Страница 41 из 84
– Эй, Джек! Я заглянул к тебе, а там санитары.
Джек ухмыльнулся, а одинокого человечка в голубой рубашке почему-то передернуло.
– Я испугался, что ты умер. Не поверишь, Джек, я мать так не жалел, как тебя.
Надув щеки, Кирк Отис, криптозоолог, тяжело опустился на стул рядом с Джеком.
Никем другим этот человек не мог быть. Только человеком из морга. Рыхлый, тяжелый. Круглая, коротко постриженная голова. Ростом он уступал даже китайцам, но наглости и самоуверенности в нем было побольше, чем у нас всех нас, включая Нестора. Плохо выбритые щеки, мутные глаза. Эти вот мутные наглые глаза мне не понравились больше всего. Похоже, он никого тут и в грош не ставил.
– Слышал прогноз, Джек?
Джек кивнул и сделал знак Нестору. Тот мигом, хотя и без всякой охоты, полез под стойку – наполнить стакан для Отиса. А Отис выпятил фиолетовые губы и с подозрением уставился на меня:
– Вечно с тобой, Эл, что-то неладно. То нос вытянется, то глаза ввалятся.
– Пить надо меньше, – строго заметил Джек.
– Точно, – подтвердил я. – Ты скоро сам себя перестанешь узнавать. На тебя, Кирк, правда нападал птеродактиль?
Кажется, я попал в точку. Даже Нестор ухмыльнулся, а человечек в голубой рубашке оторвался от газеты.
– Ты чего, Эл? У тебя дерьмовое настроение? – Первый же глоток опьянил Отиса, он, наверное, был пропитан спиртом. Тем не менее сунул мне под нос кривые искалеченные пальцы. – Вот. Я же показывал тебе руку.
– Подумаешь…
Зелье Нестора и на меня подействовало.
Мне самому стало интересно, что я еще выкину, руководствуясь проснувшейся интуицией.
– Факты важны, Кирк. Поверю чему угодно, если это будет подтверждено фактами, понимаешь? Я знал женщину, Кирк, родившую за два года троих детей, одного за другим. Этому трудно поверить, но я видел ее, и детей, и акушеров. Это был факт, Кирк! Понимаешь?
Отис оторопело уставился на меня:
– А где они все сейчас?
Я моргнул умиротворенно:
– Какая разница? У меня был приятель, он всегда ходил с палкой. Он хромал на левую ногу, а на правой у него не было полступни. Но он никогда, Кирк, не утверждал, что ее отъел птеродактиль.
Отис побагровел:
– Что у тебя с голосом?
– А что у меня с голосом? – удивился я.
– У тебя голос сильно изменился, Эл.
– Пьете много, – зло вмешался Джек.
Духота…
Осквернители могил…
Бармен с голой головой, похожей на гигантский грецкий орех…
Нелепый человечек в расстегнутой голубой рубашке… Лопочущие китайцы… Отис, подтверждающий полную чепуху искалеченными пальцами… Черт побери! Черное зловещее жирное солнце глоубстера слишком широко распростерло над островом извилистые тонкие щупальца….
– Вот что, Кирк, – пьяно сказал я. – Факты – это факты. Со мной не спорь. – Я запутался в несложной фразе, но даже китайцы и человечек в голубой рубашке смотрели издали на меня, и я выпутался: – Могу дать совет. По-моему, Кирк, ты нуждаешься в добром со вете.
Меня понесло.
Фирменный напиток Нестора и наглые мутные глаза криптозоолога вдохновили меня.
– Заниматься тварями, которых нельзя посадить в клетку, – это все равно что поденке изучать вечность, – заявил я побагровевшему Отису. – Не трогай вечности, Кирк, – заявил я. – Особенно в пьяном виде. Мы все поденки. А твой глоубстер – дерьмо. Просто большая куча дерьма, ничего больше. И вообще, Кирк, несерьезное это занятие – совать пальцы в пасть птеродактилю. Совсем плохое занятие. И этот остров – куча дерьма. А вот моя пневмония, скажем, она от Бога. Я ее схлопотал, чтобы не болтаться среди дураков. Понял? И вообще, – пьяно прищурился я, – завтра нос у меня будет совсем другой. И волосы начнут виться. Видишь, Кирк, у меня прямые волосы, а завтра они начнут виться. И это будет настоящий факт, Кирк, не то что падаль, выброшенная океаном. Дохлая медуза, видал я таких. Если медуза тянет сразу на пару тонн, все равно она – медуза. Ни костей у нее, ничего другого. Зачем заразе кости? Бывают волосатые медузы, Кирк?
