Посох Времени

— Горыни, — утираясь от розового, кровавого пота, выдохнул он, — и с исхода ещё двое…

Ас отстранил его в сторону и, лишь на миг, задержавшись на пороге, бросил через плечо:

— Оставайся с Гоенегом, слышишь? Берегите чародея и Посох, а тако же чада его и Добромилу, ну же…

Щедрое весеннее солнце слепило глаза, отражаясь от огрубевшего наста снега. Светокол нахлобучил на голову свой четырёхвёдерный шлем с кольчужными опалами до рамен, обнажил меч и двинулся к Капищу. У самого моста, отмахиваясь от жалящих его, будто шершни Поясов, пал на колена один из ануннаков. Он запоздало увидел приближающегося к нему Аса, попытался встать, но был сокрушён наземь и тут же обезглавлен. Из перерубленных кишок, что были возле его головы, полилась кровь чёрная, а из толстой выи серо-бурая. Его, словно закованная в железо голова, покатилась под мост и, проломив лёд, тут же утонула в воде оградительного канала.

«Береги-и-и-ись!!!» — вскричали витязи, рассыпаясь в широкую оборонительную цепь. Едва не срубив один из столбов у привхода Капища, прямо на Дїя вывалился ещё один ануннак. Будучи ростом в полголовы ниже Светокола, он ничуть не уступал Асу в умении владеть мечом. Этого Горыныча Пояса потрепать ещё не успели, он был свеж и полон сил. Как тут было не пожалеть Асу, что его тяжёлый, окованный железом щит остался у стены в оружейной? Чужак рубился самозабвенно, причём так, будто старался увести Дїя в сторону от Капища. Уже скоро стало ясно почему. Через пролом, возле которого добивали третьего из ануннаков Пояса, ввалился ещё один. Огромный, словно железная гора, со страшным, чёрным топором…

Первым же взмахом он ударил в землю так, что вышиб опору из-под ног витязей. Качнуло и Светокола. Он всё ещё продолжал схватку с чужаком шагах в десяти…, его, огромных шагах десяти к полуночной стороне. Не размениваясь на великодушные жесты, Чёрный Ящер прямо на земле проткнул двоих витязей шипом, венчающим его топорище. Оранжевые пятна подбоя распахнутых на снегу плащей ознаменовали собой первые потери Ордена. Но были ли они на самом деле первыми, кто знает? Бой шёл по всему селу, а всматриваться и взвешивать потери ворог не давал.

Чёрный ануннак был прямой угрозой Капищу, а потому Ас, следуя его примеру, тоже не стал миндальничать в тот момент, когда бьющийся с ним горыня поскользнулся на канальном берегу. Большой меч со страшной силой тут же, дабы не терять преимущества, оглушил чужака, а потом, с высокого замаха разрубил тому голову до самой груди.

Вырвать меч из ящера оказалось непросто. Войдя в доспехи металл в металл клинок застрял так, что Дїю, чтобы вытянуть его, пришлось наступить на тело пришлого, теряя на это драгоценное время.

Чёрный заметил, что его основной соперник ринулся на него. Он поднял нижнюю часть забрала и…, дунул в сторону Аса огненным облаком. Светокола обдало жаром, а воздух наполнился запахом палёной шерсти. Это обгорела его борода и брови, причём последних не осталось вовсе. С волшебным топором, да изрыгая пламя этот ануннак, стоящий возле привхода Капища Свентовита представлял собой серьёзную опасность. Выход был один: в три прыжка сигануть за мост к оружейной, схватить щит. Им хотя бы можно прикрыться от огня, а уж как достать горыню…, это всё потом.

Дїй огладил смердящую дымом бороду и метнулся к теремам. Казалось бы, путь к Капищу чужаку открыт, но! Это если бы не было на поле боя витязей Ордена Золотых Поясов. Они обучены до конца оборонять своё Капище, впрочем, как и любое светлое место. Остановиться они могли, только одержав победу или со славой пав мёртвыми в бою.

Чёрного обложили плотно, он пока только неуклюже отгребался. Стало ясно, что его Топору требовалось время на то, чтобы снова набрать Силу. С огненным дыханием дело обстояло лучше. Пусть смертоносное пламя вылетало из его пасти не так уж и часто, но это держало витязей на почтительном расстоянии. Они, понимая, что он может поджечь Капище, дразнили его, намеренно заставляя тратить весь созревающий огонь на себя. Складывалось впечатление, что Пояса ждали кого-то.

