Дьявол

– Альмера.

– Мой господин. Прости меня, мне надо увидеться с тобой. Я подслушивала под дверью. Я боюсь. – Она внимательно посмотрела в обе стороны переулка и, никого не увидев, подняла завернутый в материю сверток к Рори, который подставил руки, чтобы взять его.

– Тебе нечего бояться, малышка.

Рори откинул складки материи и увидел лицо своего сына. Ему показалось, что он выглядел как все младенцы, однако он отметил, что у мальчика была белая кожа, сильные и здоровые ручки и ножки и на голове золотились жидкие пучки светлых волос. Рори испытал чувство, поразившее его самого. Вес и тепло свертка в руках давали ощущение собственного достоинства. Ведь это была его плоть и кровь, которую они сотворили вместе с девушкой, стоящей сейчас рядом с ним. Он отдал ребенка Альмере, вдруг почувствовав всю хрупкость этого свертка.

– За себя я не боюсь. – Альмера протянула руки, чтобы взять ребенка. – За Исмаила тоже. Я смогу его защитить, а вот за тебя я боюсь. Она может тебе навредить.

Он нашел в себе силы улыбнуться.

– У меня все еще есть то, чего она добивается; она не навредит мне, во всяком случае, до тех пор, пока не получит это, а судя по тому, как дела обстоят сейчас, будет это не скоро.

– Я тоже этого хочу, милорд. Ох, возьми меня с собой!

Перспектива снова иметь Альмеру под рукой была заманчивой, но куда же он с ней денется? Конечно, не к Мэри Фортескью с ее собранием крикливых девиц, не в Мелроуз, где Мараю следовало опасаться еще больше, чем леди Мэри, и не на «Шайтан», где она будет единственной женщиной среди грубой матросни. Возможно, он мог бы взять ее к Элфинстону, но это вызовет уйму разговоров: служанка леди Мэри под покровительством вновь прибывшего работорговца.

– Сейчас я не могу, Альмера. А в том деле, которого ты жаждешь вместе с леди Мэри, боюсь, я буду бесполезен. Со мной что‑то произошло. Не спрашивай почему, но я хуже любого евнуха из сааксских гаремов.

Он соскочил с коня, чтобы обнять ее. Долгих объятий не получилось, они были прерваны вывернувшей из‑за угла телегой, запряженной быками.

Рори подождал, пока телега проедет, затем поцеловал Альмеру.

– Возвращайся домой, малышка. Сейчас тебе там ничего не угрожает. Дай мне все обдумать. Я найду безопасное место для тебя и Исмаила. Если бы ты вдруг исчезла, за тобой бы устроили погоню. Доверься мне, Альмера. Я обо всем позабочусь. Береги моего сына. Аллах милостив, он защитит тебя, и я тоже. Теперь иди, пока тебя не хватились, и знай: я люблю тебя. Всегда любил, а теперь люблю вдвойне, потому что ты мать Исмаила.

Он отпустил ее, сел в седло и ускакал прочь, чувствуя тепло ее пальцев на своей руке. В конце переулка он оглянулся и увидел черную фигуру с опущенными плечами, заворачивающую за угол. Всепоглощающее желание броситься назад и увезти ее с собой овладело Рори, но он не поддался ему и повернул коня в сторону дома Мэри Фортескью. Он нашел ее сидящей в гостиной наверху с выражением суровой решительности на лице.

– Твой слуга Кту здесь. Он был на корабле; капитан Джихью просил передать, что там все в порядке.

– Ты смогла понять его?

– Фаял перевел мне. Ну сядь же, Бога ради, и отдохни. Весь день мотаешься, как проклятый, и так ничего и не добился.

– Точно! Что же случилось со мной? Вдруг за одну ночь я превратился в евнуха. Старик Гарри умер. Он больше не встает по стойке смирно.

– Что, видимо, и обнаружила миледи Клеверден, судя по выражению твоего лица. Держу пари, она потерпела такую же неудачу, как и я.

– Именно, – он глуповато улыбнулся. – Маленький негодяй мертв.

– Ну, он далеко не маленький и, уж конечно, не мертв. Я знаю, что с ним стряслось, и поставлю его на ноги так скоро, что и глазом не успеешь моргнуть. Это все чертова Марая со своим проклятым обэ. Клянусь, он встанет на нее в любое время, когда она пожелает, но ни на кого другого. Мы займемся этим, дружок. Если она навела на тебя порчу, чтобы приберечь старика Гарри для себя, мы сделаем еще один шаг и снимем эту порчу. Гляди, Рори, – она приподняла юбку своего темного костюма. – Я уже готова ехать с тобой в Мелроуз, хотя ты ничего и не замечаешь. Перекусим, а потом смело бросимся в атаку на эту ведьму. Ничего не бойся. Мама Фиби скоренько расправится с этой девчонкой. Дьяволица, говоришь? Ладно, а у Мамы брат – сукуй. Старый греховодник всегда шныряет у черного входа, вымаливая себе обед. Настала пора ему расплатиться со мной за все кушанья, которые он у меня выклянчил. Старый дурак и его молодой подлиза, который всегда шляется с ним, как раз сейчас обретаются на моей кухне. От обоих воняет, как от помойки, и мне потребуется бельевая скрепка на нос, чтобы стоять рядом с ним, но зато старик сможет поставить на место эту шоколадную негодницу. У него целая сумка сушеных листьев, крысиных черепов и петушиных перьев, так что он ко всему готов.

