Записки промышленного шпиона (сборник)

Я выкурил сигарету.

Я внимательно проверил окна и дверь, потом заглянул на освещенную кухоньку и бесшумно прошелся по комнате, а телефон не смолкал.

Тогда я поднял трубку.

– Эл, какого черта? – Я сразу узнал ровный голос киклопа. – Ты же у себя. Не могу я человека послать, ты его там по глупости изувечишь. Я тебя знаю. Надеюсь, ты не утопил лодку? У меня там сверток валялся.

Я промолчал.

Отпуск не получился.

Опекуны в самолете, Пан, ирландцы, теперь Юлай.

С Паном все ясно. И с опекунами, с ирландцами тоже. Но вот Юлай. Он все же не походил на человека, которого, по определению доктора Хэссопа, можно было назвать алхимиком, но он не походил и на тех людей, с которыми я постоянно имел дело. Он заявил, что с некоторых пор я путаюсь у них под ногами, но не сказал, у кого это у них . Я провел с Юлаем почти полтора месяца, а что толку? « Мы лечим… » Похоже, что моя долгая возня с алхимиками – сизифов труд; чем выше я поднимаю камень, тем с большей силой он падает к ногам.

– Надеюсь, ты не лазил в мой сверток?

– А ты поверишь? – наконец отозвался я.

– А почему нет? Мы ведь не в игрушки играем.

– Я не заглядывал в твой сверток.

– Спасибо, Эл.

Я слушал ровный голос киклопа и прикидывал: сколько я смогу продержаться в фанерном домике кемпинга и есть ли в этом смысл? С ножом ведь не пойдешь против автоматического оружия. И еще вопрос: войдут они в дом или попросту расстреляют меня сквозь эти фанерные стены?

– Хочешь, чтобы я вернулся, Юлай?

– Ты с ума сошел! Я и так еле от тебя избавился! – Он хохотнул там, как отдаленный гром. – Мне просто нужны лодка и сверток!

– И ты не будешь меня преследовать?

– Вот именно. Живи как хочешь. Только не впутывайся в пьяные драки.

– С кем? – быстро спросил я.

– Не знаю. Где моя лодка?

– Я припрятал ее надежно, Юлай. Если со мной что-нибудь случится, ты не увидишь ни свертка, ни лодки.

– Ты что, правда не понял? – удивился Юлай, проявляя некоторые признаки нетерпения. – Ты что, правда думаешь, что ушел от меня сам? Я, конечно, опасался, как ты там пройдешь рифы, но, в сущности, ничего опасного, ты справился. Так что кончай болтовню. Я хочу получить лодку, твоя судьба меня не интересует.

– Ну хорошо. Предположим, побег организовал ты. Почему же ты не забрал сверток?

– Обыкновенная забывчивость. Разве с тобой такого никогда не случалось? Разве я не говорил тебе, что мы лечим, а не убиваем?

– А Беллингер?

– Ты можешь назвать имя убийцы?

– А Крейг? А Штайгер? А Левин? А Керксгоф? А Лаути?

– Все то же самое, Эл. Назови имя убийцы, и я приду к тебе с повинной. Их никто не убивал. Они сами сделали выбор. И думаю, правильный.

– А Сол Бертье? А Голо Хан? А Памела Фитц?

– Ты умеешь связывать факты, Эл, но эту задачку тебе не потянуть. Слишком мало информации. Не получится. Зачем забивать голову именами покойников? Твое дело – подыскать тихую работу. Или сесть за мемуары. «Записки промышленного шпиона». Как тебе? Дарю название. Сбережения у тебя есть, перебьешься.

– Хочешь, чтобы я сменил работу?

– Конечно.

– А если я скажу – нет?

– Ты придурок, но ведь не такой.

– Где гарантия, что к утру меня не застрелят?

– Пошел ты! – рассердился киклоп. – Обойдешься без гарантий. Возьми в прокате машину и кати отсюда. Или улетай. Никто тобой больше не интересуется. От тебя одни неприятности. Поэтому исчезай, нечего тебе болтаться в наших маленьких городках. Чем быстрее ты исчезнешь, тем лучше.

– Для кого?

– Для тебя, конечно.

– Ладно, лодку я верну, – согласился я. – Но почему я должен менять работу?

– А смерть, Эл? – проникновенно спросил киклоп. – Почему ты не хочешь помнить о ней? Она всех уравнивает. И заказчиков, и клиентов.

– Вы же не убиваете, а лечите.