– Только в бреду, – огрызнулся Отис.
Человечек в голубой рубашке внимательно прислушивался к нам. Прислушивались к нам и китайцы, и Нестор. Я чувствовал себя как в аквариуме. Они все смотрели на нас сквозь сумеречный прохладный воздух, как сквозь толстое стекло.
– Что бы ты там ни сочинял в своих «Памятках», Кирк, даже волосатая медуза все равно – медуза. – Я взглянул прямо в выпученные от бешенства глаза Отиса. – Может, это даже не медуза, а, скажем… Ну да… Может, это гигантская амеба?
– У тебя воображение как у амебы, – взорвался наконец Отис. Кажется, он начал узнавать меня . – Джек, зачем ты его притащил? Пусть бы лежал в постели. За два месяца он отлежал остатки ума. Внешне он выглядит умнее Нестора, а несет полную чепуху. Амеба… – повторил он с отвращением. Нелепость моего предположения была для него столь явной, что он даже успокоился малость. – О глоубстере, Эл, я знаю больше, чем кто бы то…
– Это ты так думаешь!
Но Отис перебил меня. Он теперь обращался к Джеку:
– До Сократа, Джек, люди были чем-то вроде полукозлов, но Сократ их раскрепостил, они стали полными козлами. Но ты взгляни на этого парня. Кто там говорил, что процесс эволюции прогрессивен?
Редкостное развлечение. Все ждали, что я отвечу.
Я вытянул из кармана помятую бумажку, прихваченную в Бастли.
– «Памятка», – пробормотал я вполголоса, но так, чтобы меня слышали даже китайцы. – Ты только послушай, Джек. У меня было время подумать над текстом. «Выступающая из песка часть выброшенного штормом тела…» Какого именно тела? Почему не тела амебы, Кирк? – Я боялся, что он ударит меня бутылкой. – «Выступающая из песка часть выброшенного штормом тела имела в длину более трех метров и два в ширину, а над песком возвышалась на тридцать пять сантиметров…» Какой стиль, Кирк! Прост, как дерьмо! «Возвышалась на тридцать пять сантиметров…» Я могу нагрести кучу побольше! «По периметру, на расстоянии семи сантиметров от выброшенного штормом тела, в песке были проделаны тестовые отверстия. Твердых органических частиц в песке не было обнаружено. Под само тело сделан был подкоп, снизу пропущены веревки, таким образом его извлекли из песка…»
Умные ребята! – нагло одобрил я. – «Извлеченное из песка тело подверглось тщательному осмотру…» – Я гнусно хохотнул. – Ты бывал в борделях, Кирк? – Сам не знаю, зачем я спросил об этом. – «Ткани оказались однородными, упругими, волокнистыми, густо покрытыми жировой или масляной субстанцией. Она издавала резкий прогорклый запах, напоминающий запах жирных кислот…» – Последнее почему-то меня возмутило. – Я могу нагрести такую кучу субстанции, запах которой даже тебя отпугнет, Кирк!
Человечек в голубой рубашке восторженно пискнул.
Нестор тоже одобрительно кивнул. Похоже, Отиса тут недолюбливали.
Сам не знаю, что на меня нашло. Ну да, они нуждаются в поддержке, пьяно подумал я. А разве мне не нужна поддержка? Я ведь ночью коснулся тела мадам Дегри. Неизвестно, от чего она умерла. Джек может утверждать что угодно, но прикосновение к мадам Дегри до сих пор жгло мне руку.
– «Костных и хрящевых образований не обнаружено. Волокнистое вещество на наружных покровах оказалось не шерстью, как поначалу предположил доктор Острич. Скорее всего, мнимая «шерстистость» явилась результатом разложения и выщелачивания волокнистого материала. После взятия всех необходимых проб тело, выброшенное штормом, было сожжено…» Вот так? – заявил я вне всякой логики. – Не просто амеба, а волосатая! А насчет величины… Ты, наверное, знаешь, Кирк, – показал я свои знания, – существовал когда-то в древности такой аммонит – пахидискус. Если развернуть его раковину, можно влезть, как по лестнице, на четвертый этаж…
– Заткнись! – прохрипел Отис. – «Памятку» составляли Острич и Хара. Можешь навестить их на кладбище.
Он зря это сказал. Одинокий человечек в голубой рубашке поднялся и важно приблизился к нашему столику. Он был полон важности, она сквозила в каждом его жесте, его распирало от важности. А в маленькой изящной руке он держал туго свернутую газету.