Даже когда, взяв щит и лязгая доспехами, прибежал Дїй, витязи окликнули его, и посоветовали не бросаться в драку. Очень скоро стало ясно почему. От дальнего края села, без плаща, весь в копоти и крови, тяжело дыша, прибежал Огнедар.

— Дарушко! — будто в грибном лесу со всех сторон цепи стали окликать его собратья, — Дарушко! Остуди…. Заткни ему поддувало ….Чуть не изжарил, пёсья морда.

— Ужо, — поднял руку Огнедар, — ща, друзи мои, ждите, отдышусь малость. Вот же, только-только такого же у главных ворот свалили. Упарились. Там ещё двое, наши добивают. Гляньте-ка, — подходя к зыркающему на него злыднем ануннаку, стал весело потешаться витязь, — у этого ешшо и топор. Эй, друзи! А топоришко-то непростой, правда…?

Пояса тут же переглянулись и, подхватив его настроение, стали меж собой посмеиваться, де – так и есть, такого раньше не видывали. И вот же чудо, словно подтаявшая на солнце снежная шапка свалилась с воев сковывающая тяжесть внезапного нападения ануннаков.

— Не робей, парни, — медленно подступал к Горынычу Огнедар, — и ты, Ас, не спи в шапку, ишь, он озирается? Как бы не пальнул в Храм Свентовита пресветлого. Подходи, Дїй, шагай за мной, но чуть поодаль. Как я ему хайло заткну, изловчись не дать размахнуться топором. Не иди близко, говорю. Изжарит ведь… Одно плохо, — добавил храмовник себе под нос, — что, ежели он нас понимает?

Чёрный словно чуял, что медленно подступающий к нему витязь не особо боится его пламени. Перестал плеваться огнём и копил силы. Светокол, пользуясь этой передышкой подступил, как только мог ближе и остановился. Далее идти было опасно. Прикрываясь щитом, он замер, ожидая удобного момента.

Ануннак вдруг дёрнулся и резко выдохнул огнём в сторону Огнедара. Витязь в этот момент мелко перешагивал, держа позади себя меч и, выставив, словно прикрываясь, перед собой шую. Огненное облако целиком обволокло его, заставив даже стоящего невдалеке Светокола сесть и спрятаться за щит. Любого способно сгубить такое пламя….

Клубок восьмой

Любого, так и есть. И Кроды не надо, сразу угодишь в Вирий. Но это только в том случае, если в своё время за способности и родство с огненными Богами волхвы не дали тебе дорослое имя Огнедар… Тогда любое огненное облако только окутает тебя и не принесёт никакого урона. Останется лишь тёмная копоть, что выпадет на лик твой и одежды, да вместо ран и ожогов лёгкая испарина. Должно же будет хоть как-то сказаться на тебе внезапное проявление огненного буйства…?

            Потому, когда погас ослепительный огненный шар, окутывавший витязя, рассеялся смрадный дым, Огнедар так и стоял на месте, целёхонек. И дрогнул видя это Горыня. Глянул сквозь забрало на свой Топор и попятился.

            — Теперь ты, — крикнул через плечо покрытый сажей храмовник, — слышь, Асилок[181], не мешкай, вломи ему от всей своей широкой души. Вишь, топорик его не добирает пока Силушки-то?

             А Светоколу и говорить сего не надо было. Он в четыре огромных шага подскочил к ануннаку и тут же рубанул того сходу. Чужак, защищаясь, подставил под удар топорище. Дїй догадывался, что достать Горыню вряд ли будет просто, а потому бил с запасом, чтобы уж наверняка. Что и говорить, силы этого удара хватило бы и на семерых Горынь, но вместо этого воздух взорвался тупым звоном и гордость ковалей, клинок тройной закалки Аса рассыпался в щебень. Широкие длани отдались болью, и скрививший страдальческую гримасу Дїй, бросив по ноги ставшую ненужной, уцелевшую рукоять, тут же перехватил руку чужака с топором…

            — А-ну, братцы! — возопил Огнедар, и Пояса, мелькая, будто огненные стрелы оранжевыми подбоями своих плащей, бросились на помощь Светоколу. Ас и ануннак сцепились намертво и стали падать на ступени привхода в Капище. Застонали балки, затрещали доски, приподнялись брёвна над тёсанной аркой, в кои упёрлась спина Горыныча. Стали Пояса подныривать под свод, да оттуда жалить Чёрного, а тот всё Топор не бросает, хотя сам, кабы не лежал на своде привхода, уж давно упал бы.