленького мальчика.

Испуганного. Уязвимого. Абсолютно одинокого.

Не требуется много времени, чтобы понять почему.

Я падаю на колени перед ним. Я знаю, что он в состоянии почувствовать мое присутствие, но я не знаю, хочет ли он видеть меня прямо сейчас. Я не знаю, как он отреагирует, если я дотронусь до него.