Посох Времени

Сельчане посмотрели друг на друга, да только веждами хлопали. А вот и он, уж за Вышатой нарисовался, будто прикатился от края площадки.

— Что? — Продолжал он не к месту балагурить. — Чудно, правда? Не пужайтесь. Надобно было посмотреть, сработает ли отвод. Не хотелось башку под стрелы высовывать, ждут ведь меня, эти черти желтомордые.

— Чёй-та? — затряс бородой Дарьян. — Никак морочишь нас?

— Морочу, — не стал отпираться храмовник, — но это малый морок, да и снял я его уже. Вам он не к месту. Эх, — вздохнул он тихо, — други мои, покатался я по камню и…, должон вам сказать: лезут уж аримы на вышку-то.

Семеро всего, — уточнил он, глядя на то, как сжались в страхе общинники, намереваясь подниматься и дать бой. — Но вы, робяты, пока не высовывайтесь. — Привычно вернул их на камень витязь. — Как станет совсем худо, тогда пособите, а пока лежите плошмя и даже головы не поднимайте до поры. Так будет лучше. Троих я обморочу, как только к верху доберутся. А четверых порешу, не поднимаясь. Как свалятся эти, с заходней стены и полуночной полезут другие. С десяток с каждой стороны дожидается, за ветками точно не видно сколько их. А уж как эти поднимутся…

— Тогда мы? — не удержался Вышата, боясь, что витязь напрочь забыл про тех семерых, что вот-вот выберутся к ним на вышку.

— Неа, — снова запросто улыбнулся храмовник, обнажая малый меч, — уж после них попрут жёлтые не шутя, но и тогда, братцы, говорю вам как родным, коли жизнь вам дорога, лежите, как и прежде на камне. Кто поднимется – порешу. Лежащих я вас не трону в боевой пляске. Ежели какой жёлтый падёт недобитым – того дорезайте смело, но не понимаясь. Вот этим вы мне и подсобите…

— Это и всё, что нам? Дак, а мы-то когда? — развёл руками Дарьян.

— Вы-то? — зачерпнув ладонью снег, и омыв им лицо, задумчиво ответил Любояр. — Может так статься, что сегодня к вечеру да и то, в селе, и ежели будете делать всё, как я велю. Ослушаетесь, тогда уж и вовсе не придётся. Вот оно как, общиннички – друзья мои – побратимы. Ну, я пополз морочить. А, да, — вспомнил храмовник, будто точно знал, когда аримы взберутся на вышку, а может и просто видел их сквозь камень, кто его знает? — слушайте и внимайте что будет дале. В скором времени я буду биться с жёлтыми здесь, страшно буду биться, но они не ведают, что я не один, потому, как только я увижу, что дело плохо, спрыгну вниз…

— Расшибёшься ведь…, — не удержался Дарьян.

— Вот же…, сказано – внимай. Время дорого, — добавил он с укоризной. — Спрыгну и уведу за собой выродков этих. Раз они про вас не ведают, то что им тут дале делать-то? Уйдут за мной. А после того и вы, погодите малёк, и потом полуночным склоном спускайтесь. Идите вдоль реки, берегом, под обрыв, и к селу. Жёлтые туда не сунутся. Обзор от Капища больно хороший, там наши их сразу заметят. Глядишь, свидимся ешшо. Всё…

Храмовник кувыркнулся к краю площадки и затих. Рубец вышки «ожил», зашевелился. Из-за него, будто вглядываясь в туман, поочерёдно встали три арима. В меховых, грубо сшитых накидках, мехом наружу, с обнажёнными мечами. Вышата и Дарьян вжались в камень, но жёлтые, заложив крутой вираж, глядя на общинников но, не видя их, прошли мимо и как зачарованные поочерёдно шагнули за край. Шагали уверенно, будто там мост или уступ. Шагали…, и безмолвными камнями падали вниз.

Дивно было смотреть на это, но дивно-то не токмо общинникам. Взбирающиеся следом за первыми тремя аримы, как видно, тоже не поняли как это их сородичи, ступая им на головы, будто на камни, сами по себе добровольно шагнули в бездну? Каждый из четверых оставшихся полюбопытствовал, выглядывая поверх края, и каждый получил короткий укол малого меча Любояра прямо в кадык.

Общинники переглянулись. Всё выходило именно так, как говорил храмовник, а значит, и далее следовало делать то, что он советовал.

