Страница 74 из 84
– Я точно знаю, – горячился Пан. – Обыкновенный человек с мексиканскими тараканами рядом и трех суток не проживет. Я не говорю о вас или о себе, мы-то с вами не из тех, кто шуршит книгами. Терпеть не могу, когда у человека глаза умные, а руки ничего не умеют делать. Для мексиканских тараканов, – вернулся он к любимой теме, – такое невыносимо. Они все чувствуют, как хорошие собаки. Они терпеть не могут книг. При них лучше очков не надевать и шуршать страницами.
– Вы мрачновато сегодня настроены.
– А края здесь разве веселые? – Он протрезвел, даже взгляд у него стал осмысленным. – Еще выпьете?
– Последнюю.
– А что касается мексиканских тараканов, – голубые глаза Пана вновь заволокло пьяным туманом, – в этом я прав. Лучше жить рядом с гризли, чем с ними.
– Как-нибудь проверим, – хмыкнул я.
– Вы что, готовы отправиться в холодильник Сьюорда?
– Да нет. – Я поднялся. – На Аляску я не хочу, но проверить можно и другим способом.
6
Приняв душ, я выкурил сигарету.
В конверте, присланном доктором Хэссопом, оказалась всего только одна тонкая бумажка. Ксерокопия списка, выхваченного прямо из огня – края переснятой бумажки даже обуглились; я имею в виду не ксерокопию, а листок, с которого ее сняли. А список был напечатан столбиком:
Штайгер
Левин
Кергсгоф
Лаути
Беллингер
Крейг
Смит
Фарли
Фоули
Ван Питт
Миллер
Я просмотрел список несколько раз.
Не буду утверждать, что фамилия Миллер относится к редким, но ее присутствие в одном списке с погибшим Беллингером мне откровенно не понравилось. Кто все эти люди? Почему они сведены в одном списке? Почему доктор Хэссоп нашел нужным ознакомить меня со списком?
Я прошелся по комнатке.
О чем болтал Пан? Какие тараканы? Почему мексиканские? «Обыкновенный человек с ними более трех суток прожить не может». С кем пил Пан? Почему конверт на имя Л. У. Смита хранился на почте не в общей коробке с корреспонденцией до востребования, а где-то отдельно? В телефонной беседе доктор Хэссоп сказал, что я пойму, когда придет время вернуться…
Набросив на плечи куртку Л. У. Смита, я прошел мимо пустых домиков к бару – звонить можно только оттуда. Утром уеду, решил я. Даже если звонок засекут, это не будет иметь значения. Главное – не нарваться на пьяного Пана. Я надеялся, что он спит, и, к счастью, не ошибся.
Включив боковой свет, я положил руку на телефонную трубку и задумался.
Потом набрал номер.
Гудки… Долгие гудки…
Ничего нет тоскливее долгих гудков в ночи, даже если они доносятся из телефона.
Наконец доктор Хэссоп отозвался. Я сказал:
– Я изучил список.
– Он тебя удивил?
– Не знаю.
– Там есть знакомые имена…
– Это точно.
– Наводит на размышления?
– Где нашли бумажку?
– В сгоревшем джипе на Восточном мосту. Трупов нет, владельца машины не нашли. Листок, о котором ты говоришь, мы выкупили у копа. Следишь за прессой? Если нет, перелистай газеты за последние три месяца.
– Тоже встречу знакомые имена?
– Не менее пяти…
– Из одиннадцати?
– Вот именно.
Из короткого пояснения доктора Хэссопа следовало, что пять человек уже повторили судьбу Беллингера. Я получил по почте не просто список. Это был список самоубийц. Из одиннадцати человек пятеро уже распрощались с жизнью.
– Штайгер из эмигрантов. Восточная Германия, психиатр, – объяснил доктор Хэссоп. – Левин – биолог. Закрытая бактериологическая лаборатория в Берри. Кергсгоф – военный инженер, немец. Как ты понимаешь, вовсе не по гражданству. А Лаути – физик. Да, да, физик, – почему-то повторил он. – Ну а пятого ты хорошо знаешь.
– Что приключилось с первыми четырьмя?
– То же, что с пятым.
– Причины?
– Неясны.
Я помедлил, но все же спросил:
– Они?
Доктор Хэссоп промолчал.
– А пятый номер? Вы успели с ним поговорить?
– Ничего стоящего внимания. Но старик собирался выступить на пресс-конференции.
– Людей в списке что-то связывает?