– Вот именно, – зарокотал он. – Мы не убиваем. Нам не нужно этого делать, ты все сделаешь сам. Ты забыл? Ты же внесен в список. Если ты снова начнешь искать некие странные связи между Паном и Л. У. Смитом, между президентом страны и бродягой, выигравшим часы в благотворительной лотерее, между физиком Ханом и каким-то там неудавшимся нобелевским лауреатом, ты, конечно, получишь профессиональное удовлетворение, но… Это катастрофически приблизит твой конец… В чисто физическом смысле… И все, что надо, ты сделаешь сам… Сам! Понял? Нам не нравятся люди, сующие нос то в рукопись Беллингера, то в сейф фирмы «Трэвел»… Ты слишком близко подошел к тому, что тебе не по уму…

Я слушал Юлая, а сам ни на секунду не отводил глаз от освещенных дверей. Конечно, жалюзи так сразу не сорвешь, но дверь можно вышибить ударом ноги.

– Вы же не убиваете, – повторил я. – Чего мне бояться?

– Не чего, а кого, Эл.

– Кого же, Юлай?

–  Себя.

– Что это значит?

– Это значит, Эл, что ты сильно ошибаешься, утверждая, будто будущего не существует. Оно существует, оно еще как существует, Эл! А корни его кроются глубоко в прошлом. Ты крупный хищник, Эл, мы слишком долго не обращали на тебя внимания. Ты не имеешь права входить в будущее, понимаешь? Твое время кончилось. И когда понадобится, ты уберешь себя сам. Если, конечно, не послушаешь доброго совета и не засядешь за мемуары. Я ведь не зря возился с тобой чуть не полтора месяца. Мы тебя зарядили. В твоем подсознании спрятана бомба, Эл, настоящая информационная бомба, и она может уничтожить тебя в любой момент. Вот почему ты должен молчать, спрятаться и забыть о своем поганом ремесле. Я вложил в твое подсознание слова-детонаторы, слова-ключи; они связаны с алхимиками и, конечно, с твоим ремеслом, Эл. Считай, ты приговорен.

2

Отвратительный холодок мурашками жег мне спину.

Приговорен? Информационная бомба? Слова-детонаторы?

Ну да… Беллингер девять лет провел в уединении, не подходил к телефону, не смотрел телевизор, не слушал радио, не принимал гостей, но однажды забылся и поднял телефонную трубку… Человек влюбляется, человек строит карьеру, он полон сил, он путешествует, его планы распространяются на ближайшие сорок лет, он неутомим, он готов перестроить мир, у него на все хватит сил, но однажды он поднимает телефонную трубку, слышит два-три слова и после этого молча сует в рот ствол пистолета, лезет в окно небоскреба, неловко прилаживает петлю…

Унизительное чувство беспомощности и беззащитности.

Какой жгучей, какой невыносимой должна быть мука, чтобы заставить крепкого, счастливого, уверенного в себе человека нажать спусковой крючок или сунуть голову в петлю; какой чудовищной должна быть мука, чтобы заставить крепкого, уверенного в себе человека в одно мгновение отказаться от всего, чем он жил, что его окружало, – от листвы за окном, от писка птиц, от детских голосов, женщин, знаний, поиска, путешествий; так не бывает, чтобы человек в одно мгновение отказывался от всего того, что строил целую жизнь. Но с Беллингером так случилось.

Значит, мой побег был предусмотрен.

Он входил в планы Юлая, как перед тем входило в планы мое похищение.

А теперь я ему не нужен. Он меня нейтрализовал. Он сделал все, что следовало сделать. Моя деятельность перестала укладываться в рамки, определенные неизвестными мне людьми. То, что я заглянул в роман Беллингера, их насторожило, то, что я угнал машину Парка, заставило действовать. Наверное, под этот пресс попал и доктор Хэссоп. А потом договорился и сдал меня, может, за обещание встречи с одним из посвященных. Ведь Юлай так и сказал: не ищи святых в своем семействе. Встреча с посвященными, наверное, не разочарует доктора Хэссопа, а вот я влип. Если бы, скажем, я заглянул в местечко, которое Юлай называл бункером связи, может, я бы понял, почему мне позволили жить в комнатенке с аппаратурой. Да именно потому и позволили, что комнатенка была набита нужной аппаратурой. Те лампочки, что так красиво подмигивали ночью на стеллажах, были лампочками контроля. И я не просто кричал в своих смутных снах, это Юлай насильно вколачивал в мое подсознание слова-ключи, слова-детонаторы. «Ты представить себе не можешь, какое это интересное место – бункер связи. – Я отчетливо представил ухмылку Юлая. – Оттуда я могу держать прямую связь с любой человеческой душой, если, конечно, – ухмыльнулся он, – она подключена к аппаратуре. То, что ты, Эл, выбрал комнату с аппаратурой, психологически легко объяснимо: человек в подобных условиях всегда выбирает уединение. А я тебе предложил отдельную комнату. С тобой было интересно. Это большое искусство – так подобрать слова-ключи, чтобы в нужный момент они сработали сразу, как настоящие детонаторы. Запомни, Эл, если ты впредь выйдешь за обозначенные тебе границы, я имею в виду возвращение к твоему поганому ремеслу, я позвоню … Понимаешь?..»