Витязь тем временем выбрался в центр обзорной площадки, вытащил из ножен и большой меч и, присев на корточки прямо между общинниками, весело подмигнув им, принялся дожидаться следующих «гостей». Дарьян только открыл рот, чтобы спросить что-то, как храмовник вдруг взмахнул руками и прямо перед общинниками упали две разрубленные стрелы:

— Надо ж, — только улыбнулся Любояр, — видали, как разозлились. Это нам на пользу. В злобе очи не зрят, а они у них и без того в узкие щёлки смотрят. Ща попрут. Делайте, чего говорено – лежите и добивайте…

В тот же миг на площадку выскочили сразу двое. Как видно и эти были спутаны мороком, поскольку не видели куда шли, а витязь повернул их лицом друг к другу, а сам стал промеж них. Аримы только коротко ыкнули. Из спины каждого из них торчали их же аримские стрелы.

— Я ж говорил, злятся, неразумные. Куда ж стрелять, коли свои уж наверху?

Вот ещё двое, трое, сами по себе кувыркнулись за край. А вот за ними, когда влезли на площадку сразу пятеро, пошла драка. Но что за витязь, ай да витязь!  Общинники только слышали о таком. Аримы прут, а он, знай себе – пляшет, да по кругу от них уходит. Вприсядку, влево – вправо, мечами шась-шась, и дальше, а жёлтые только толкаются, стараясь уязвить его, мешают друг другу, да валятся поочерёдно с вышки.

Второй, третий круг, четвёртый, пятый. На шестом прямо на Вышату свалился какой-то уж совсем малорослый. Дарьян замахнулся, да где там, ворог упал к ним уж мёртвый. А Любояр рубился не шутя:

— Ха-а-а-а! —  кричал он небесам, чтобы аримы думали, что он взывает к Богам. — Вот уж пожаловали и те, кто умеет драться. Пришла пора…

С этими словами он будто телят согнал всех жёлтых в одно место и с выпадом вперёд так топнул ногой, что толкаемые перепугавшимися передними за край вышки свалились не меньше пятерых задних жёлтых.

Вышата лежал на камне, как и было приказано, а вот Дарьян приподнялся, чтобы смотреть за схваткой. За то, что ослушался и ему перепало. В тот миг, когда витязь «топнул» старшего из общинников так шибануло в голову чем-то невидимым, что напрочь отбило охоту вообще подниматься. Он лежал, обхватил голову, да только причитал:

— Ведь сколько себе говорил, не любопытствуй чрезмерно, ведь в который раз попадает за сие….

— Ранили? — спросил как-то невзначай рубящийся у края Любояр.

— Не, — отмахнулся Дарьян, у которого в голове звенела целая колокольня, — всё слава Богам, хорошо…

— Ух, братцы! — снова вскрикнул в небеса храмовник. — Пришло время, я пошёл. Отлежитесь и домой…, до встречи!

Он глянул вниз, где у подножия вышки выросла целая куча поверженных аримов, которых никто и не утруждался пока убирать. Теперь его видели все. Так и должно быть. Пусть смотря, что он один и он здесь. На уступах замерли семеро жёлтых, и они смотрели на него. В их глазах отобразился ужас. Никто не хотел оказаться в той куче, что чернела снизу. Но что было разыгравшемуся в боевом ритме Поясу до их желаний? Он лишь прицелился и, сшибая на лету их всех до единого, полетел вниз…

  Клубок седьмой

Гоенег бежал через лес. Спешил, минуя хорошо протоптанные стёжки караулов, что огибали кольцами высокий, неприступный тын поселения. Поправ для достижения максимальной скорости определяющее правило разведки − двигаться безшумно, он едва не поплатился за это дважды. В первый раз, когда налетел на сидящих в засаде аримов, что весьма изобретательно обосновались в заснеженных кустах у самого ограждения Капища, а второй, когда тут же едва не словил в брюхо пару стрел от своих. Это общинники расстарались. Стреляли на шум и из-за частокола, а потому не целясь.

Первая стрела стукнула в сосновый ствол всего в локте от распалённого бегом витязя, а вторая, гудя опереньем, мелькнула в снежных шапках кустов и пропала там из виду. И сколькие же из знатных воев так же поплатились за халатность? И не счесть. Ежели ждёшь стрелу, то всяко будешь прислушиваться, а так. Кто ж её ждёт, коли свои уж совсем недалече? А тут ещё на пути вдруг нарисовалось четверо ворогов. Благо жёлтые только рты разинули, когда к ним кусты ввалился эдакий молодец. Пока они хватались за петли с ножами да мечами, Гоенег как шёл, так и стал крушить смертоносно и шуйцей, и десницей. Троих сходу убрал тихим боем, а вот четвёртый, пёсья подхвостица, сидел в это время на дереве и наблюдал за селом. Как увидел он, что снизу творится, заорал, будто умалишённый и прыгнул вниз, угодив прямо на меч витязя храма Свентовита. Вот как раз на этот-то шум и прилетели стрелы.