Рори протянул к ней обе руки.

– Что бы со мной ни случилось, Мэри, ты всегда приходишь мне на помощь: то угощаешь кусочком холодного мясца и теплой любовью в Глазго, то стараешься поставить на ноги старину Гарри. Ты всегда находишь выход.

– И буду находить, дружок. Я же говорю, любой мужчина становится беспомощным, если за него не думает женщина. Так что не пренебрегай советом, Рори. Во что бы превратилась твоя жизнь, если б я вышла за тебя замуж? Я бы все время ходила в штанах, а ты бы превратился в мужа‑подкаблучника. Я спасла тебя от судьбы, которая хуже смерти, отказавшись выйти за тебя замуж. Ты должен мне спасибо сказать за это.

Он замотал головой, довольный, что снова вернулся к ней, что ему больше ничего не нужно, только поесть, вытянуть длинные ноги и забыть про все горести на какое‑то время. Он откинулся в удобном кресле, закрыл глаза и задремал, пока звон посуды и запах еды не вернули его сознание.

Они обедали а deux, и он понял, что голоден. Потом последовала подготовительная суета перед отъездом, и так как уже стемнело, Рори приказал Кту ехать по одну сторону от экипажа Мэри, а сам поехал по другую. Бесформенная куча грязных лохмотьев рядом с экипажем чудесным образом превратилась в человека.

– Тио Карло, – представила его Мэри со своего сиденья в коляске, и он протянул Рори резную рукоятку трости вместо руки.

– И Ганимед. – Мэри указала на стройного, с кожей табачно‑коричневого цвета юношу с дикарски красивым лицом, который стоял рядом со стариком, держа набитый чем‑то мешок. Юноша помог куче лохмотьев подняться на ноги, втолкнул в экипаж и сам влез следом. От обоих пахло падалью и экскрементами, и Рори увидел, что вместо бельевой прищепки Мэри держала перед носом помадницу, но он сильно сомневался, что ее острый аромат мог перебить этот запах.

Бледная луна, просвечивающая сквозь остроконечные зубцы пальмовых листьев, давала достаточно света, чтобы посеребрить колышущиеся метелки сахарного тростника и освещать дорогу. Когда они приехали в Мелроуз, Тим встретил их у двери, а рядом стояли Мама Фиби и сияющая Марая, опять в великолепном розовом платье. Прибытие Мэри вместе с Тио Карло и томным Ганимедом вызвало вскрик удивления у Мамы Фиби и оцепенение от страха у Мараи. Мэри прогнала старика с его мальчишкой на кухню с наставлениями Маме Фиби, чтобы они начинали любые приготовления, которые сочтут нужными, лишь бы избавиться на какое‑то время от их отвратительного запаха. Затем она приказала Марае отнести свой небольшой саквояж в комнату Рори, чтобы у той не возникло никаких сомнений относительно того, кто будет ночевать там. Марая рванулась исполнять приказание, но ее презрительная мина, не оставшаяся незамеченной Мэри, свидетельствовала, что ее госпоже от этого будет мало прока.

– А ну‑ка, убери эту ухмылку с лица, девочка, – рука Мэри шлепнула Мараю по заднице, – и следи за своими манерами, не то твоя очаровательная спинка отведает двадцать плетей. Чего терпеть не могу, так это наглости.

Отвернувшись, чтобы не видеть гнева Мэри, Марая взяла саквояж и ушла, но по плечам и убыстряющемуся шагу можно было судить, что она тоже разозлилась. Взмахнув юбками, она исчезла в галерее. Теперь, когда Марая ушла по приказанию, а двое колдунов находились на кухне, Мэри быстро объяснила Маме Фиби и Тиму, что, по ее мнению, произошло с Рори. Тим замотал головой, не веря сказанному. Ничего подобного, он был уверен, не могло случиться с его идолом, но Рори подтвердил, что именно так и обстоит дело. Мама Фиби согласилась, что такое несчастье могло случиться. Если девушка была дьяволицей, как она и хвастала, она могла навести такую порчу. Это не было редкостью, и ревнивые женщины часто пользовались этим в отношении своих гулящих мужей и любовников. Когда Мэри рассказала ей про дохлого петуха и укушенную губу, тут Рори отвернул нижнюю губу, чтобы показать шрам, толстуха кивнула в подтверждение мудрости Мэри, что та привезла Тио Карло из города.