– Может быть, значимость работ, их результаты.
– Они залезли куда-то не туда? Не там копнули?
– Не знаю, – повторил доктор Хэссоп.
– Хорошо. Перейдем к последнему номеру. – Я имел в виду имя Миллера. – Это однофамилец?
– Не думаю.
Я повесил трубку.
В баре стояла тишина. Я слышал чайку, вопящую над заливом.
Что-то в голосе Хэссопа мне не понравилось. Может, он был излишне сух.
– Положи руки на стойку!
Вот этот голос точно был сух. И он принадлежал не Пану. Чьи-то ловкие руки быстро обшарили меня.
– Правильно ведешь себя, Миллер. Видишь, какой калибр?
Я кивнул. Скосив глаза, я видел – калибр хороший. Еще я видел седую шевелюру, из-под которой поблескивали холодные глаза. Ну да, знакомый тип: мало лба, много подбородка. Я всегда таких не любил.
– Запомни, Миллер. Мы не грабители, но и не пастыри. Спросят – отвечай, не спрашивают – молчи. А чтобы тебя не тянуло на глупости, обернись. Только неторопливо. Совсем неторопливо, Миллер.
Не снимая рук со стойки, я медленно обернулся.
У входа в бар, нацелив на меня пистолет, устроился верхом на стуле, судя по рябой морде, поджарый ирландец. Я всегда считал, что ирландцы рыжие, но этот был совсем пегий, не успел поседеть, как напарник. По злым голубым глазам было видно: спуск он нажмет при первом моем движении.
– Ты Миллер? – переспросил седой.
– Я – Л. У. Смит.
– Ну, это одно и то же. У меня тоже есть резервные имена. – Седой ухмыльнулся и снова перешел на сухой тон: – Слушай внимательно, повторять ничего не буду. Нас попросили доставить тебя в одно местечко. Хорошее оно или плохое, я не знаю. Сам увидишь. Наше дело – доставить тебя туда. Если придется застрелить тебя по дороге, за труп заплатят меньше. Но расходы нас не пугают. – Он перевел дух. – Сейчас ты встанешь и спокойно пройдешь в машину. Чемоданов у тебя нет. Оставь записку Пану и оплату за телефонные переговоры. Не надо, чтобы Пан начал ломать голову над твоим исчезновением.
– Это вы его напоили?
– А что такое? – насторожился седой.
– Он тут нес чепуху про мексиканских тараканов.
– Отоспится. Для него это не впервые.
– Что значит – не впервые?
– Заткнись! – пресек мои расспросы седой. И бросил на стойку блокнот и карандаш Пана: – Займись делом. Нам некогда.
Глава 3
1
Меня тщательно обыскали.
Удостоверение на имя Л. У. Смита их рассмешило.
«Хорошая липа, Миллер!» Им в голову не пришло, что удостоверение настоящее. Несхожесть фотографий лишь подтверждала в их глазах незаконное происхождение документа. «Ты, наверное, забыл, когда в последний раз пользовался настоящими документами! Или у тебя их вообще нет?»
Из реплик, которыми они обменивались, нельзя было понять, кто они, на кого работают. Стальными наручниками они приковали меня к заднему сиденью открытого джипа. Выглядело это несколько театрально, но скоро запястье распухло, его начало жечь. И с Паном оставались неясности. Мог он навести на меня этих ребят? Поведение ирландцев как-то не вязалось с представлением о невероятной мощи алхимиков. Конечно, это всего лишь наемники, но… Я никак не мог понять связь между списком самоубийц и моим похищением. Меня, конечно, можно загнать в тюрьму, застрелить на горной дороге, но как можно меня подтолкнуть к самоубийству? Беллингер слушал вечность и тосковал, он не любил, когда нарушали гармонию, а я к этим вещам всегда относился гораздо проще. Правда, доктор Хэссоп не раз утверждал, что алхимики манипулируют с материей и духом совсем иначе, чем физики, химики или психологи. Он утверждал, что сама артистичность алхимиков влияет на получаемые ими результаты. В принципе конечный продукт всегда зависит от твоего отношения к делу, но, черт побери, зачем я алхимикам? Я – Эл Миллер, промышленный шпион? Я понимаю – Беллингер, Голо Хан, Месснер, Левин, Лаути. За этими именами стояло нечто конкретное – они создавали, строили, открывали, писали книги и проповедовали, то есть каждый по-своему воздействовали на ход истории. А я?..